Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать - Стейн Ривертон

Профессор и лесничий остановились у трактира, громко постучали в дверь дверным молотком и подождали.

Окна были закрыты ставнями, но сквозь щели из залы струился теплый, красноватый свет. В такую ночь легко могло показаться, что ты перенесся в далекие столетия, не хватало только стука копыт в темноте, чтобы представить себе, как путники былых времен спрыгивают с лошадей у трактира Дёрума, чтобы побаловаться пивом после утомительного пути.

Дверь открылась, и в светлом проеме показался сам хозяин, он подозрительно оглядел гостей. Хозяин трактира, господин Абрахам, как он хотел бы, чтобы его называли, всегда питал приятную иллюзию, что ему достаточно одного взгляда, чтобы определить, что за гости пожаловали к нему в трактир. Кто знает, а вдруг это разбойники с большой дороги? Батюшка Абрахам, как обычно величали его местные жители, сам был похож на старый музейный экспонат. Размеры его внушали уважение, именно таких размеров, должно быть, и были хозяева трактиров в прежние времена: кожаный передник в пятнах двадцатилетней давности прикрывал его огромный живот, на широком кожаном поясе позвякивала связка ключей. Больше всего Батюшку Абрахама огорчало то, что к старости зрение начало изменять ему, он не столько печалился из-за потери зрения — ему ничего не стоило свободно передвигаться по трактиру с закрытыми глазами, — сколько из-за того, что ему было предписано носить синие очки, а синие очки, по его мнению, не соответствовали тому столетию, к которому он принадлежал. От света у него болели глаза, поэтому он обматывал ватой стекла очков и по этой причине являл собой крайне необычное зрелище. Профессор Арвидсон оторопел от удивления, увидев Батюшку Абрахама. Трактир был пуст, но грязная кружка на одном из столов, которую еще не успели убрать, свидетельствовала о том, что в трактире был посетитель и ушел он совсем недавно.

Узнав лесничего, Батюшка Абрахам вытер столик и принес три кружки пива. Пиво в этом трактире всегда было бочковое. И само собой разумеется, что хозяин приносил кружечку и для себя, когда в трактир приходили знакомые люди. Над выскобленным до бела столом начинался разговор о местных новостях, они взвешивались и обсуждались, — продажа или покупка скота, ведение хозяйства, погода, ветер, свадьбы. Другие темы никого не интересовали, слухи о мировых событиях почти не достигали трактира Дёрума.

— Здесь был управляющий, — сказал Батюшка Абрахам, когда половина первой кружки была выпита. Начинать разговор прежде, чем эта обязательная церемония закончится, считалось неприличным. «Управляющий» — это был управляющий Кристенсен из Мариелюнда. Далее Батюшка Абрахам доложил, что управляющий приходил с местным мясником и торговцем из Томмерупа.

— И много управляющий выпил? — спросил лесничий.

— Нет, в самую меру, — ответил Батюшка Абрахам.

— Значит, лишнего он не сболтнул?

— Как можно! Ведь с ними был чужой! (Житель Томмерупа, который находился всего в нескольких километрах от Мариелюнда, уже считался чужим). А чужих это не касается.

Прямо ничего не было сказано, но профессор Арвидсон сразу понял, о чем говорят лесничий и трактирщик. Эта тема относилась к миру тайн и касаться ее следовало чрезвычайно осторожно.

— Но управляющий заходил сюда и в полдень и тогда он мне все рассказал, — продолжал трактирщик.

На его лице появилась трагическая серьезность.

— В этих старинных замках всегда кроется какая-то тайна, — сказал он. — Признайтесь, господин лесничий, наш старый обер-егермейстер ушел из жизни не совсем обычным образом.

— Я не суеверен, — отозвался лесничий.

— Конечно, нет, — быстро подхватил трактирщик. — Вы человек образованный, а наука такого не признает. Но мы — люди темные, мы не так слепо доверяем науке, которую не знаем. Мы больше верим тому, что сами видим и слышим и что до нас видели и слышали наши предки и о чем они рассказывали своим потомкам. А я еще совсем крохой слышал, что в Мариелюнде не все ладно. Долго там было тихо. А вот теперь опять началось. Неужели вы считаете, что живой человек мог пройти сквозь запертую дверь?

— При известных обстоятельствах, конечно мог, — ответил лесничий. — Вот мы с моим другом и идем туда, чтобы посмотреть, как это происходит. Боюсь только, нам не повезет. В присутствии людей привидения обычно держатся в укромных местах.

Неожиданно он сменил тему разговора и, словно случайно, спросил:

— Я слышал, у вас появился постоялец?

— Да, приехал вчера вечером. Ученый, как и вы. Он занимается растениями.

— А в котором часу он приехал? —  полюбопытствовал профессор.

— В девять. Со станции пришел пешком, а это, сами понимаете, неблизко.

Профессор прикинул в уме, что это никак не может быть Хенглер. Вчера в десять вечера он должен был быть еще в Копенгагене.

— Стало быть, он уже бывал здесь и знает ваши места, если сам нашел дорогу?

— Нет, я его у нас никогда не видел, — недовольно ответил трактирщик, — и предпочел бы не пускать его к себе. Но нельзя же ни с того ни с сего выбрасывать людей за порог.

— Он вам пришелся не по душе?

Трактирщик решительно покачал головой:

— Очень неприятный тип. Такой эгоист! Знаете, что он вчера мне сказал, когда я хотел завести с ним небольшую беседу, к каким у нас в трактире все привыкли? Избавьте меня от вашей чепухи, сказал он. Отвратительный тип. Между прочим, он недавно ушел, чтобы полюбоваться лунным светом. И если он не вернется до двенадцати, пусть пеняет на себя, потому что я лягу спать.

26

Окно

Профессор и лесничий узнали у трактирщика все, что им было нужно. Услыхав о приезде ботаника, профессор было решил, что это Хенглер, но время его приезда исключало такую возможность. Поговорив еще немного с хозяином, друзья ушли. Было уже поздно, ночь была на удивление тихая и светлая, С проселочной дороги они снова свернули на лесную тропинку, Теперь до Мариелюнда было совсем близко. Тропинка была узкая, и идущим по ней людям приходилось все время раздвигать ветки. Лишь шелест листьев да глухие шаги друзей нарушали ночную тишину леса.

Пройдя немного, профессор остановился и закурил сигару. Лесничий стоял, не двигаясь. Вдруг он начал вглядываться в темноту между деревьями и слушать. Разглядеть что-нибудь было трудно, лес надежно скрывал свои тайны. Листья этого удивительного леса, обступившего тропу, как будто светились. Профессор бросил спичку.

— Ты что-нибудь слышишь? — спросил он.

Лесничий весь подался вперед, но потом выпрямился.

— Нет, ничего, — ответил он, — хотя мне показалось, что там было какое-то движение. Но ведь в лесу есть звери.

Они пошли дальше. Неизвестно почему, они перешли на шепот. Здесь их никто не мог услышать, но им как будто не хотелось производить лишний шум.

— Я все думаю об этой странной истории, — сказал лесничий. — Как причудливо петляют иногда дороги жизни. Все началось месяц назад, когда ты вошел в кабинет господина Мильде и нашел его убитым. Это было в старом доме в центре Копенгагена. Потом ты покорно двигался от одного эпизода этого необычного дела к другому и вот оказался здесь, в этом сказочном, залитом лунным светом лесу.

— Ты прав, — согласился профессор, — мы не знаем, куда идем, и вместе с тем, меня не оставляет чувство, что я все время иду по нужному следу. Хотя самого следа и не вижу. Я словно повинуюсь какому-то таинственному зову. Бог знает, куда он в конце концов приведет меня. Где я закончу свое расследование и найду ли ответ на эту загадку? Может, в каком-нибудь городе, может, в лесу, а может, и за границей. Лицом к лицу с человеком, которого я никогда не видел и не думал, что встречу.

Неожиданно лесничий крепко схватил профессора за руку.

— И все-таки там впереди кто-то есть, — прошептал он. — Стой, не двигайся.

Они замерли. Теперь и профессор услыхал в лесу какие-то звуки, какой-то еле уловимый шорох, словно шорох лодки, медленно скользящей среди высокого тростника.

Лесничий показал на ближайшие деревья впереди них. Их ветви чуть-чуть шевелились.

— Здесь только что кто-то прошел, — шепнул лесничий. — Видишь, листья еще не успокоились.

Они напряженно вслушивались в ночь. Но звуки потерялись в ночи и вскоре наступила полная тишина.

— Вообще-то мы идем вслепую, — через некоторое время сказал лесничий. — Кто знает, может, именно в это мгновение нас подстерегает опасность. Как-никак, а эта история началась с убийства. Может, мы слишком поздно поймем всю серьезность случившегося.

— Зачем ты мне это говоришь? — спросил профессор.

— Хочу задать тебе один вопрос: ты вооружен?

— Да.

— И я тоже. Ведь я заметил, как ты взял оружие, когда мы выходили из дома.

Друзья ускорили шаг, чтобы поскорей выйти из леса. Наверное, оба думали: где сейчас тот человек, который только что прошел тут впереди них? Вышел из леса или еще скрывается за густыми деревьями? Стоит и смотрит на них, ведь они хороши видны на тропинке?