Ключи и калитки (СИ) - Демченко Антон Витальевич

Оповещённый о моём визите заранее гонцом от полусотника, кузнец принял меня довольно радушно. А увидев, что именно я приволок ему в качестве «гостинца», и вовсе воспылал энтузиазмом. И это притом, что, ввиду возможной осады острога, дел у местного повелителя молота и горна было ой как немало.

Объяснения мои по поводу принесённых изделий, как прихваченных из дома образцов для торговли, кузнец пропустил мимо ушей, зато сами арбалетные плечи, выполненные из качественного, да ещё и заговорённого металла, только что не обнюхал. И поначалу было попытался убедить меня в том, что «сии изделия для стрельбы никак не годны», но когда я всадил из притащенного с собою арбалета болт в обхватное бревно кузнецова дома… вот тогда-то энтузиазм и попёр. Сумевший выдрать ушедший в дерево на две трети длины болт лишь при помощи щипцов и двух молотобойцев, кузнец буквально завалил меня вопросами о сплаве, из которого слажены плечи арбалета, и был весьма сконфужен, когда я объяснил ему, что самое сложное в этом устройстве вовсе не металл, а руноставы, позволяющие легко натягивать тетиву самострела и гарантирующие, что та не лопнет от перенапряжения.

Вот тут слегка расстроенный объяснениями кузнец явно воспрял духом, и принялся вроде как незаметно для меня присматриваться к украшающим плечи и тетивы рунам. Пришлось объяснить «хитрецу», что дело это пустое, и без знания соответствующих наговоров копировать начертанные на металле плеч и эксцентриков, а также вплетённых в тетивы бусинах руны попросту бесполезно. Приглядываться к мелким надписям кузнец вроде бы перестал, но, судя по эмоциям, не слишком-то мне поверил. Да и чёрт бы с ним. Захочет повторить, и пусть. Мне до того дела нет. Зачем объяснял? Так какой же из меня купец, если я подобные «хитрости» замечать не стану? Замечать и пресекать. Вот то-то и оно.

Как бы то ни было, уже к вечеру кузнец Нискиня продемонстрировал нам с полусотником пару изготовленных им самострелов. Простые деревянные ложа с довольно частой металлической обивкой для крепости, защёлка-орех и металлические же полосы направляющих. Тяжеловатая «игрушка» получилась. Но… мальцам с ним по лесам не бегать, а для стрельбы со стен и так сгодится.

Естественно, ни о какой реечной системе натяжения, как в имеющихся у нас со Светой оригинальных образцах, здесь и речи не шло. Выделанный Нискиней самострел обошёлся обычным стременем и крюком для пояса стрелка. Правда, с заряжанием Стоян Смеянович поначалу лопухнулся. И видел же запредельную толщину арбалетных плеч, а не подумал, что без хитростей в этом деле не обошлось. Или, может, решил, что всё дело в колёсиках-эксцентриках, для здешних самострелов деталях совершенно нехарактерных ввиду их абсолютной неизвестности. В общем, не получилось у полусотника зарядить поданный кузнецом арбалет. Поначалу не получилось. Но прежде чем разозлённый неудачей Стоян обрушился с критикой на Нискиню, банально не успевшего объяснить тому все тонкости работы с новым самострелом, я всё же умудрился вставить пару слов. Притормозил полусотника, объяснил принцип работы и… получил в ответ разочарованный взгляд хозяина острога.

— Нешто ты думаешь, среди недорослей хуторянских отыщется довольно людишек, способных к силе светлых? — протянул Стоян. — Таковых, чтоб ты знал, характерники изыскивают по всем городам и весям да к учёбе приставляют. А уж после их мелкого сита, поверь, Ерофей, найти одарённого мальчишку али девку всё равно что луну из озера выудить.

— Понимаю и не надеюсь, — пожал я плечами, тут же догадавшись, к чему клонит мой собеседник. — Но глянь, Стоян Смеянович, на кузнеца своего. Разве он из характерников?

— Ха! — полусотник фыркнул, а я кивнул Нискине. Тот облизал губы, нервно дёрнулся, но потянулся к слаженному им арбалету. Упёр ногу в стремя, ухватился за тетиву ладонями и… мигом натянул её до характерного щелчка замка-ореха. Полусотник нахмурился, окинул взглядом бледного кузнеца и повернулся ко мне. — В чём секрет?

— В воле, Стоян Смеянович, — улыбнулся я. — Нужно всего лишь пожелать натянуть тетиву да обратить то желание мысленным приказом ей же. Попробуешь ещё раз?

— А тож! — кивнул полусотник, подхватывая со стола второй из принесённых Нискиней самострелов. Шурх-клац. И вот уже в руках у хозяина острога натянутый арбалет. Вложи болт, прицелься и бей. — И верно. Хм, а не легковат ли самострел? Он хоть дублет кожаный пробьёт?

Вот и сомнения пошли.

— Пробьёт и зерцальник кованный, — прогудел молчавший до того кузнец. — По крайней мере, сковороду из свиного железа, что я жёнке своей в том году купил, расколол с единого выстрела, да та стрела ещё и в деревянную стену за сковородой на треть длины вошла. Добрый самострел вышел, Стоян Смеянович. Ты не сомневайся.

— А ну… Ряжен! — покрутив головой, полусотник окликнул своего дворового. — Сбегай-ка на поварню да притащи… Хотя, стой. Бабы взвоют, ежели я им сковородки попорчу. Ты вот что, пойди в верхнюю светлицу да возьми со стены кирасу немецкую. И тащи её сюда. Ну, что встал? Бегом!

Кираса проиграла бой арбалету, как и сковорода Нискини-испытателя, отчего полусотник довольно крякнул и… судя по взгляду, брошенному им на тяжёлый из-за обилия железа самострел, начал прикидывать, как бы ему лишить мелких защитников Усть-Бийского острога сего оружия, передав его своим стрельцам. Но сдержался Стоян Смеянович, сдержался. Стрельцы-то, считай, все обеспечены огнебоем, и от замены их ружей на арбалеты большого выигрыша ожидать не приходится. А вот три десятка дополнительных стрелков на стенах острога могут оказаться совсем не лишними. Кто его знает, как дело обернётся, верно?

Метания полусотника прервало появление в воротах его дома очередного гонца. Спешившийся стрелец вошёл во двор, ведя тяжело поводящего боками коня под уздцы. Увидев нашу компанию, устроившуюся у высокого крыльца, гонец решительно направился в нашу сторону, по пути сдав поводья своего уставшего скакуна подскочившему Ряжену.

Оказавшись в трёх шагах от полусотника, стрелец снял шапку и, отвесив довольно низкий поклон, молча протянул Стояну Смеяновичу кожаный тубус, запечатанный внушительной блямбой сургуча с оттиском какой-то печати на ней.

— От Дружина? — удивился полусотник, разглядев выдавленный на коричневом сургуче рисунок. — Ну-ка, глянем, что там пишет мой старый друг…

Полусотник Кутобийского острога, как оказалось, писал то же, что и ближайшие соседи нашей крепости, Поклест с Миряном. Обновлённые характерником Кут-Бия, чуры подали тому сигнал о шастающих в округе чужаках, и теперь полусотник Дружин по прозвищу Камча оповещал о том своего старого товарища.

— Широко размахнулись самы, — покачал головой Буривой Рудый, когда Стоян Смеянович озвучил эту новость на очередном сборе своих десятников.

— Или вид делают, чтобы нас настороже держать, — буркнул Любим Ус. — Гадай вот теперь, к какому из полуденных острогов они подступятся!

— Может и так, может и эдак, — задумчиво протянул полусотник и обратил своё внимание на двух младших десятников. — Ну, а вы, голуби мои, что скажете?

Анфим с Лихобором обменялись взглядами, после чего Клёст откинулся на высокую спинку стула, уступая приятелю слово, а Лис наоборот подался вперёд.

— Надо розыск учинить, Стоян Смеянович, — произнёс Лихобор, глядя в глаза полусотнику. — Сидеть, затворившись в остроге, можно сколь угодно долго, таясь от теней самских, но битву тем не выиграть.

— Розыск… — протянул Стоян. — Для того люди потребны, а у меня под началом всего пять неполных десятков да вон… — последовал кивок в мою сторону, — Три десятка недорослей с самострелами, под командой купцова сына. И кого ж прикажешь в лес на розыски послать?

— Да хоть трёх-четырёх стрельцов из моего десятка! — воскликнул Лис, ничуть не смущённый скептичным настроем начальства.

— А они у тебя столь лихие, что смогут в лесу самов-охотников перещеголять, а? — подал голос Любим Ус.

— Найдутся и такие, — набычился «младший» десятник. — Я, чай, и сам сызмальства по лесам ходил, охот… сбором ягоды промышлял. Уж как зверя обойти, чтоб внимания его не привлечь, знаю. А самы — не звери, того чутья не имеют.