Опекун - Виктория Лукьянова

не семья. И никогда ею не были. В наших артериях и венах течет совершенно неродная кровь. Мы знаем друг друга долгие годы и не знаем друг о друге ни черта. Я хочу думать, что Эрика – лишь запутавшаяся девчонка, ребенок, но она давно переросла тот возраст, когда бы я не посмотрел на нее. Теперь она красивая и умная девушка, которой есть к чему стремиться. И разве я, мужчина вдвое старше, нужен ей?

Меня штормит от собственных мыслей.

Я готов уйти, не слушать ее тоненький и нежный голосок, не понимать, что она пытается донести до меня, лишь бы вычеркнуть прошлые месяцы из жизни. Но я не могу.

Я выбрал Эрику. Я обрел ее. Обрел ту недостающую часть себя, которую когда-то потерял. И осознав это, не могу потерять ее вновь.

От мыслей перехватывает в груди, и воздух вырывается надрывным выдохом.

Эрика в этот же миг замолкает. Растерянно смотрит на меня, я в ответ хмурюсь.

Она признавалась мне, раскрывала свою душу, а я так ни черта и не услышал.

Ненавижу себя. И как же до безумия хочу обладать ею.

– Подойди ко мне, – шепчу, ожидая, что Эрика в ответ взбунтуется, но моя логика вновь подводит меня. Эрика другая. Она просто не та, о ком я думал долгие годы.

Эрика поднимается, касается раскрытыми ладонями боков, но не останавливается, а идет ко мне. Словно магнитом тянет. Я тянусь навстречу и поднимаю руки. Хочу ощутить свой мираж и убедиться, что не запутался в фантазиях. Настоящая, живая, из крови и плоти. И теперь она в моих руках.

– Ближе.

Она кивает едва заметно и делает еще один шаг. Обнимаю ее, тяну на себя, ловлю в объятия. Эрика оказывается на моих коленях. Щеки алеют, глаза отведены. Забавная. Сладкая. Дурманящая голову.

– Я поцелую тебя?

Вновь кивок. Она молчит. Зато я слышу, как отчаянно колотится ее нежное сердечко.

И как я мог так ошибаться в ней? Злюсь на себя и тону в море чувств. Эрика побеждает, стоит ей взглянуть на меня.

Целую. Срываюсь ураганом. Трогаю ее, ласкаю. Оставляю дорожку из поцелуев на шее, на щеках, затянутых румянцем. Вдыхаю фруктовую сладость ее шампуня. Она такая настоящая, такая реальная, что схожу с ума.

Я готов провести так вечность – один на один. И практически так и поступаю, если бы ни чертов телефон.

Он разрывает звонком нашу связь, пока еще хрупкую и пугливую. Эрика вздрагивает, но с коленей не спрыгивает. Я выдыхаю, но телефон все-таки достаю. Последняя сделка, которая сулит предприятию немалый доход, выматывает.

– Алло, – приложив к уху телефон, продолжаю наблюдать за Эрикой. Она смущена, но счастлива.

Губы, алые и мокрые от поцелуев, изгибаются в улыбке. Хочу улыбаться тоже, но не получается. Дела. Черт бы их побрал.

– Мне нужно уехать, – уже как мантру повторяю, поднимаясь и помогая Эрике сползти с колен. Усаживаю ее на свое место и выпрямляюсь.

Она удивлена, обеспокоена и, кажется, недовольна. Если бы только она знала, как я зол. Но остаться хотя бы на несколько минут для меня равносильно провалу. Я не смогу уйти.

– Встретимся позже.

Эрика кивает. Я знаю, что она пытается бодриться, но получается плохо.

Позже я извинюсь. Я сделаю все, чтобы она забыла и думала только о другом. О том, как нам может быть хорошо. Несмотря ни на что.

Глава 23

Наш прошлый разговор оборвался так нелепо, что я не могу уснуть всю ночь. Утром выгляжу изрядно потрепанной, на учебе – полностью несобранной, и поэтому, когда Лена уже недвусмысленно намекает на то, что не помешало бы поспать, я просто соглашаюсь с ней. С учебы стремительно иду на парковку. Меня по-прежнему дожидается автомобиль. Забираюсь в салон, здороваюсь и бросаю рядом рюкзак. Хочется добраться до квартиры, залезть в кровать и попробовать выбросить из головы прошлый вечер.

Он уехал.

Один чертов звонок и Ян ушел.

И что мне теперь делать? Как я должна поступить? А ведь все так хорошо начиналось! Мне даже удалось подобрать слова, которые лучше всего отражали мысли, даже если диалог по привычке не клеился.

А после… После было еще лучше. Его руки на моих ногах, его губы на моей шее. Я надеялась, что все закончится также как той ночью. Вновь смогу ощутить жар наших тел, ведь теперь мне не нужно бояться, что может быть больно. Если только чуточку дискомфорта, и именно на эти мысли я настраивала себя, целуя Яна.

А потом все летит в тартарары из-за одного звонка!

Аж скулы сводит от злости.

Я могу ждать. Могу еще подождать, пока он вновь соберется, разделается с важными делами и навестит меня под покровом ночи, когда никто не увидит и не узнает, но это глупо. Я могу так прождать вечность.

Нужно действовать самой.

– Отвезите меня к Яну Давидовичу. Домой, – чеканю приказ, чувствуя себя ужасно.

И на это есть несколько причин. Мне нельзя показывать волнение или слабость, и тогда водитель не выполнит приказ, сославшись на свои какие-нибудь внутренние правила. Или на то, что ему нужно уточнить, узнать, согласовать. А я ждать не могу. Хочу увидеть Яна сейчас же. Сию же минуту.

Удивительно, но водитель соглашается.

Я не встречаю сопротивления и выдыхаю, правда, ненадолго. Вторая не менее важная причина теперь занимает главенствующее место – а если Ян не захочет меня видеть? Я не боюсь встречи с ним, на его территории. Но меня там могут не ждать. Вот в чем загвоздка, и пока мы едем к загородному дому, я то и дело ловлю на мысли, а не повернуть ли обратно. Но, кусая губы, молчу.

Автомобиль сначала останавливается у пропускного пункта, потом еще одна преграда в виде высокого забора и ворот. Но нас без проблем впускают на территорию. Я выдыхаю.

Хотя бы часть пути удалось преодолеть без проблем.

У входной двери меня уже ждут.

Я не удивляюсь, когда вижу Татьяну Федоровну. Питбуль есть питбуль. Все тот же строгий серый костюм, прилизанные блеклые волосы, собранные на затылке в шишку. Лицо не выражает никаких эмоций, но мне отчего-то кажется, что она больше остальных не рада меня здесь видеть.

В голове сразу же всплывают осколки-воспоминания том, как женщина разговаривала со мной о том, чтобы я не доставляла Яну Давидовичу проблем.

Ох, если бы она знала, что теперь я доставлю ему, а уж тем более, что он мне… Хотела бы я видеть ее физиономию, но