Игла - Вольдемар Грилелави

А вечером опять кутили, но уже в номере. В ресторан идти уже было не с чем, финансы не позволяли. Мужики у нас все семейные, а жены на разгул не выделяют средства. И с леваком на нашей работе не получается. Умную мысль налево не загнать. Чего я объясняю? Вы сами постоянно в командировках, так что понимаете ситуацию.

Но потом со мной случилось то, что простому объяснению на словах не подлежит. Наступил страшный кошмар любовного похмелья. Или, как говорят алкаши и наркоманы, отходняк с ломкой. Да такой мощной, что душу наизнанку выворачивало. Пропал человеческий спокойный сон, аппетит, исчезли все нормальные мужские людские желания и потребности. Я не мог спокойно сидеть, ходить, стоять, книги читать, кино смотреть. Никакие занятия не моли отвлечь от единственной мысли и одного, но самого невыносимого желания: хоть одним глазком увидеть ее, услышать слова, ее дыхание, ощутить прикосновение.

Как та буря, что сорвала нам полет, налетели вдруг воспоминания и задушили меня, перекрыв кислород и возможность дышать. Ведь первые два дня показалось даже, что начинал забывать о ее существовании. Ну, если не совсем забыл, то просто слегка грустил, словно в сердце заноза беспокоила. А тут, как цунами смело меня с ритма нормальной человеческой жизни. Так не просто смело, а забросило в омут и крутило беспощадно, бросая о скалы и рифы, не давая возможности ни на секунду избавиться от этого водоворота. Я не мог ни на миг освободиться от этого наваждения, захлестнувшего и завертевшего меня. Уйди, просил, умолял, покинь меня, я больше не могу так. Мы ведь расстались навсегда, навечно. Я не хочу больше этих невыносимых страданий.

Но стоило лишь на время закрыть глаза, как сразу вижу ее обиду и слезы, вспоминаю наши беззаботные часы и тот момент, когда показывала язык, если затруднялась с ответом. Каждое ее движение, жесты, дыхание, упреки, словно невыносимо тяжелым грузом вдавливали в кровать, часами не позволяя уснуть. Но сам сон не приносил облегчения, поскольку и там была только она. Что же такое произошло со мной, какой вирус поразил мой мозг? Этому явлению не было объяснения. Но и любовью назвать нельзя. Она околдовала меня, и теперь невидимые и неслышимые волны надрывно звали к ней.

Однажды, переходя дорогу, я панически испугался, что сейчас меня может сбить какая-нибудь глупая машина. Не факт самой смерти ввел меня в ужас, а сознание того, что это нас разлучит на века, и уже никогда я не смогу увидеть ее, свою Светланку. А она всю жизнь будет ждать моего появления, не ведая, что меня давно уже нет в этом мире. И тогда эта разлука в действительности станет вечной.

Оборудование все никак не присылали, и мы застряли надолго. В конце концов, мы прокутили все деньги и целыми днями просиживали в номере, бесцельно прожигая время игрой в карты и прослушиванием магнитофона. Но если их спасала музыка, то меня она добивала до конца. Особенно не мог спокойно слушать те песни, которые проигрывали у нее. Каждая из них напоминала один из эпизодов нашего совместного пребывания. Каждое слово из этой песни вырывало из памяти кусочек нашего мимолетного счастья, радостные минуты и мгновения.

Вот никак не могу понять саму природу человека. Почему ему дается счастье на минуту, а муки длятся вечно? Это же не справедливо по отношению к самой жизни. И самой кошмарной в тот момент была для меня песня одной популярной группы. По-моему она называлась: "Прости, если сможешь". В ней каждая нотка кричала обвинением, звала и требовала к себе, жгла раскаленным железом. Спазмы душили так, что казалось, теряю сознание. Разум уже давно потерял. Такое явление не поддавалось никакому разумному объяснению. Дальнейшая жизнь теряла смысл и становилась все больше невыносимей.

В то утро я тихо встал незаметно от товарищей и пошел к ее дому. Цели перед собой не ставил. Не было ее, как и самого сознания. Мною управляла сила космоса и внутреннего подсознания. Они сами между собой сговорились и, объединившись, повели по линиям магнита. Сам собой я уже управлять был не в состоянии. Словно лунатик или зомби, не ощущая своего тела и не контролируя свои поступки. Ноги сами вели в ту точку, где мы расстались навсегда.

Когда я увидел ее, то у меня пропал голос, и я не знал, как позвать ее. А она, молча, шла, поглощенная своими утренними заботами и по своему выбранному курсу. Я понял вдруг, что мы сейчас разминемся и потеряемся. И больших трудов понадобилось, чтобы сдвинуть себя с места и встать на ее пути. А она, столкнувшись с внезапным препятствием, долго еще не могла поверить, что им являюсь я.

— Ты!?

— Я!

Я схватил ее за руки и притянул к себе. Мы, еще долго молча, просто стояли и пожирали друг друга взглядом. Она все никак не могла поверить в мое появление, так как успела смириться с потерей, а я не в состоянии наглядеться, словно случайно нашел то, что давно и навсегда потерял. А теперь вновь боюсь отпустить и вновь ощутить боль тех рифов, о который бросал меня цунами. Спешили прохожие на работу, ученики в школу. Толкали, сердито обходили и смотрели на нас, как на чокнутых и больных, внезапно возникнувших у них на пути.

И мешали им торопиться. Бросали колкие фразы, старики пытались стыдить. Но мы, ни на кого не обращали внимания. Мы просто никого не видели и не слышали. Только я и она. Господи, да кто нам в этом мире нужен был! Какое ваше дело, товарищи прохожие, до нас! Вы разве не видите, что мы на сто лет расставались. И плевать нам на ваши производственные и аморальные мысли. Мы одни остались в этом огромном мире, и будьте добры, не беспокоить нас.

— Я ведь не поверила тогда тебе. Ты специально грубо отталкивал. Обо мне заботился, чтобы мне не было так печально? Я видела твои глаза, твою душу. Ты не хотел расставаться, прощаться навсегда. Почему ты испугался любви?

— Прости. Мне кажется, что я в то утро умер. И только потом понял, что не смогу без тебя.

— А почему так долго не шел. Я все эти дни ждала, с ума сходила. А тебя все нет, да нет.

— Боялся. Хотел справиться, победить себя. Однако, победило безрассудство. Ты на работу идешь?

— Не пойду. Один день работа побудет без меня. Ты когда улетаешь домой?

— Завтра. Но мы не домой. Пока на объект, а через неделю я обратно вернусь. Я обязательно приду.

Мы целый день бродили по городу, болтали всякую чепуху, смеялись над своими глупостями, но это были самые счастливые часы в моей жизни. И, мне почему-то так кажется, они уже никогда не смогут повториться. Такое у каждого случается лишь раз в жизни, ибо повторения этих ощущений и чувств не реально, настолько сильны и эмоциональны они были. Я признался Светлане, что женат, что у меня четверо детей. Так уж природа щедро пошутила надо мной. Два раза подряд жена родила мне двойни. Светланка не верила. Или не хотела, так как, если поверить, значит разрушить мечту, потерять меня теперь уж навсегда. И при одном лишь упоминании о семье она смеялась и просила не болтать чепуху, настолько нереальными казались ей мои признания.