Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник) - Энтони Беркли

Таким образом размышляя, он понял, однако, что сколь ни рассматривай убийство мисс Норвуд как деяние теоретически благородное, он ни за что не решился бы осуществить его сам – никогда и ни за что! – если б не понимал, что отойти в данный момент в сторону не только непростительно, но и опасно. В самом деле мистер Тодхантер роптал на злую судьбу, по милости которой оказался в ловушке, да так, что теперь вряд ли что мог изменить. Ибо, на его взгляд, велика была вероятность, что если он не вмешается и не убьет мисс Норвуд, это сделают либо Фарроуэй, либо его жена, и если миссис Фарроуэй произвела на него впечатление женщины вполне здравой, то Фарроуэй был, несомненно, глуп, вполне мог выдать себя с головой и тем самым навлечь еще больше бед на свое и без того злосчастное семейство.

«Вот же олух!» – с горечью восклицал мистер Тодхантер не раз и не два, а многажды, поскольку, даже не находя ни нравственных, ни этических возражений против насильственного устранения мисс Норвуд, никак не мог примириться с необходимостью убивать ее самому.

Тем не менее, подталкиваемый двумя фуриями, долга и совестливости, он достал из ящика комода свой новенький револьвер и, преодолевая себя, тщательно смазал всю его поверхность. Зачем это нужно, он не знал, но чувствовал, что поступает правильно.

Однако трудиться заказать ялик на вечер следующего воскресенья он не стал. Не так прост был мистер Тодхантер.

3

Сделал же он вот что: отыскал проулок, выходивший к реке всего через два участка от сада мисс Норвуд, и с бесконечными предосторожностями, стараясь, чтобы никто его не заметил, а аневризма продержалась еще десять минут (что потом – уже не имело значения), перебрался через ограду первого сада. Преодолев вторую и третью ограды и продравшись сквозь густые кусты живой изгороди, ровно в четверть десятого воскресным вечером мистер Тодхантер оказался в саду мисс Норвуд. Его сердце страшно стучало, во рту пересохло, и то, что ему предстояло, отвращало его так, как ничто и никогда в жизни.

Остается открытым вопрос, вполне ли мистер Тодхантер владел собой, когда крался по саду, бездумно следуя указаниям мисс Норвуд. Позднее ему казалось, что голова его в те минуты была пуста абсолютно. Он помнил, как то и дело хватался за карман, чтобы убедиться, что не потерял револьвера, и как отчаянно молил судьбу, чтобы путь к старому амбару растянулся до бесконечности и он никогда его не прошел. Еще он помнил сад в летних сумерках, сгустившихся в тот вечер сильнее обычного, поскольку небо как раз заволокла большая туча, и как он напряженно, только что не теряя рассудок, сделав несколько шагов, снова и снова вслушивался, нет ли кого вокруг. Он помнил, как подошел к длинному сооружению на колоннах, увитых розами, и понял, что это и есть злополучный бывший амбар. И наконец, словно сквозь сон припоминал свой первый взгляд на мисс Норвуд, раскинувшуюся в кресле, – та, как и обещала, была в беседке одна.

О последующем он предпочитал не вспоминать.

4

Мистер Тодхантер сунул револьвер в карман. Огляделся. Слышал ли кто-нибудь выстрел? Беседка-пергола, длинное низкое сооружение на месте амбара, стояла на выровненной площадке на полпути от реки к дому. За ней тускло мерцал в сумерках склон, засаженный каким-то цветущим густым и высоким кустарником. Дома было не видно. Мистер Тодхантер стоял не дыша. Вокруг было тихо. Не доносилось даже тех звуков, которые обычно слышатся от реки. Теперь он был уверен, что выстрела никто не заметил.

Он перевел взгляд на Джин Норвуд. Она по-прежнему лежала, откинувшись на спинку хитро сплетенного кресла-качалки, поставленного почти на выходе из беседки. Голова ее была повернута набок, руки от плеч висели плетью. На груди платья из белого атласа, слишком вычурного для летнего вечера в саду, алело пятно, и так большое, но продолжавшее разрастаться.

Мистер Тодхантер принудил себя подойти ближе и коснуться сначала ее лба, а затем груди. Мертва, никакого сомнения. Преодолевая позыв к дурноте, он вгляделся в алое пятно. Отличный выстрел. Благодаря удаче, конечно, никак не меткости, ему удалось попасть прямо в сердце. Любопытно, где пуля?

Усилием воли утихомирив нервы, он отклонил безжизненное тело от спинки кресла. В гладкой голой спине зияла ужасная красная рана – вид ее чуть не лишил мистера Тодхантера чувств. Но он не упал в обморок, потому что отвлекся на нечто, тусклым металлом блеснувшее в пухлой обивке кресла. Вытащив это нечто, он позволил телу принять прежнее положение. Да, это была пуля, точно, и почти совсем не сплющенная, даром что из мягкого свинца. Видно, прошла навылет, ни единой косточки не задев. Мистер Тодхантер опустил ее в карман пиджака.

Он постоял немного, глядя на убитую женщину. На левом запястье у нее были часики на браслете, дорогая вещица, усыпанная бриллиантами и жемчугом, с маленьким овальным циферблатом по центру. Как во сне, мистер Тодхантер стянул браслет с вялой кисти и сунул в тот карман, где уже лежала пуля. Дико было бы утверждать, что ему хотелось оставить себе сувенир на память об этом событии, и все-таки некий чрезвычайно схожий мотив, должно быть, определил этот почти механический жест.

Мистер Тодхантер помедлил в нерешительности. Разум его снова включился, и он осознал, что предстоит много дел: принять меры безопасности, замести следы, уничтожить улики.

Он огляделся. На столе под рукой у трупа стоял поднос с графином бренди и двумя бокалами. Если когда-нибудь во всю его жизнь, проведенную в воздержании, мистер Тодхантер и хотел выпить, так именно в тот момент, но – не решился. Рухнуть тут замертво рядом с мисс Норвуд – вот был бы позор. Семья не переживет такого скандала.

Он взял один из бокалов и тщательно протер его носовым платком. Бокалы, припомнил он с невеселой усмешкой, непременно протирают в детективных романах, чтобы стереть отпечатки пальцев. Будет над чем полицейским поломать голову.

Он поставил бокал на место, из предосторожности держа его платком, и только собрался взять второй, как звук, прозвучавший снаружи, перепугал его до того, что едва не разорвалась аневризма. Всего-то лишь ухнула, пролетая, сова, но в ушах мистера Тодхантера ее крик прозвучал воем полицейской сирены.

– Нет, это не по моим нервам, – пробормотал он и с колотящимся сердцем покинул беседку.

Насколько он понимал, делать ему там было нечего, и все-таки, пока он семенил, неся свою длинную тень по мокрому от росы саду, ему мерещилось, что он оставил за собой имя убийцы мисс Норвуд, кровавыми буквами кричащее по всему полу.

Выйдя в проулок между садами, мистер Тодхантер повернул направо и спустился к реке. Там достал из кармана пулю и забросил ее как мог дальше от берега. Романы, которых он начитался, научили его, какой красноречивой уликой способна стать пуля в руках эксперта по баллистике.

Глава 9

1

В ту ночь ему не спалось. Видение двух повисших плетьми рук и алого пятна по белому атласу преследовало его так же назойливо, как мисс Норвуд при жизни преследовала Фарроуэя.

И не оставляла мысль, что он еще не все сделал.

Ну, например, касательно револьвера…

Касательно револьвера мистер Тодхантер наутро следующего дня отправился к Фарроуэю. Идея состояла в том, чтобы выяснить, имеется ли у того револьвер, и если имеется, то подменить его своим. Мистер Тодхантер не считал, что таким образом подвергает риску самого Фарроуэя. Всегда есть алиби, найдется какое-нибудь и у Фарроуэя. А если нет, мистер Тодхантер готов его предоставить.

Фарроуэй, однако, только что не обезумел от горя, и толку от него было мало. Фарроуэя, хотя не пробило еще и десяти, уже посетила полиция, и это в сочетании с крикливой статейкой в утренней газете напрочь выбило его из колеи. Не стесняясь, он плакал, так что мистеру Тодхантеру, выпестованному в традициях привилегированной частной школы, сделалось за него неловко. Однако он все-таки выяснил, что своего револьвера у Фарроуэя нет, зато есть надежное алиби: весь вечер до закрытия он пил в местном пабе, а напившись, преисполнился жалости к самому себе и во всеуслышание пустился разглагольствовать о том, как убоги и примитивны вкусы читающей публики. Это обстоятельство, само по себе любопытное, к проблеме револьвера отношения не имело и потому оставило мистера Тодхантера равнодушным. Он поднялся, чтобы уйти.

– Кто мог это сделать, Тодхантер? – слезливо твердил Фарроуэй, провожая его к двери. – Кто? И зачем? Это необъяснимо… ужасно… бедная милая Джин!

– Но вы же несколько дней назад говорили, что сами не прочь ее убить, – строго напомнил ему мистер Тодхантер.

– Говорил, ну и что? Мы все говорим, но дальше-то дело не идет. Кто ж на самом деле мог сделать такое?

Кое-как мистер Тодхантер отделался от него. Переживай он сколько-нибудь по поводу безвременной кончины мисс Норвуд, сейчас, насмотревшись на Фарроуэя и особенно услышав его слова, он, надо полагать, ожесточился бы и переживать перестал. Несомненно, когда-то Фарроуэй был порядочным, в обычной степени уверенным в себе человеком. Достойно сожаления, что какая-то женщина довела его до жалкого нынешнего состояния – причем умышленно довела, чтобы воспользоваться его деньгами. Нет, определенно мисс Норвуд свою участь заслуживала.