Женщина из Пятого округа - Дуглас Кеннеди

—      Должно быть, он был без ума от тебя…

—      Он был влюблен, вот и все. В мужчинах все-таки много от маленьких мальчиков. Когда они хотят тебя, забросают объект своей страсти разного рода игрушками, в надежде завоевать расположение…

—      Значит, путь к твоему сердцу лежит через скупость и аскетизм. Вместо бриллиантов — коробка скрепок, например?

Она встала, чтобы достать бокалы.

—      Я рада, что сегодня твоя ирония на высоте.

—      То есть ты хочешь сказать, в прошлый раз мне ее не хватало?

—      Мне просто нравится, когда ты остроумен, вот и все.

—      Мне и самому не нравится, когда я…

—      Серьезен. Или чересчур пылок.

—      Ты определенно не лишена прямолинейности, — сказал я.

Маргит откупорила шампанское и разлила его по бокалам.

—      Можно и так сказать.

Меня подмывало произнести какую-нибудь дерзость вроде: я играл по правилам и ни разу не позвонил тебе за три дня. Но знал, что это лишь укрепит мою репутацию чересчур серьезного любовника. Поэтому я просто спросил:

—      Эта музыка, что сейчас звучит?..

—      Ты человек культурный. Догадайся сам.

—      Двадцатый век? — спросил я.

—      Очень хорошо, — кивнула она, протягивая мне бокал  с шампанским.

—      Намек на цыганский надрыв, — сказал я, делая глоток.

—      Да, это есть, — сказала она, устраиваясь рядом.

—      И это означает, что композитор явно из восточных европейцев.

—      У тебя хорошо получается, — улыбнулась она, поглаживая мне бедро.

—      Может быть, Яначек?

—      Возможен и такой вариант. — Она позволила своей руке пробраться выше, к паху, от чего я сразу напрягся.

—      Но… нет, он чех, а ты венгерка…

Маргит потянулась ко мне и коснулась губами шеи.

—      Но это не значит, что я слушаю исключительно венгерскую музыку.

—      Но…

Ее рука снова спустилась к молнии джинсов.

—      Это Барток, — сказал я. — Бела Барток.

—      Браво, — воскликнула она и скользнула рукой в расстегнутые джинсы. — А что за пьеса, знаешь?

—      Один из струнных квартетов?

—      Спасибо за намек на очевидное. — Мой пенис был извлечен на свет. — И какой именно?

—      Не знаю, — ответил я, чувствуя, что напрягаюсь всем телом.

—      Ну, попробуй угадать.

—      Третий, медленное движение?

—      Откуда ты знаешь?

—      Я не знал. Это просто…

Я не закончил фразу, поскольку ее губы сомкнулись на моем члене и начали скользить вверх-вниз в такт движениям руки. Я пробормотал что-то насчет того, что хотел бы войти в нее, но это лишь ускорило ритм ее провокационной игры…

Финал был подобен извержению вулкана. Маргит села, пом осушила бокал и закурила.

—      Стало легче? — спросила она.

—      Немного, — ответил я и потянулся к ней.

—      Маргит взяла меня за руку, но воспротивилась попыткам прижать ее к себе.

—      Не сегодня…

—      Я сделал что-то не так? — спросил я.

Легкий смех.

—      Твоя бывшая жена, должно быть, здорово поработала над тем, чтобы разрушить твою самооценку.

—      Это к делу не относится.

—      Нет, конечно. Все, что я хочу сказать, так это то, что не расположена заниматься любовью сегодня, а ты тотчас решил, будто сделал «что-то не так». Из чего вытекает вывод…

—      Мне просто интересно, почему…

—      Почему я делаю тебе минет, но не хочу ничего взамен?

—      Ну, если ты хочешь называть вещи своими именами…

—      Видишь ли, ты реагируешь так, будто я отвергаю тебя… в то время как я всего лишь сказала…

—      Я лучше заткнусь.

—      Вот и хорошо, — сказал она, доливая мне шампанского и затягиваясь сигаретой.

—      Должен признаться… это мой первый опыт минета под аккомпанемент Бартока.

—      Все когда-то случается впервые.

—      Ты своего бизнесмена тоже стимулировала под Бартока?

—      А ты ревнивый, да?

—      Это был просто вопрос.

—      Что ж, я отвечу. Поскольку наш роман проходил в то время, когда я еще была замужем, мы встречались в маленькой квартирке, которую он снимал рядом со своим офисом. Такой уголок для сексуальных утех.

—      А как же все его подарки… он присылал их сюда?

—      Да. Сюда.

—      Твоего мужа это не напрягало?

—      Ты все-таки задаешь слишком много вопросов…

Маргит затушила сигарету, потом потянулась к пачке, выудила новую и опять закурила.

—      Нет, — сказала она. — Мой муж не терзался подозрениями. Потому что был полностью в курсе этого романа, с самого его начала.

—      Я не понимаю…

—      Тогда придется объяснить. Шел 1975 год. В связи с урезанием бюджета мой муж, Золтан, потерял работу в службе венгерского радиовещания на заграницу, которую финансировало ЦРУ. Нашей дочери, Юдит, было тогда всего два года. У меня, как переводчицы, было очень мало работы, так что мы здорово нуждались. И вдруг, совершенно неожиданно, на меня свалилась работа — перевод ужасно скучной технической документации для французской компании, которая экспортировала стоматологическое оборудование венгерского производства.

—      Вот уж не знал, что коммунистическая Венгрия специализировалась на таком бизнесе…

—      И я тоже, пока не получила эту работу. Как бы то ни было, я взялась за перевод, и однажды меня пригласили в офис компании — в современный район возле Булони — объяснить некоторые технические тонкости директору фирмы. Его звали мсье Корти: лет пятидесяти, с брюшком, оплывшим лицом и грустными глазами… Я видела, он не сводит с меня глаз, стоило переступить порог кабинета. Мы полчаса занимались документами. Потом он предложил пообедать с ним. Я уже давно не ела в ресторанах, поэтому подумала: почему нет? Он привел меня в изумительное место. Заказал бутылку превосходного вина. Спросил про мужа, дочь, узнал, как трудно нам живется. Потом и сам разговорился: рассказал, что женат на невыносимой женщине; она его отталкивает, ему трудно  с ней в постели, она высмеивала его за это, и со временем на интимной части их совместной жизни был поставлен крест. Он признался, что не может оставить ее — типичный французский католик, готовый поддерживать видимость семьи ради общественного статуса. Но он давно уже искал кого-то, с кем можно было бы иметь отношения. Еще он сказал, что находит меня очень привлекательной, умной, и ему нравится, что я замужем… значит, у меня тоже есть свои обязательства. И он предложил мне триста франков в неделю — в те времена целое состояние для нас, — если я буду встречаться с ним два раза в неделю по два часа после обеда.

—      Тебя не шокировало это предложение?

—      Конечно нет. Оно было сделано так изящно. Во всяком случае, я сказала, что мне нужно подумать. В тот вечер я пришла домой и, уложив Юдит спать, села с Золтаном и объяснила ему, что со мной произошло. На следующий день я позвонила мсье Корти и сказала, что да, я согласна — но цена должна быть четыреста франков. Он согласился не раздумывая.

—      Твой муж не возражал?

—      Я знаю, о чем ты думаешь: как он мог согласиться сделать из меня шлюху для жирного старикана? Но его подход, как и мой, был очень прагматичным. Мы были в буквальном смысле на мели. Деньги, которые мне предлагали, были для нас обоих огромными. А для меня это был всего лишь секс. Кстати, собственно секс длился не больше нескольких минут — любовник оказался очень тороплив. Что больше всего нужно было мсье Корти, так это немного tendresse.[112] Ему нужен был кто-то, с кем он мог бы поговорить хотя бы несколько часов в неделю. Так что я приходила в эту маленькую студию по соседству с его офисом, которую он снял специально для наших встреч. Раздевалась, он снимал пиджак, брюки, рубашку, но оставался в нижнем белье. Потом вытаскивал свой пенис, я раздвигала ноги, и…

—      Думаю, я знаю, как проходит половой акт, — прервал я ее.

—      Я тебя смущаю?

—      Нет, просто информации чуть больше, чем нужно.

—      Только не говори мне, что ты пуританин, Гарри.

—      Вряд ли, но…

—      Я уверена, что живущий в тебе писатель согласится с тем, что в повествовании важна любая мелочь. Так вот, сам факт, что мсье Корти никогда не занимался любовью обнаженным и секс для него был просто механическим актом, должен подсказать, что…

—      Это была глупая и грязная сделка?

—      Она не была ни грязной, ни глупой. Все было устроено так, как он хотел.

—      И как долго это продолжалось?

—      Три года.

—      О боже…

—      Для нас эти три года были очень прибыльными. Деньги позволили нам купить эту квартиру…