Никогда не говори, что умрешь - Джон Ричардсон (Джаядев дас)

Путешествуя по разным городам и странам, я начал серьёзно задумываться о духойной стороне жизни. В конце концов, я стал понимать, что это и есть мой истинный путь жизни. Мне всегда хотелось помогать людям, о чём говорит моя экзальтированная Венера. А ещё эта планета обещает известность и побуждает любить и заботиться о людях.

После концерта в Манчестере, пьяные в стельку, в три часа дня мы приехали в дом Мика. Его жена Уэл сразу же позвонила моей жене и сообщила, что я всего в двух минутах езды от неё. Сгорбившись, я сидел на заднем сидении лимузина, отвратительно смердя после бурной вечеринки. Подъезжая к дому, я увидел картину, которая останется со мной до конца моих дней, — три существа, любящие меня больше всего на свете: жена и мило наряженные дети. Все они так и светились любовью и взволнованно приветствовали своего отца-героя и мужа, вернувшегося домой после долгого путешествия.

Этот эпизод в доли секунды запечатлелся в моём сознании и полностью перевернул мою жизнь. Когда я вернулся домой, я уже не мог быть тем, кем был вдали от них. Пришло время, когда нужно было взглянуть правде в глаза. Достаточно. Я уже получил всё, что хотел. Мне уже больше не хотелось быть частью мира рок-н-ролла.

Вдоволь нахлебавшись, я стал изучать разные религиозные и духовные пути, пытаясь понять, Кто такой Бог, Кому мне нужно повиноваться, Кому служить и Кого любить. Является ли Он христианским, еврейским или индусским Богом? Вконец запутавшись, я всё-таки решил, что, кем бы Он ни был, Он (или Она) будет доволен, если я начну служить Его (Её) детям. И неважно, что я ещё не обладаю достаточным знанием, Кто является Верховным Отцом или Матерью. Но я был уверен, что нужный человек сам придёт ко мне, но только когда я буду готов, и ни минутой ранее.

Благоухающее лето 1976-го мы встретили в шикарных особняках, окружённых целебными деревьями из самых разнообразных стран. Другие парни с особой пристрастностью начали окружать себя предметами роскоши. Они с наслаждением приобретали новые авто, путешествовали в экзотические страны, Алана мучила идея покупки самолёта. Но я хотел чего-то большего. Для удовлетворения растущего интереса к альтернативному духовному образу жизни, каждый вечер я распахивал двери своего дома для экспертов, учёных и квалифицированных цилителей, чтобы те на деле могли доказать, на что они способны. Но мне не просто хотелось глядеть на них. Всем сердцем и душой я сам хотел постичь тайны этого ремесла. Мне следует также отметить, что Шерил никогда не жаловалась на мои «перепады» в выполнении обязательств или направлении деятельности. По-моему, она не очень сильно подвержена двойственности любви или ненависти. Она не задумывалась о том, кем мы были и кем мы стали.

Будучи женщиной умной, она не стремилась к роскоши. Ей нравится простой образ жизни. Порой она любила тратить деньги, но, по сути дела, деньги она любит, «потому что, имея достаточно наличности, можно не тревожиться об отсутствии того, чего у нас не было раньше». Несколько лет я просто наблюдал за мастерами целительского искусства, пока, наконец, не решился освоить некоторые науки, что в конечном счёте привело меня к открытию собственной клиники и магазинчика товаров для здоровья неподалёку от Ромфорда.

Шесть месяцев я обучался лечебному массажу, изучал рефлексологию, а в течение последующих нескольких лет получил практическое знание медицины лекарственных трав и цветов Доктора Бака. Забавно вспомнить, что специалисты, обучавшие меня лечебному массажу, вели свои воскресные курсы в гостинице, которая расположена совсем рядом с той концертной площадкой на побережье, где мы давали концерт 5 лет тому назад.

В 1980 г. я встретился с Терри Эдвардсом, учёным и спиритуалистом, кто и вдохновил нас перейти на вегетарианское питание. Должен признаться, Шерил впервые почувствовала тревогу, что не характерно для неё. Она обвинила меня в том, что я разбиваю нашу сладкую семейную идилию, так как с этого времени у нас начнутся разногласия по поводу ежедневного меню. В ответ я пообещал ей, что буду есть всё, как и прежде, кроме мяса.

Пия поддержала меня и стала полу-вегетарианкой, время от времени продолжая есть рыбу. Шерил и Скотт продолжали свой привычный образ жизни. Но спустя пару лет, когда Шерил поняла, что нашим отношениям ничего не грозит, вместе со Скоттом тоже присоединилась к нам.

В западном крыле нашего псевдо тюдоровского особняка я открыл лечебное заведение, построил успокаивающий водопад и купил у менеджера Элтона Джона массивную квадрафоническую установку, с помощью которой мог бы проигрывать лечебную успокаивающую музыки в стиле нью-эйдж. Элтон отдал свою звуковую систему на время поездки в Японию, поскольку тогда она ему была не нужна, и я радостно воспользовался ситуацией.

Двое ушли из группы, чтобы заняться собственной сольной карьерой. Им хотелось убежать от негативного настроения, царившего в группе. Теперь нас осталось четверо, Алан, Мик, Тони и я, и мы, умудрённые опытом, оказались на перекрёстке дорог. Наши песни уже не были на верхушках хит-парадов, как ранние работы. В перспективе медленно, но явно высвечивалась дорога в никуда. Истекал срок нашего контракта со «State Records». Мы падали в цене, и, похоже, нам светила отставка. Медленный путь в никуда набирал обороты, когда наши сочинители песен Уэйн и Тони преподнесли нам песню под названием Foe Dee oh Dee.

Мы направлялись в звукозаписывающую студию, чтобы записать нашу следующую пластинку. Я чуть в обморок не упал, когда увидел прикреплённые к музыкальному стенду издевательские слова. Это выглядело так: «Вот ваш настоящий билет во мрак, ребятки».

Я всегда испытывал чувство благодарности Уэйну и Тони за шанс стать богатым и знаменитым. Это вполне справедливо. После нашего первого мощного хита, мы вполне могли принять их песни и позволить им вести себя. Потом последовали другие известные хиты: Juke Box Jive, I can do it и Tonight. Их вполне можно было исполнять и тиражировать. Но только не эту песню.

 — Да это же геноцид с вашей стороны и самоубийство — с нашей! — возмущённо сказал я Уэйну.

Но ничего другого у него не было. Мы все могли писать, но Уэйн не позволял нам делать этого. Он вынудил нас записаться на стороне Б. Помню тот вечер, когда он пригласил всех нас в первоклассный ресторан Уэст-Энда. Он зарезервировал помещение VIP, а затем потчевал нас до полной «отключки». Когда нас можно было уже размазывать по столу, он произнёс:

 — Кстати, друзья, есть кое-что, с чем всем нам во имя будущего успеха следует разобраться, — сказал он, поддерживая замечательный баланс между дружелюбием и властью. — Как и прежде, Тони и я будем сочинять песни как для стороны А, так и для стороны Б.

Нас как будто булавкой укололи. Никогда тишина не была такой громкой. Мы смотрели друг на друга, не зная, что и сказать. Помимо всего, Уэйн был богом для нас — он и кормил нас, и одевал наши семьи, он также сделал дорогие крыши для наших дорогих домов и наших дорогих голов... Но это заявление?!

 — Ладно. Хорошо. Тогда я приму молчание как знак всеобщего согласия, — ответил он.

 — Нет, Уэйн! — вскрикнул я, подобно Оливеру Твисту, желающему получить больше. — Это несправедливо!

Уэйн был на грани срыва. Он изо всех сил пытался контролировать раздражение, причиной которого стала дерзкое поведение какого-то выскочки.

 — Это моё видение, парни. Это то, как нам нужно действовать.

Я сразу же успокоился.

 — Мы очень благодарны вам за то, что вы сделали для нас, но мы — тоже авторы, и тоже хотим получить шанс самим построить свою судьбу. Именно для этой цели мы и напишем все стороны «Б» и половину альбомов.

Ребята так и не сказали ни слова. Даже при том, что мы были весьма обязаны Уэйну и Тони, Sugar Baby Love не стала одной из пятидесяти лучших, пока мы не пропихнули её на шоу «Тор of the Pops». А это значит, что мы тоже имеем отношение к истории её успеха, и у нас было полное право получить справедливое вознаграждение. Уэйн, в конечном счёте, признал поражение, понимая, что мы нужны им, так же как и они нам. Парни вышли из оцепенения и начали оживлённо переговариваться друг с другом. А я испытал облегчение от того, что мой чуть было не взорвавшийся Везувий успокоился.

Уэйн и Тони с неохотой приняли наши условия, и контракт был составлен должным образом. Все остались довольными. Вот так мы и жили. А тут вдруг эта ужасная песня... Foe Dee oh Dee.

Я знал, что у нас должно быть право на защиту от тоталитарных правил, стоящих на пути нашего взаимовыгоднго успеха. Так и есть. Несмотря на тот факт, что мы сделали прекрасную аранжировку, эта песня еле-еле вошла в тридцатку лучших. Да, как ни крути, нельзя же огранить говно как алмаз.

После той неудачной попытки мы так больше и не посещали VIP залы. Всё шло к окончательному разрыву.