Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать - Стейн Ривертон

У нас нет оснований полагать, что он больше не вернется в трактир. По-моему, ему нечего скрывать. Он оставил все на виду. Пошли домой, а тем временем этот незнакомец, чуть раньше или чуть позже, вернется в свою комнату. И Батюшка Абрахам сообщит нам об этом.

Батюшка Абрахам, взволнованный разговорами о ворах и взломщиках, ворча согласился. Да, он сообщит, когда его гость вернется. Профессор и лесничий отправились домой. Оба устали после ночных волнений. К тому же, стало уже жарко. На небе не было ни облачка.

Но в усадьбе лесничего день еще не начинался. Дыма над трубой не было. Усадьба мирно почивала в саду, где весело гомонили птицы.

Они вошли в калитку, которая находилась напротив большой веранды. Двери, ведущие в дом, были затворены, на веранде стоял стол, еще вчера накрытый клетчатой скатертью, и несколько плетеных кресел. Профессор и лесничий одновременно увидели какого-то человека, сидевшего в одном из кресел. Он сидел, низко опустив голову и лениво вытянув скрещенные ноги. Безвольно висели белые, холеные руки. Лица еще видно не было, опущенную на грудь голову венчала большая соломенная шляпа, какие носят французские рабочие на виноградных плантациях. На ремне через плечо висел зеленый футляр для сбора растений.

Доктор Ховард!

Профессор и лесничий остановились, как вкопанные, перед этим неожиданным зрелищем. Человек, сидевший в кресле, не шевелился.

— Он спит, — прошептал профессор. — Сел, чтобы дождаться нас, и заснул.

— Эта поза… — прошептал профессор.

— Что ты имеешь в виду?

— Позу этого человека.

Удивленный профессор потер рукой лоб, чтобы собраться с мыслями и немного успокоиться. Пальцы его дрожали.

— Точно в такой же позе сидел господин Мильде, когда мы нашли его мертвым.

— Но этот всего лишь спит, он не умер! — сказал лесничий.

Он положил руку на плечо спящего и окликнул его:

— Проснитесь, сударь!

Но незнакомец спал так крепко, что лесничему пришлось уже бесцеремонно потрясти его. Наконец тот очнулся от сна и медленно поднял голову. Широкополая шляпа соскользнула на пол веранды. Он открыл глаза, сна в них, как ни бывало. При виде лесничего и профессора он насмешливо улыбнулся. Те молча, в удивлении застыли перед ним.

Человек, сидевший на веранде, был Торбен Мильде.

— Доктор Ховард… Доктор Ховард… — с трудом проговорил лесничий.

— Это тоже я, — ответил сын покойного господина Мильде. — Это я остановился в трактире Батюшки Абрахама.

31

Что пришло в голову профессору Арвидсону

Профессор Арвидсон сперва вообще не мог вымолвить ни слова. Во-первых, он никак не ждал увидеть здесь Торбена, а во-вторых, профессора крайне удивил его вид. Новый хозяин Мариелюнда выглядел не только утомленным, что после такой ночи было вполне объяснимо. Он вообще совершенно переменился. Последний раз профессор видел его всего двое суток назад, но за это время Торбен как будто постарел. Словно его основательно потрепал тропический циклон. Вид у него был измученный, лицо осунулось и лишь глаза были такие живые и пронзительные, что это даже пугало.

Профессор подумал, что с таким выражением лица встает из-за карточного стола игрок, проигравший все свое состояние.

Торбен как будто прочитал его мысли, он натянул шляпу на лоб и теперь большая часть его лица оказалась и тени.

— Вы меня, конечно, не узнали, — обратился он прежде всего к лесничему.

— Почему? Теперь я вас узнаю, господин Мильде, серьезно ответил лесничий. — Но вас давно не было дома и вы очень изменились.

— Я позволил себе прийти к вам потому, что не мог попасть в трактир, где снял комнату. Старый Батюшка Абрахам не стал с годами добрее. Я не осмелился назвать ему себя.

— Но зачем вам понадобилось останавливаться в трактире! — удивленно спросил лесничий. — Почему вы не приехали прямо в замок? Насколько я знаю, ваши старые апартаменты стоят в том же виде, в каком вы их покинули много лет назад. Кроме того, в замке еще сохранилась часть старой прислуги. Мы все будем рады принять сына нашего покойного господина. Но если хотите, вы, конечно, можете остановиться и в моем доме, господин Мильде.

Торбен нетерпеливо покрутил головой, отвергая его предложение.

— Только не сейчас, — сказал он. — Некоторое время я еще не смогу вступить во владение имением. Но мне захотелось нанести тайный визит в родные места, как-никак, а я здесь родился и вырос. И я решил приехать инкогнито. Мечтал провести несколько дней в полном покое. Представляете себе, если бы я приехал как новый хозяин? В Мариелюнд хлынул бы поток людей, и мне пришлось бы заниматься делами, которые я по разным причинам хотел бы на некоторое время отложить. Вот я и решил прожить эти несколько дней в трактире. Я понимал, что Батюшке Абрахаму будет трудно узнать меня. К тому же, он почти ослеп. У меня были все основания полагать, что с этим ботаническим снаряжением я смогу безбоязненно бродить по местам моего детства и любоваться дорогими моему сердцу красотами.

(Романтическая душа, подумал профессор. Узнаю его. Но он лжет).

— Однако, когда я сегодня, усталый, поздно вернулся с прогулки и нашел дверь трактира запертой, я решил открыться вам, господин лесничий, и искать у вас приюта. Ваши плетеные кресла очень удобны, и я от всей души благодарю вас.

Лесничий был сбит с толку и сильно смущен — он не понимал, как ему следует отнестись к словам Торбена. Он хотел открыть дверь в дом, но Торбен движением руки остановил его.

— Не надо, еще слишком рано. Я подожду здесь в тени, здесь так хорошо.

Все это время Торбен обращался только к лесничему, словно профессора тут вообще не было. Профессор был этим даже доволен — он получил возможность наблюдать за ним и попытаться разгадать его планы. Ему было ясно, что Торбен не поехал в Швецию, а прямиком отправился в Мариелюнд. Профессор привык читать по лицам, это помогало ему узнавать многие тайны своих пациентов. Ему было ясно, что после ужина в «Фениксе» два дня назад Торбен пережил что-то тяжелое, что потрясло его до глубины души.

Наконец Торбен обратил внимание на присутствие профессора.

— Не ожидал вас здесь увидеть, — сказал он. — Догадываюсь, что вы старые друзья с господином лесничим.

— Вы не ошиблись.

— Надеюсь, вас привели сюда не мои дела?

Профессор улыбнулся. Торбен смертельно устал, подумал он, но старается сохранить свою обычную холодность и отчужденность.

— Вы сами, дорогой Торбен, рекомендовали мне полечить нервы на лоне природы. Вот я и последовал вашему совету.

— Тогда вы сделали ошибку, приехав в эти места. Ведь вам хотелось освободиться от некоторых мыслей и воспоминаний, а здесь эти воспоминания будут поджидать вас на каждом шагу. Особенно по ночам. Человек, который хочет поправить нервы, не должен много гулять по ночам, он долен спать. Вам ли, врачу, не знать этого?

Профессор надменно улыбнулся.

— То же самое я посоветовал бы и вам, Торбен. И, похоже, ночные прогулки расстраивают вас еще больше, чем меня. Посмотрите на себя. Вы страшно изменились за последние два дня. Можно даже сказать постарели. Утратили присущую вам уверенности в себе. Вы пережили что-то неприятное? Может быть, даже несчастье? Я знаю, что не ошибся.

Торбен вздрогнул, хотел встать, но упал обратно в кресло. Он безуспешно пытался вернуть себе былую надменность. Откинув голову на спинку кресла, он смотрел на профессора почти с ненавистью.

— Вы ошибаетесь, — проговорил он.

Лесничий ушел в дом. Он понял, что профессор и Торбен приблизились к теме, которая его не касается, и их лучше оставить одних. Они слышали, как он ходит из комнаты в комнату.

— Вы больше не верите в мою дружбу? — спросил профессор.

— Почему? По-моему, ваша дружба даже преследует меня.

— Но ваш отец был моим лучшим другом, — с горечью сказал профессор. — Его я хорошо понимал. А вот вас совершенно не понимаю.

— Моего отца вы тоже не понимали, — холодно возразил Торбен.

Профессора вдруг осенило, что за этими словами, быть может, кроется разгадка тайны.

Торбен огляделся по сторонам и обнаружил, что лесничий ушел.

— Последние часы я все время следил за вами, Торбен.

— Я знаю.

— Это вы шли впереди нас по лесу.

— Да, я.

— И это вы стояли у окна замка, освещенного луной.

— Да, я, — ответил Торбен.

32

Человек в окне

Профессор сел в пустое кресло. Торбен не Шелохнулся, но по его лицу скользнула гримаса неудовольствия. Глаза его были скрыты полями шляпы. Казалось, только усталость мешает ему избавиться от общества профессора.

— Мы с лесничим убеждены, что ночью в лесу слышали ваши шаги. Это так? — спросил профессор.