Самые нашумевшие преступления истории - Виктор Колкутин

Из протокола допроса обвиняемого Якимова Анатолия Александровича, проведённого 7-11 мая 1919 г. судебным следователем по особо важным делам при Омском окружном суде Николаем Алексеевичем Соколовым (Гибель Царской семьи. Материалы следствия по делу об убийстве Царской семьи (август 1918 — февраль 1920) / Сост. Н. Росс. — Frankfurt am Main: Possev-Verlag, V. Gorachek KG, 1987. C. 461–471; Следственное дело H.A. Соколова. Подлинник. — Архив Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, л. 334–345): «.Когда они все были введены в комнату, обозначенную цифрой II, они разместились так: посредине комнаты стоял Царь, рядом с ним на стуле сидел Наследник по правую руку от Царя, а справа от Наследника стоял доктор Боткин. Все трое, т. е. Царь, Наследник и Боткин были лицом к двери из этой комнаты, обозначенной цифрой II, в комнату, обозначенную цифрой I. Сзади них, у стены, которая отделяет комнату, обозначенную цифрой II, от комнаты, обозначенной цифрой III (в этой комнате, обозначенной цифрой III, дверь была опечатана и заперта; там хранились какие-то вещи), стали Царица с дочерьми. Я вижу предъявленный фотографический снимок этой комнаты, где произошло убийство их. (Предъявлен фотографический снимок, описанный вп. 8 протокола 15 апреля 1919 года, л. д. 185, том 3-й.). Царица с дочерьми стояла между аркой и дверью в опечатанную комнату, как раз вот тут, где, как видно на снимке, стена исковырена. В одну сторону от Царицы с дочерьми встали в углу повар с лакеем, а в другую сторону от них, также в углу, встала Демидова. А в какую именно сторону, в правую или в левую, встали повар с лакеем и в какую встала Демидова, не знаю. В комнате, вправо от входа в неё, находился Юровский.

Слева от него, как раз против двери из этой комнаты, где произошло убийство, в прихожую, обозначенную цифрой I, стоял Никулин. Рядом с ним в комнате же стояла часть латышей. Латыши находились и в самой двери. Сзади них стоял Медведев. Такое расположение названных лиц я описываю со слов Клещёва и Дерябина. Они дополняли друг друга. Клещёву не видно было Юровского. Дерябин видел через окно, что Юровский что-то говорил, маша рукой. Он видел, вероятно, часть его фигуры, а главным образом руку Юровского. Что именно говорил Юровский, Дерябин не мог передать. Он говорил, что ему не слышно было его слов. Клещёв же положительно утверждал, что слова Юровского он слышал. Он говорил — я хорошо помню, — что Юровский так сказал Царю: «Николай Александрович, Ваши родственники старались Вас спасти, но этого им не пришлось. И мы принуждены Вас сами расстрелять». Тут же, в ту же минуту за словами Юровского раздалось несколько выстрелов. Стреляли исключительно из револьверов. Ни Клещёв, ни Дерябин, как я помню, не говорили, чтобы стрелял Юровский, т. е. они про него не говорили, стрелял он или же нет. Им, как мне думается, этого не видно было, судя по положению Юровского в комнате. Никулин же им хорошо был виден. Они оба говорили, что он стрелял. Кроме Никулина стреляли некоторые из латышей. Стрельба, как я уже сказал, происходила исключительно из револьверов. Из винтовок никто не стрелял. Вслед за первыми же выстрелами раздался, как они говорили, женский визг, крик нескольких женских голосов. Расстреливаемые стали падать один за другим. Первым пал, как они говорили, Царь, за ним Наследник. Демидова же, вероятно, металась. Она, как они оба говорили, закрывалась подушкой. Была ли она ранена или нет пулями, но только, по их словам, была она приколота штыками одним или двумя русскими из «чрезвычайки». Когда все они лежали, их стали осматривать, и некоторых из них достреливали и докалывали. Но из лиц Царской семьи, я помню, они называли только одну Анастасию, как приколотую штыками. Подушек Клещёв с Дерябиным насчитали две. Одна была у Демидовой в руках. У кого была другая, они не говорили.»

Из машинописной расшифровки воспоминаний участника расстрела Кабанова Алексея Георгиевича, изложенных им в беседе 5 декабря 1965 г. в Радиокомитете СССР (РГАСПИ, фонд 17 отд. ОРПО, опись 37, дело 1043): «.В 2 часа утра 22 июля 1918 годатов. Юровский сообщил Николаю II, что в городе неспокойно, что его жизни и его семье угрожает опасность, что во избежание этого он предложил ему со всей семьёй спуститься вниз. После этого Николай II взял на руки своего сына и пошёл в указанную комнату, а за ним пошли и другие члены его семьи и другие лица, находящиеся при нём. Николай II, придя в указанную комнату, сына посадил на приготовленный нами стул, а сам встал посереди комнаты, лицом к двери. Все остальные встали с правой и левой руки, также лицом к двери. Тов. Юровский вошёл в эту комнату, встал в угол и зачитал Николаю II и его семье Постановление Уральского Областного Совета об их расстреле. Причём в этом Постановлении инкриминировалось обвинение династии Романовых за всё время со стороны этой династии. После оглашения тов. Юровским Постановления Областного Совета сразу затрещал мотор грузовой машины и присутствующие при этом товарищи, сначала не входя в комнату, где находились приговоренные, начали стрелять через проём открытой двустворной двери. Присутствующий здесь член, т. е. чекист Михаил Медведев, с первого выстрела застрелил насмерть Николая II. В это время я также разрядил свой наган по осуждённым. Результаты моих выстрелов я не знаю, т. к. вынужден был сразу же пойти на чердак к пулемёту, чтобы в случае нападения на нас (во время этой акции) враждебных нам сил в своей пулемётной команде отражать это нападение. Я немедленно спустился в комнату казни и сказал, что стрельба в городе хорошо слышна, что очень силён вой царских собак, что против нас, в Горном институте, во всех окнах горит свет, но в это время, за исключением фрейлины и сына Николая, все уже были мертвы. Я рекомендовал умертвить их холодным оружием, а также умертвить трёх царских собак, которые сильно выли. Четвёртую собаку Джека, как не производившую вой, не тронули. Затем районный врач освидетельствовал всех казнённых и установил, что все они мертвы.»

Из письма участника расстрела Кабанова Алексея Георгиевича Медведеву-Кудрину Михаилу Михайловичу, написанного 11 ноября 1964 г. (Личный архив М.А. Медведева): «Тот факт, что от пули Вашего отца умер царь, это тогда знали все работники УОЧК, и когда УОЧК перешла в Вятку, работники УОЧК говорили, что царя застрелил Ваш отец. Но я хорошо помню, что когда мы все, участвующие в казни, подошли к раскрытой двухстворной двери помещения казни, то получилось три ряда стреляющих из револьверов, причём второй и третий ряды стреляли через плечи впереди стоящих исполнителей, и рук, протянутых с револьверами в сторону подлежащих казни, было много, и они были так близко друг к другу, что впереди стоящий товарищ получил ожёг тыловой стороны кисти руки от выстрела позади стоящего соседа. Когда я слез с чердака, то увидел такую картину: две младшие дочери царя, прижавшиеся к стенке, сидели на корточках и закрывали головы руками, авих головы в это время стреляли. Фрейлина лежала на полу ещё живая. Когда я вбежал в помещение казни, то крикнул, чтобы немедленно прекратили стрельбу, а живых докололи штыками. Но к этому времени в живых остались только Алексей и фрейлина. Один из товарищей в грудь фрейлины стал вонзать штык американской винтовки «Винчестер». Штык вроде кинжала, но тупой и грудь не пронзил, и фрейлина ухватилась обеими руками за штык и стала кричать, но потом еёи 3 царских собак добили прикладами ружей. Правда, одну из собак повесили. Смерть казнённых констатировал военный врач, ему были заданы вопросы, почему Алексей после нескольких выстрелов в голову и сердце жил, он ответил, что при такой болезни, какой болел Алексей, долго не умирают. Этим врачом был составлен акт о том, что все 11 казненных были мертвы.»

Из протокола допроса обвиняемого Проскурякова Филиппа Полиевктова, проведённого 1–3 апреля 1919 г. судебным следователем по особо важным делам при Омском окружном суде Николаем Алексеевичем Соколовым (Гибель Царской семьи. Материалы следствия по делу об убийстве Царской семьи (август 1918 — февраль 1920) / Сост. Н. Росс. — Frankfurt am Main: Possev-Verlag, V. Gorachek KG, 1987. C. 461–471; Следственное дело H.A. Соколова. Подлинник. — Архив Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, л. 270–282): «.Всехих привели в ту самую комнату, где в стенах и в полу было много следов пуль. Встали они все в два ряда и немного углом вдоль не одной, а двух стен. Ни про какие стулья при этом Пашка мне не сказывал. Сам Юровский стал читать им какую-то бумагу. Государь не дослышал и спросил Юровского: «Что?» А он, по словам Пашки, поднял руку с револьвером и ответил Государю, показывая ему револьвер: «Вот что». И будто бы при этом добавил: «Ваши родственники не велят Вам больше жить». Что означали эти слова, я не понимаю. Хотя я не понимаю этих слов, но я не просил у Медведева никаких объяснений этим непонятным словам. Я не могу также точно удостоверить, что именно так мне передавал слова Юровского Пашка. Может быть, Юровский и по-другому сказал Государю: «Ваш род не должен больше жить». Пожалуй, что так оно и будет. Пожалуй, что вот так он и сказал. Хорошо я ещё помню, что, передавая мне про бумагу, которую Юровский вычитывал Государю, он называл её, эту бумагу, «протоколом». Именно так её называл Пашка. Это я хорошо помню. Как только это Юровский сказал, он, Белобородов, пузатый, Никулин, Медведев и все латыши (их было, по словам Пашки, 10, ане 11 человек) выстрелили все сначала в Государя, а потом тут же стали стрелять во всех остальных. Все они пали мёртвыми на пол. Пашка сам мне рассказывал, что он выпустил пули две-три в Государя и в других лиц, кого они расстреливали. Ничего он мне также не говорил ни про подушки, ни про то, что семья Царская сидела на стульях, когда её расстреливали. Стульев, повреждённых пулями и находившихся в нижних комнатах дома Ипатьева, я после убийства не видел.»