Религия, этика и выживание человечества в XXI веке - Сергей Игоревич Иваненко

что в древнем индуистском обществе такая социальная перспектива не вызывала сомнений и возражений, воспринималась как справедливая.

Именно эти особенности устройства древнеиндийской цивилизации – деление на неравные сословия, а также разделение по принципу чистоты и нечистоты, благородства и неблагородства, наиболее сильно повлияли на этику, задали её координаты и предопределили существенные векторы развития Индии на протяжении нескольких тысяч лет.

Касты (джати)

В период раннего Средневековья варны сохраняются, но распадаются на многочисленные касты (джати), ещё более жёстко закреплявшие сословную принадлежность. Индусы верят в перевоплощение и считают, что тот, кто соблюдает правила своей касты, в будущей жизни поднимется по рождению в более высокую касту, тот же, кто нарушает эти правила, потеряет социальный статус.

Джати, стоящие вне системы варн – это неприкасаемые[341].

Слово «джати» буквально означает «рождение». В современной Индии существуют десятки тысяч джати. Они разделяются между собой по очень сложным критериям, которые складывались веками. Внутренние деления были обусловлены созданием границ между профессиями (например, может быть отдельной джати ткачей или кузнецов) или чистотой рода. Представители нечистых родов (например, дети смешанных межварновых браков) автоматически понижались в статусе вплоть до состояния шудр.

Шудры тоже делились на «чистых» (аниравасита) и «нечистых» (ниравасита) – чаще всего по роду занятий. Профессии, связанные с прикосновением к мёртвому телу, занятия палача, проститутки оценивались как «нечистые», неблагородные. «Нечистые» шудры смешивались с «неприкасаемыми».

В индуизме, где сакральное начало играло важнейшую роль, неприкасаемые представляли собой непреобразованный хаос, не связанный с миром священного. Неприкасаемые считались индуистами, но им запрещалось входить в индуистские храмы, участвовать в индуистских ритуалах, в связи с чем у них были свои боги, свои жрецы и ритуалы.

Неприкасаемым предписывались такие занятия, как уборка мусора, работа с кожей или глиной. Члены таких каст жили в отдельных кварталах или посёлках на окраине поселений «чистых» каст, не имели своей земли и большей частью являлись работниками в чужих хозяйствах.

К неприкасаемым относили тех, кто совершал низкие поступки (например, изнасилование) или другие преступления, кто подвергался общественному порицанию или проклятию. К этой категории относились также «варвары» неиндийского происхождения.

В древности у этой категории населения Индии вообще не было никаких прав, даже их жизнь не оценивалась в системе права. Неприкасаемый мог быть жестоко наказан или убит, его жизнь не охранялась законом.

Все эти «ужасы» изображались, особенно в XIX веке, европейскими колонизаторами как признак варварства индийцев. Они описаны во многих, обзорных и современных высокопрофессиональных исследованиях, например, в Homo hierarchicus Луи Дюмона[342], монографии Дж. Х. Хаттона и других работах. Мы пересказываем основные положения социального устройства древней и средневековой Индии вовсе не для того, чтобы подчеркнуть непросвещённость и «темноту» этой культуры. Напротив, этим явлениям есть объяснения в социологии и культурологии.

В XX веке началась борьба за равноправие неприкасаемых. Так, всемирно известный индийский мыслитель и общественный деятель, борец за независимость Индии Махатма Ганди (1869–1948) считал, что изначально всем людям, независимо от их расовой, кастовой, этнической и религиозно-общинной принадлежности, присуща врождённая божественная природа. В соответствии с этим Ганди и неприкасаемых стал называть хариджанами – детьми божьими. Добиваясь уничтожения дискриминации хариджанов, Ганди действовал собственным примером: он допускал хариджанов в свой ашрам, разделял с ними трапезу, объявлял в защиту их прав голодовки.

Борьбу за права неприкасаемых в 1930–40-е годы возглавил Бхимрао Рамджи Амбедкар[343]. Он назвал неприкасаемых «далитами» (угнетёнными). Ему удалось добиться закрепления в законах колониальной Индии, а затем и в конституции независимой Индии 1950 года системы, по которой для членов каст устанавливались квоты вакансий на государственной службе, места в законодательных органах и в высших учебных заведениях[344].

В современной Индии практика неприкасаемости по конституции запрещена, и дискриминация по кастовому принципу считается уголовным преступлением.

Однако в сельской местности далиты ещё становятся жертвами притеснений, насилия и жестокости.

Далиты ведут борьбу за равноправие. В частности, далиты проникают в храмы, нарушая древний индуистский запрет на вход далитов в священные места.

В конце 1990-х – начале 2000-х гг. в Индии появились далитские политические партии. Наиболее ярким примером эмансипации далитов является Кочерил Раман Нараянан (1920–2005), президент Индии в 1997–2002 гг. Кроме того, на должность премьера штата Уттар-Прадеш в 2007–2012 гг. трижды избиралась Маявати Прабху Дас – представительница далитов.

Понятие «карма»

В индийской культуре и религии, развивавшейся от ведизма[345] и брахманизма[346] к развитому индуизму (именно такой исторический подход применим к Индии), а также в этике, глубоко укоренено понятие «кармы», связанное с ключевыми сакральными действиями, в том числе жертвоприношениями, а также с представлениями о загробном мире и перевоплощении души.

Начиная с эпохи Упанишад[347] (VIII–VI вв. до н. э.) в Индии развиваются идеи нерушимого, бессмертного начала – атмана[348], а также кармы[349] и перевоплощения души (метемпсихоза). Карма мыслится как действие, ведущее к результату – таков его первоначальный смысл. Если действие соблюдается верно, в соответствии с вечным порядком вещей, дхармой, это ведёт к благу. Карма есть идея, помещённая в брахманистскую систему ценностей, она относилась к исполняемым ритуальным действиям в невероятно сложной системе жертвоприношений.

Брахманистская культура представляет собой предельно ритуализированный мир. В Ведийском каноне утверждена система инструкций, предписаний, правил рецитации сакральных текстов, которые нужно совершать в ходе яджни (жертвоприношения). Это может быть строительство масштабных символических конструкций (например, в Агничаяне[350], где для проведения всего ритуала требовался целый год, в течение которого большой алтарь в форме птицы с распростёртыми крыльями, возводился из 10 800 кирпичиков. Эти кирпичи укладывались в пять слоёв, между которыми были четыре слоя рыхлой и сыпучей земли. Сверху насыпалась золотистая дорожка, на которой и разводился огонь).

Каждый акт, каждая кладка должна сопровождаться безупречной рецитацией жертвенных формул, мантр[351], ведийских гимнов – на идеальном санскрите, где нельзя изменить ни одно ударение и музыкальный тон – всё это и было совокупностью действий (карма). Каждый акт должен дублироваться ещё одним актом – ментальным, то есть правильным думанием о физическом акте. Всё это должно совершаться в правильной последовательности: если что-то будет нарушено, «карма» не приведёт к нужному результату[352].

Понятие «карма» было переосмыслено и в связи с поступками человека, которые тоже мыслились как ритуальные действия в системе ведийско-брахманистского мировоззрения. Общество ориентировалось на брахманов и доверяло им как хранителям детально разработанного и понятного (брахманам, не обществу!) ритуального комплекса.

Это же, по аналогии, касается и человека, его правильного поведения. Верно соблюдённая карма, то есть исполнение долга, дхармы, ведёт к благому следующему рождению. Каждый отдельный человек должен соблюдать именно ту