Короли преступного мира - Евгений Осипович Белянкин

суперменам, как Сильвестр Сталлоне. Много болтали о мамаше Сталлоне, теперь она сама выбирала сыну невесту и, организовав в Москве конкурс-шоу, сама решила объявить «мисс» Сталлоне…

Эти девочки не прочь стать «мисс» Сталлоне. По ночам в постели им чудилось его сильное накачанное тело, но Сталлоне был где-то там, далеко, а Зыбуля и его «качки» здесь, и девочки довольствовались реальностью…

Тем временем пацаны у Зыбули не дремали: если надо, они по звонку прикатят в магазин и назло ощетинившейся очереди скупят весь дефицит; они уже уверенно охраняли нужные грузы «теневых» бизнесменов и широко использовались Мазоней как боевики.

Девочки частенько играли в любовь с пожилыми мужчинами. Иногда невзначай вспоминали о том, что они «несовершеннолетние». И тогда держись, «дядя». Конечно, мужики неглупые, понимали, что с них причитается. Расплачивались заблудшие всем: деньгами, машинами, услугами и своим положением.

Это называлось «пустить торпеду».

Таких девочек особо выделяли и не скупились на обхаживание: дарили тряпки, таскали в кабаки и видеосалоны…

У Зыбули правой рукой был Альберт. Слаженности их можно было позавидовать. С одного взгляда понимали друг друга, на что Зыбуля однажды съязвил:

— Можно подумать, что мы от одной мамы.

— Насчет мамы не знаю, — сощурив простодушно-красивые глаза, заметил Альберт, — а вот насчет папы — это точно.

Мазоня наградил деятельность Зыбули еще большим своим расположением, и когда вернулся из Дагомыса пресытившийся отдыхом Хорек, Мазоня не замедлил намекнуть ему, что хоть он и любит бесшабашную храбрость, но толковость Зыбули ценит больше…

На последнем сходняке Зыбуля уже на равных восседал с Мишкой Кошелем и Якубом. Мазоня, обняв Альберта, был в душевном ударе и совершенно не пил, разве для снятия сухости в горле бокал шампанского.

— В школе есть умненькие пацаны. Их полезно взять на прицел. — Мазоня раздумчиво вертел в руках пустой бокал. — Умело потрафливать им. Кому-то следует помочь поступить в институт. А кого-то потом устроить на блатное место да и обеспечить карьеру… За карьеру — и дружба, и верность. К чему это я? Да к тому, братва, что необходимо думать нам о будущем. Надвигается рынок, каким бы он ни был, но рынок… Тем паче недурно, иметь своего в доску юриста или начальника милиции. Вот это смак, скажу! Прожить без своих номенклатурных кадров будет невозможно. Все в их руках. Они господа — уголовники! Так что без связи с верхним эшелоном правителей толковый бизнес не сделаешь. Не подумаем об этом мы, подумают другие. А мы сами с усами, не хуже других. Так, Зыбуля, толкую? Чего нос повесил?

Зыбуля после крутого коньячка сбычил грубую шею, размяк, разъехался в улыбке, понимающе тараща сузившиеся тараканьи глазенки.

Мазоня удовлетворенно подтянул к себе Альберта, весело подмигнул компании.

— Хватит тебе кровать давить. Пора по-нашему настоящим делом заняться. Придумал я его, дело-то! Хоть и ночь эту плохо спал. Как, на юриста осилишь?

От неожиданности Альберт чуть не поперхнулся. С восьми классами… да в юристы!

Усмехнулся Мазоня, уловив недоумение на лице своего любимого подопечного. Глаза стали зеленые, насмешливые.

— Значит, не осилишь? — цыкнул слюной сквозь зубы. — А ты у меня один. Значит, и разговор короткий. Как там в армии: не умеешь — научим, не хочешь — заставим. Такая милая мордашка, как твоя, под стать только мордастому юристу.

Мазоня совсем разнежился. Расцеловав смущенного и не знавшего как себя вести Альберта, он оставил верховодить на сходняке Мишку Кошеля и Якуба, а сам с Альбертом и Зыбулей спустился вниз сквозь строй охраняющих боевиков к машине. Садясь за руль, он негромко включил западную музыку и, как бы между прочим, простецки заметил:

— Будешь учиться на юриста — ради бога, хошь «мерседес», хошь «тойоту»…

21

Ее прозвали Анкой-пулеметчицей. Ей это нравилось, потому что она с самого детства была мальчишницей. Она умела лазить по деревьям, играть в футбол, а еще красиво кататься на коньках. Тренер по фигурному катанию прочил ее в чемпионки. Он шутливо говорил, что это видно каждому по ее пацанскому сложению. Шестиклассница тоже верила в свое чемпионство, тем более напарник по катанию, высокий и сильный юноша, был уже перворазрядником.

Она настолько была мальчишницей и настолько в их компании своей, что однажды, забыв, что она девчонка, они при ней занимались онанизмом, что страшно ее удивило и обидело. Она в глазах пацанов увидела свою неполноценность. Старшие ребята хитро посмеивались и стали предлагать свои услуги. Одному она ловко исцарапала физиономию, и пацаны притихли. Но тем временем перворазрядник, будущий напарник по чемпионству, поставил условие: или… или он бросит с ней кататься. Она тайком плакала. А он продолжал настаивать. И она, боясь потерять его, согласилась. Он сказал, что не ожидал, что она такая вкусная девчонка. Ей шел тринадцатый год. К тому времени компания дворовых пацанов подросла. И родилась «контора». Анка-пулеметчица оказалась отчаянной заводилой. Теперь ее трахали по-свойски, и она стала средством «прописки» — общей девочкой.

Зыбуля сразу выделил ее возможности. И не ошибся. «Гусь», который попался на ее удочку, был солидный по всем статьям. Перед Зыбулей он извивался, как уж на сковородке.

— Ей четырнадцать лет всего-то, — ехидно улыбаясь, дразнил Зыбуля. — Нехорошо как-то. Уверен, ваша дочка старше ее. Но это ваша дочка, и вы ее не посмели бы…

— Черт попутал, — только и мог выговорить совсем оглупевший мужчина.

— Все уладим, — серьезно заметил Зыбуля, — но…

Они договорились о сумме. К тому же мужчина обещал взять в кооператив человека… на должность зама.

Анка-пулеметчица училась драться в команде Зыбули наравне со всеми; пацаны восхищались ее смелостью и сноровкой.

Но однажды Анка со слезами на глазах сказала: «Я влюбилась». Альберт густо покраснел, ибо две ночи подряд спал с Анкой. Впрочем, к этому отнеслись равнодушно. Для «конторы» это ничего не значило, так как Анка по-прежнему оставалась «конторской». А вскоре Анка-пулеметчица получила от Зыбули задание: сманить одного парня.

Анка все выполнила по достоинству. Парень по уши влюбился и вскоре через Анку «прописался» в «конторе». Парень был смуглый, напористый, с чистыми голубыми глазами. Он невероятно нравился Зыбуле, который метил его в «авторы».

Но не сбылась задумка Зыбули. Как-то в спортзале в спокойную, размеренную тренировку ворвался тревожный клич:

— Палатки грабят!..

Быстро организовав ребят, Зыбуля ринулся на улицу. Комиссионные палатки, росшие, как опята в теплый день, были на соседних улицах и принадлежали, конечно, Мазоне. Теплая компания погромщиков приехала на загородном автобусе. Молодцы в кожаных куртках и малиновых спортивных штанах громили и сбрасывали палатки, заодно избивая продавцов…

Зыбуля сразу понял, кто