Нежеланная дочь (СИ) - Фомина Татьяна

«Что ты собираешься делать, Костя? Мне кажется, что сейчас вмешиваться в чужую семью — полное безумие».

«Согласен. Но я и не собирался этого делать. Только…»

«Только?..» — Александра Филипповна буравит меня пронизывающим взглядом.

Ей ничего не стоит прямо сейчас снять прокурорскую мантию и лично привести в исполнение решение, которое она сама же и вынесет.

«Я не собираюсь отказываться от Дарины».

Легким наклоном головы я получаю одобрение.

«А Полина? Что думает по этому поводу она?»

«Полина вычеркнула меня и не примет ничего, что бы я ни предложил».

«Сильная женщина!» — Слышу неприкрытый восторг в голосе матери своей жены.

И я, что бы при этом ни чувствовал, полностью согласен. Настолько сильная, что вызывает восхищение.

«Все, что я могу — это обеспечить будущее Дарины и оградить ее мать от каких-либо проблем».

«От всех проблем не оградишь», — философски замечает Александра Филипповна.

«От всех — нет. Но хотя бы от тех, которые возникли по моей вине».

«Что ты хочешь от меня?»

«Всего лишь не потакать Евгении».

«И все?! Ты считаешь, что способен справиться сам?!»

«Думаю, да».

Глава 21

Сказать Евгении, что я не хочу никуда уезжать только потому, что это снова отдалит меня от Дарины — просто помахать красной тряпкой прямо перед ее носом. Встреча с девочкой, которая к тому же моя дочь, многое изменила. А еще я прекрасно знаю, что мои желания не будут веским аргументом для жены. Для нее важно лишь то, что хочет она сама.

«Где ты был?» — Женя придирчиво окидывает меня взглядом.

«Женечка, твой телефон прекрасно осведомил тебя о моем местонахождении».

Евгения стискивает губы и щурит глаза.

«Что ты делал у мамы?»

«А прослушки не было?» — не могу сдержать улыбку.

«Костя, не перегибай!» — шипит моя жена.

«Я принял ее предложение», — отвечаю совершенно спокойно.

На лице Евгении одна эмоция сменяет другую. Начиная от восторга и до упоения своей победой. Даю ей время насладиться этим вкусом и добавляю:

«При одном условии».

«Каком?» — тут же становится серьезной Женя.

«Ты едешь со мной».

«Что?!»

«Твоя мама одобрила мое решение».

«Она не могла этого сделать!»

«И тем не менее, это так. Можешь спросить у нее сама».

Евгения фыркает и сбегает на кухню, предусмотрительно закрыв дверь. Но возвращается очень быстро.

«Что сказала тебе мама?» — интересуюсь, поднимая на жену взгляд.

«Костя, ты этого не сделаешь!»

«Почему?» — задаю наивный вопрос, но Евгения молчит. Она сжимает руки в кулачки и пытается найти слова, чтобы убедить, что я не прав. — «Ты можешь уже начать собирать вещи».

«Но я не хочу!» — чуть ли не взвизгивает Евгения, капризно топнув ножкой.

«Ты сама хотела, чтобы я получил повышение», — произношу многозначительно.

Думаю, что подтекст «как можно дальше уехал от Полины», она поймет сама.

«Твоя мама, — интонацией подчеркиваю уважение к этой женщине, — сделала все от нее зависящее. И ты, кстати, была с ней согласна. Поэтому у тебя целая неделя. Почти. И да, не забудь приобрести теплую обувь и верхнюю одежду. В твоей любимой рысьей шубке будет, мягко сказать, холодно. Хотя, учитывая, что ты никуда не ходишь, то в квартире, пожалуй, не замерзнешь».

Евгения закрывает глаза, и глубоко дышит. Что ж, умение держать себя в руках похвально. Так и хочется напомнить детскую пословицу про вырытую яму.

«А Филя?» — интересуется Женя, хватаясь за последнюю соломинку.

Отдаю дань ее уму. Конечно, я не буду втягивать в наши разборки сына. Тем более Филипп ясно дал понять, что никуда ехать не желает.

«А Филипп останется с твоей мамой и получит, как ты и хотела, достойное образование».

«Ты издеваешься?!»

«Нисколько».

«Я не поеду!»

«А придется! Одну я тебя не оставлю». — Добавлять «рядом с Полиной» я не стал.

«Костя, зачем ты это делаешь?»

«Что?»

«Так поступаешь?»

«Исполняю твое желание, дорогая, — ты будешь женой мэра».

«Задрюпинска?!»

«Тебя же простой зам не устраивает».

«Костя… Это из-за нее, да?»

«Да, дорогая. Я не хочу, чтобы у матери моей дочери из-за твоей абсолютно беспочвенной ревности были проблемы. А ты ничего не хочешь слышать».

«Проблемы ей доставляет и твоя мама тоже! И между прочим намного больше чем я!»

«Не волнуйся. Как только маму выпишут, я и с ней поговорю».

Евгения молчит. Я почти уверен, что она сейчас пытается найти выход из создавшегося положения. Нет, Женя ни за что не поедет, как она выразилась, в «Задрюпинск». До жены декабриста ей ой как далеко. И поскольку поддержку у своей мамы в этом она тоже не получит, ей придется пойти на уступки.

«Хорошо. Что ты хочешь?»

«Чтобы вы оставили Полину в покое. Только и всего».

«Для тебя это так важно?»

«Да. Для меня это так важно».

* * *

Из палаты Дарины выходит Филипп.

— Все? Все новости рассказал?

— Почти. Пап, а завтра ты сможешь прийти?

— Филипп, завтра я не обещаю. Извини. Может, сам?

— Ты же слышал, что детям до четырнадцати лет нельзя, — вздыхает сын.

По росту ему четырнадцать дать можно, но на пропуске требуют паспорт. И мне сегодня пришлось просто использовать свое положение, позвонив заведующему отделения, в которое положили Дарину, и попросить, чтобы Филиппа пропустили.

— Хорошо. Я постараюсь что-нибудь придумать.

— Спасибо, пап!

Дарина

— Слушай, Дар, а это кто? — сразу же спрашивает Аля, стоит только Филиппу закрыть дверь.

— Ну-у, — тяну, не зная, как объяснить ей, кем мне приходится Фил. Я сама толком не пойму, как отношусь к нему больше — как однокласснику или как брату?

Когда папа Фила вышел, Аля вернулась в палату и без зазрения совести рассматривала самого Филиппа. Хотя бы поглядывала, но нет же — уставилась как на экспонат на выставке.

— Дарка, он тебя любит? — вдруг спрашивает Аля.

— Вот еще! Мы учимся вместе.

— Да ладно?! Ты же в… — Аля хмурит брови, пытаясь вспомнить мой класс.

— В шестом, — подсказываю ей.

— Фи, — разочарованно тянет Аля. — Так он малолетка! Я думала класс восьмой, или девятый, а тут совсем мелкотня.

— Не такой уж и «мелкотня»! — вступаюсь за Фила. Не нравится мне, когда кто-то его обзывает. Неважно как!

— Не, ну так-то он ого-го парниша! Только вот класс… — Аля морщит носик. — Слушай! — Она ерзает на кровати, пытаясь одной рукой справится с подушкой. — Может он второгодник, а? Не знаешь, сколько ему лет?

— Никакой он не второгодник! Он всего лишь на пять с половиной месяцев младше меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Мелкотня! — Ставит «диагноз» моя соседка по палате, хотя ей самой всего пятнадцать лет.

Алия, махнув левой рукой, так как правое предплечье у нее в гипсе, показывает разочарованный жест, что ей уже не интересно. Но через несколько секунд с утверждением опять выдает:

— По-любому — любит!

— Да нет же! — возражаю я. — Он мой брат! — выпаливаю, не сдержавшись.

Аля растерянно хлопает глазами.

— А так бывает?

— Как видишь, бывает!

— У вас что, папы разные? Хотя нет. Подожди. Не папы… — сама себе отвечает Аля. — Мамы!

— Да.

— Ничего себе! А как ты узнала?

И я, наверное, первый раз в жизни, поделилась с малознакомым человеком всем, что копилось в душе. Ведь с Алей мы познакомились только вчера, когда меня привезли в палату.