Игла - Вольдемар Грилелави

В холодном поту проснулся Миша, до смерти перепуганный криком неизвестного монстра. Долго он еще не мог понять автора и источник дикого вопля, законно подозревая, что сие явление могло случиться в его собственном сне. И тогда искать виновников с открытыми проснувшимися глазами было бы глупым и нелепым. Дрожащей рукой он нащупал на стене выключатель и на всякий случай зажег свет. Гриша уже не спал и тоже хлопал удивленными ресницами. Стало быть, кошмар не приснился. Теперь они оба недоуменно и перепугано изучали спальную обстановку, щуря от яркого света сонные глаза.

Поначалу Миша и Гриша долго смотрели друг на друга, молча требуя обстоятельных объяснений. Ничего не обнаружив в собственных лицах, они глянули на пустую Сашину кровать, возле которой некто запутался в одеяле и пытается найти выход на свет. Положение потерпевшего осложняло то обстоятельство, что субъект во сне проник в пододеяльник и теперь самостоятельно вряд ли выберется. Гриша подошел к шевелящемуся одеялу и вытряхнул из вороха тряпок Сашу, который продолжал махать руками и испуганно таращить глаза.

— Чего орешь, как боров при кастрации? — вернул Гриша Сашу в действительность и, сердито ухватив за плечи, оторвал от пола и усадил его на кровать.

— Приснилось, — отвечал второй пилот, виновато опустив голову в смущении за происшедшее. Да, вот такой конфуз случился, слегка опростоволосился.

— А приснилось то чего? — спросил сочувственно Миша уже успокоенным голосом. Дрожь в теле прошла, страхи и сомнения улетучились, и Миша был рад благополучному исходу курьеза. Теперь и ему самому стало слегка стыдно за пережитый ужас.

— Кошмар приснился, — тихо ответил Саша, тяжело вздыхая и оправдываясь перед товарищами. — Летим мы в командировку на максимальной огромной высоте. И чего-то захотелось мне выбросить бланк задания, тобой, Миша, испорченный. Опять ты уснул и грубо толкнул меня в руку. Только я приоткрыл дверь, как меня вместе с заданием сквозняком и выдуло. А ведь отлично помню, что был пристегнут к креслу. Видать, ремни ослабли. И вот лечу вместе с этим бланком, а оно мне к морде прилипло, как банный лист и отклеиваться не желает.

— Кушать надо плотней и калорийней, Саша, а не бороться с аппетитом, — сладко зевая и вновь укладываясь в постель, по-отечески посоветовал Гриша. — Тогда и сквозняком выдувать не будет. Веса осталось в теле, что скоро, и учитывать при расчетах не будем.

— Да! — так же широко и истомно зевнул Миша. — Нехороший сон. Вполне может неприятность накликать. Например, Садовский прилетит, или еще чего похуже случится.

— А что хуже Садовского бывает? — уже испуганно спросил Саша, словно осознавая в этой возможной беде свою вину. У Саши только при одном лишь упоминании этой скверной фамилии кожа на теле мгновенно покрывалась красными пятнами.

— Да нет, — успокоил его Гриша, уже засыпая и увлекаясь своими сновидениями. — Он с инспекцией химиков проверять улетел. Там сейчас самая жаркая пора.

— Тогда бояться нечего, — облегченно вздохнул Миша. — А вот мне тоже не очень приятный сон приснился. Будто сегодня обыкновенный явочный день, но мы почему-то пришли не в эскадрилью, а на огромный завод, расположившийся посреди пустыни, по производству больших труб для газопровода. Вокруг такие мощные механизмы, и все они на свежем воздухе под открытым небом находятся. Люди все работают, суетятся, нас совсем затолкали. Еще делают нам замечания, что мы своим ничегонеделанием только мешаем им. А мы, ну, как всегда в такие обязательные дни, слоняемся от безделья из угла в угол и не знаем, куда приткнуться. Тогда замкомэска дает команду: хватать ведра и бежать за водой. Решил пристроить нас к общественному полезному труду. Будем, говорит, пустыню вокруг завода поливать. А я и спрашиваю его, мол, сегодня всю польем, или оставить чего на следующий явочный день? Нет, говорит, по частям. Раздельно по квадратам. Пронумеруем и приступим к поливу. Сегодня польем лишь двадцать первый квадрат. А нас уже такая лень обуяла, что делать совершенно ничего не хочется. И вот он один с ведрами бегает по заводу, матерно ругается, а мы попрятались за барханами, в трубах, в песок зарылись. Лишь бы ничего не делать. А тут Саша разорался. Так визгливо и страшно, что мне показалось, что это замкомэска меня нашел и кроет нехорошими словами. Да. Вот такие дела. Если бы не Саша, то точно один квадрат успели полить.

— Твой сон, скорее всего, к дождю. Или точно Садовский прилетит. Он из вредности своего характера напакостить захочет нам. Лишь узнает, что мы расслабились и не поджидаем его.

— Ох, не хотелось бы встречаться с ним. Намного приятней и комфортней без него.

— Ну, вы там, звездочеты хреновы! Сейчас из вагончика выгоню и заставлю до утра взлетную полосу поливать, чтобы всякие гадости предсказывать расхотелось. Нельзя ли свои гороскопы до утра отложить? — не на шутку рассердился Гриша. — Ночь на дворе, полтретьего, а они здесь конкурс по разгадыванию сновидений устроили. Спать надо по ночам, а не всякую глупую дребедень разглядывать.

— Так они сами без спроса приходят, — обиделся Миша за вмешательство в фантазии и выключил свет.

И вновь вагончик заполнился мирным храпом и посапыванием. Вернулись на прежние свои рабочие места синоптик Лариса и сторож Алтыбай. Метеоролог записала в свою тетрадь показания приборов и прилегла на топчан до следующего просмотра, а сторож ничего не стал писать в журнал происшествий. В округе он не обнаружил объекта беспокойства. Поэтому он, подложив под ухо ружье, рухнул на диван и громко захрапел. Замолчали вороны, поскольку вся ночь впереди, а они к ночным птицам не относятся. Широко зевнул и закрыл глаза большой пес по кличке Леша. В аэропорту вновь наступила мертвая ночная тишина.

Но ненадолго. Разбудил экипаж заместитель начальника по хозяйственным вопросам. Он прибыл намного раньше обычного, что свидетельствовало о серьезной проблеме, возникшей на участке его ответственности. Видно какая-то производственная неприятность требует незамедлительных действий. Не мог он по личной прихоти потревожить сладкий утренний сон пилотов. Гриша, однако, усиленно сопротивлялся его потугам и стараниям сорвать приятные сновидения. Он долго мычал, ворчал, кряхтел, но потом все же не выдержал чрезмерно требовательного натиска заказчика и с большим трудом приоткрыл сонные глаза.

— Какая кошмарная ночь выдалась сегодня! — воскликнул он горячо и эмоционально, но без мата, усиленно разминая двумя руками сильно измятую физиономию, приводя свое лицо в бодрое человеческое состояние и приличный презентабельный вид. — Один орет среди ночи, не способный разобраться со своим одеялом без посторонней помощи, второй сонники разгадывает полтретьего. А теперь еще и этот привалил спозаранку и на работу требует бежать. У вас, что сегодня за состояние души мерзопакостное, человечно нелюбимое. Когда-нибудь, просто любопытно, этот ночной терроризм закончится или нет?