Фасс! О юных собаководах - Анастасия Владимировна Суворова

На сцене за столом сидели приехавшие гости — пограничники. Зажглись с журчанием «юпитеры», заливая зал молочным светом. Кинооператор завертел ручку аппарата, а под стол, держа в руке звукоуловитель, лег оператор звука.

Владов открыл торжественное заседание.

— Сегодня, — говорил он, — наши пионеры передают своих воспитанников героям-пограничникам. Это не первые собаки, которых пионеры-собаководы посылают на границу.

В прошлом году от нас пошел Багир, воспитанный пионером Володей Тюровым. Володя вместе со своим Багиром послал письмо, в котором очень просил написать, как будет Багир чувствовать себя на новом месте.

И вот начал Володя получать с границы письма от бойца, у которого теперь Багир.

Товарищи, которые приехали к нам, привезли тебе, Володя, еще одно письмо. Разреши прочесть его вслух?

— Конечно, — проговорил, весь красный от радости и смущения, Володя.

— Нам надо тоже письма послать, — шепнул Дима.

— Товарищ Владов, — поднялся Леня, — разрешите вас попросить прочесть и те письма, которые получал Тюров раньше.

— Конечно, конечно! — раздалось со всех сторон.

— А где они? — спросил Владов.

— Сейчас принесу. — Леня поспешно направился в комнату юных собаководов.

— Вот, — принес через минуту Леня три конверта и передал их Владову.

— Письмо первое, — начал Владов.

«Сперва позвольте с вами познакомиться! Пишет вам боец пограничной заставы, на которую прибыл ваш щенок Багир.

Спешу принести благодарность за воспитанную вами собаку. Пес — что надо!

На заставе у нас собак ждут с нетерпением.

Тут привезли целый эшелон, а Багира с вашим письмом отвели прямо к начальнику. Я в то время был без собаки: мой Пират околел. Хороший был пес, он скончался от раны. Вот мне начальник и передал Багира.

А письмо ваше читали в красном уголке. Там и карточку вашу повесили и подписали:

„Пионер, приславший на заставу воспитанного им щенка“.

Сейчас Багир проходит военную науку.

Пишите, буду отвечать с удовольствием.

Пограничник Николай Вихров».

— Обязательно тоже письмо с Таймырой пошлю, — не успокаивался Дима.

— Молчи, не мешай!

— Письмо второе, — выпив воды, продолжал Владов.

«Володя, вы просите описать нашу природу. Так у нас все ель, в лесу хорошо, вам такого леса видать, наверно, не приходилось. Между елками не проберешься: они между собой ветками, как руками, сцепились, а под большими еще и маленькие растут. Как стена, стоят ели.

Багир живет хорошо, скоро в дозор пойдет. Хорош пес! Понятливый. Только говорить не может, но, думается, если заняться, то и заговорит. Вот смешно будет!

Подойдет, да и скажет: „Боец Вихров — мой хозяин, а я его Багир“.

Потеха, верно?

Ну, для Багира началась совсем новая жизнь, но он ведет себя так, будто всегда жил на границе. Спасибо большое за него!

Сейчас пойду газету стенную доделывать, а Багир хвостом машет, привет шлет.

Ваш друг боец Николай Вихров».

— Письмо третье.

«Здравствуйте, Володя!

Спешу рассказать вам, как в первый раз вышел со мной на пост Багир. Извините, не писал давно, рука болела. Маленечко пулей царапнуло, но теперь прошло, зажило совсем.

Волновался Багир, как мы с ним на пост стали, сильно. Но потом ничего, привык. Ветер по елкам прошел, они оледенелыми ветками позванивали, тихонько так.

Багир головой тряхнул раз, другой. Звон отгонял, а потом рычать начал. Я его погладил, а он все рычит. Шерсть дыбом встала.

— Слушай! — шепнул я ему в ухо. Правду скажу вам, Володя, как по первому разу, я не очень Багиру поверил. Пес молодой — мог и ошибиться. Но вижу, неспроста он волнуется. У нас местность, как я уже вам писал, лесная, елка густая — не продерешься, а тут еще заледенели все деревья.

Спустил я Багира с поводка.

— Вперед!

Багир пополз, я за ним. Потом он прыгнул, а я пробираюсь сквозь ветки, а продраться не могу.

Товарищ мой в нескольких метрах от меня тоже ползет.

Вдруг слышу: Багир взвизгнул, борется с кем-то.

— Фасс! — крикнул я, чтобы он крепче держался и врага не выпустил.

Раздвинул ветки с силой, ободрал лицо, руки и вижу: наш Багир подмял под себя человека, рядом валяется револьвер.

— Прогони собаку, я свой, — прохрипел тот.

— Свой зря по границе не шатается! — Дал я команду Багиру, и он отпустил диверсанта. Я помог ему подняться, велел вперед итти.

А Багир опять в сторону кинулся. Там еще одного „своего“ мой товарищ поймал.

Вот с первой ночи Багир двух нарушителей и привел.

Вот, Володя, какого ты молодчину вырастил. Крепко жму руку. Пишите. Ваши письма все бойцы читают.

Сейчас спать ляжем. Багир уже во-всю храпит, но поклон от него шлю.

Николай Вихров».

— Вот здо́рово-то как! — толкнул Дима Лану.

— Ну вот и последнее письмо, — еще раз выпив воды, разорвал конверт Владов.

«Вот и год прошел, как на границе наш Багир, как мы с тобой знакомы, Володя!

Сейчас пишет под мою диктовку мой товарищ, а я — в госпитале. Багир тоже ранен, ему ногу прострелили, но он все же не дал уйти гадам.

Сейчас мы с ним на поправке. Боюсь, как бы Багир хромым не остался, но доктор говорит — вылечит. Здоровье мое хорошо, поправлюсь скоро и снова стану на защиту границ от всякой мерзопакостной дряни.

Учись, Володя! Вырастешь — сам со своей собакой на границе станешь.

Ну, пиши, не забывай твоего друга бойца-пограничника Николая Вихрова».

Приписка: «От себя прилагаю привет и сообщение: ваш друг Вихров ранен серьезно, но идет на поправку.

Боец отделения товарища Вихрова Соколенков».

Опять заурчали «юпитеры», и кинооператор завертел ручкой. Ребята по одному подходили со своими собаками. Приехавшие пограничники осматривали их воспитанников.

Свет «юпитеров» пугал собак, и они к столу подходили, поджав хвосты. Пограничники покачивали головами.

«Как наши, напугаются или нет?» волновалась Лана.

Вовка ввел Шустрого. Он, недолго думая, с глухим рычанием бросился на «юпитер».

— Фу! — успел его отдернуть Вовка.

— Вот это пес! — похвалил Шустрого командир.

Тайму смотрел другой начальник. Он хотел сам осмотреть ее прикус, но она очень недвусмысленно зарычала.

— Хорошо! — похвалили и Тайму.

Кончился осмотр. Заиграл оркестр, и под громкие аплодисменты пионеры передавали поводки отобранных собак пограничникам.

— Я рад, — проговорил Вовка, — я счастлив, что Шустрик идет на защиту границ помогать вам. Я счастлив тем, что смог выполнить это почетное задание. И я даю слово