Наин - Чхон Соллан

– Что же ты нашла?

Мирэ всегда отбирала у Наин телефон и нажимала отбой, когда звонили мошенники и рассказывали, что кто-то пытался получить доступ к ее банковскому счету.

– Ты хотела сообщить о находке в отдел по расследованиям исчезновений? Не в бюро находок? – Словом, подруга не собиралась верить в нелепые оправдания.

– Я просто заблудилась. Полицейский участок оказался очень большим.

Мирэ обычно не злилась, но, когда все же сердилась, становилась страшнее любого взрослого. Она не выплескивала гнев впустую. У Мирэ была высокая точка кипения. Если Наин быстро заводилась и злилась по любому поводу, то Мирэ сдерживалась до последнего, а потом взрывалась. Больше всего Наин пугало то, что чем сильнее внутри злилась Мирэ, тем спокойнее становилась внешне. Когда Наин злилась, у нее было ощущение, что кровь закипает, а Мирэ говорила, что у нее кровь остывает. Жуткое выражение. Казалось, что оно было наполнено намерением раздавить оппонента логикой и хладнокровным расчетом.

– Я не собираюсь выспрашивать, если ты не хочешь говорить. Не хочешь – не надо. Но не делай из меня дуру, утверждая такие нелепости.

Мирэ говорила, что привыкла сдерживаться. А выражение про остывающую кровь объясняла тем, что когда хочется ворваться в комнату к родителям, крича и требуя прекратить ссору, но сдерживаешься снова и снова, то в какой-то момент кровь начинает остывать. В ту ночь, когда она впервые ощутила это, она не могла уснуть, потому что дрожала всем телом. Поэтому Наин становилось грустно, когда Мирэ сердилась. Сначала страшно, потом грустно. Когда Мирэ злилась, то переключала на себя все мысли и внимание Наин.

– С чего бы мне делать из тебя дуру? – возмущенно проворчала Наин. Она чувствовала себя ничтожной, обижаясь на замечание разъяренной Мирэ. Если бы она была на месте подруги, то тоже бы так рассердилась. Как тогда, когда ей было пятнадцать и Наин злилась, глядя на Хёнчжэ, которого травили в классе, а потом нашла его главных обидчиков и разбила им носы. Наин понимала, что должна извиниться перед Мирэ по меньшей мере двенадцать раз.

Да, сначала нужно извиниться. Ведь Мирэ беспокоилась. Глядя в ее глаза, не выдававшие никаких эмоций, Наин заговорила. Ей не хотелось расстраивать подругу.

– Я действительно не хотела тебя обманывать, прости.

Хоть это и звучало как попытка замять неудобную тему, лучше было сказать это сейчас, чем опоздать с извинениями. Наин уткнулась лбом в стол. Над ее головой послышался голос Мирэ:

– Ты выглядела серьезной. Там, в полицейском участке.

Наин положила подбородок на стол.

– Мама сказала, ты испугалась, когда она тебя окликнула, и убежала. Сказала, что видела тебя перед отделом по расследованию исчезновений. Волновалась, не случилось ли что-то в школе.

– Конечно, тетя могла так подумать. Прости, я не хотела ее беспокоить.

– Она знает, что ты скорее ударишь обидчика, чем будешь страдать втихую, поэтому сильно не переживает. Но все равно мама сказала мне, вот я и решила проверить, все ли в порядке.

– Да-да. – Наин закивала так сильно, что ее подбородок соскользнул со стола. Полотенце, обернутое вокруг головы, упало на пол.

– Так что, ты точно не из-за мамы туда пошла?

Наин выпрямилась и снова кивнула. Ее еще не высохшие волосы тяжело покачивались.

– Ну, вот и все.

– Ты успокоилась?

– Я не сердилась.

– Значит, успокоилась.

Холодные глаза Мирэ стали мягче. Различать это могли только Наин и Хёнчжэ. Пытаясь разрядить неловкую ситуацию, Наин широко улыбнулась, но Мирэ продолжила говорить с бесстрастным выражением лица, словно нарочно не хотела улыбаться:

– Не зря пришла, но ничего не выяснила. Не думаю, что ты просто так пошла бы в полицию и вряд ли потерялась бы, как дура.

– Ничего серьезного.

Это значило, что пока она не может рассказать.

– Я пришла, потому что мне стало интересно, что могло так тебя отвлечь, что ты забыла о нашей встрече. А когда увидела тебя промокшей до нитки, то думала, что мне стоит сделать вид, будто я ничего не знаю.

– Встрече? – Наин удивленно распахнула глаза.

– Да.

– О какой встрече ты говоришь?

– Ну, как минимум о фильме. Хёнчжэ, я… – Мирэ указала на Наин пальцем. – И ты.

Через три секунды Наин закричала:

– Боже!

Ее глаза, ноздри и рот одновременно раскрылись. Она совершенно забыла о встрече в кинотеатре. Наин вспомнила, как в субботу утром в цветочном магазине ее телефон разрывался от звонков, а она просто перевернула его экраном вниз. Мирэ выглядела так, будто догадывалась, что Наин так себя и поведет. Если бы ее выражение можно было перевести в слова, это было бы «Теперь-то вспомнила, дуреха».

– Ты странная. Ты всегда была странной, но сейчас особенно.

У Наин явно накопилось множество вещей, за которые нужно было извиниться. С тех пор как на ее пальце появился росток, обычная жизнь, которую она вела, определенно сошла с привычного курса. В такой ситуации лучше всего было быстро извиниться и объясниться.

– Но я все равно хотела рассказать тебе о том, что Квон Тохён схватил меня за горло. Мне показалось, что это важно и для Хёнчжэ.

– Схватил за горло?

Мирэ выглядела так, словно слышала об этом впервые. Наин тоже удивилась.

– Ты не знала?

– Что он схватил тебя за горло?

– Хёнчжэ не рассказывал?

– Квон Тохён?

– Да что с тобой и Хёнчжэ в последнее время?

Мирэ внезапно замолчала, словно пыталась сдержать взрыв эмоций.

Когда кровь сильно остывает, она превращается в лед. Взрыв при точке кипения – это ярость и презрение, а взрыв при точке замерзания – это боль и печаль. Глядя в глаза Мирэ, Наин остро почувствовала это. Мирэ не злится, ей грустно. Наин знала это, потому что они друзья. Значит, она причинила ей боль тем, что что-то скрыла. Скрыла, а не раскрыла. Это может показаться нелогичным, но раны заживают не только при прикосновении. У Наин тоже были шрамы, потому что что-то скрывала Мирэ. У них у обеих были секреты друг от друга, и это ранило их.

В конце концов Мирэ засобиралась домой. Наин предложила проводить ее, Мирэ, крепко сжимая зонт в руке, сказала, что это необязательно. Тогда Наин сама решила дойти с ней хотя бы до ворот. К счастью, против этого подруга не возражала. Продолжение разговора могло плохо повлиять на их и без того натянутые нервы, поэтому расставание было своего рода выгодным для обеих сторон перемирием. Переступив порог, Мирэ резко обернулась и посмотрела на Наин. Это означало, что Наин пока не нужно следовать за ней. Мирэ глубоко вдохнула