Русские на Индигирке - Алексей Гаврилович Чикачев

Паровой дундук — две меховые рубашки, надетые одна на другую, внутренняя рубашка носилась мехом внутрь, а наружная — наоборот. К нижнему дундуку пришивался большой отложной воротник из волчьего меха, который выпускался поверх верхнего дундука. Нижний дундук имел два накладных кармана и надевался прямо на рубаху. Поверх дундука для предохранения его от влаги надевали «камлейку» — широкую матерчатую рубаху с капюшоном.

Кухлянка — большая меховая длиной ниже колен рубаха, с капюшоном или без него, сшитая из оленьих шкур. Надевалась поверх пальто или дундука вне помещения.

Штаны мужчины носили полотняные, ровдужные и ватные. Зимой в дорогу надевали шаровары — штаны чукотского покроя, сшитые из оленьих лап — камусов, длиной до щиколотки. Шаровары по гашнику стягивались ремешком на вздержке. Нижняя часть штанин орнаментировалась. Шаровары носились навыпуск поверх меховых ботинок-плек и по низу стягивались ремешком на вздержке. В осеннее и весеннее время носили также шаровары из нерпичьих шкур. Повседневная обувь мужчин почти такая же, что и у женщин, но окляны мужчины не носили.

Хорош улов!.. (Фото Л. Т. Капицы.)

В дорогу под шаровары мужчины надевали «плеки» и «шаткары». Плеки — меховые ботинки, сшитые из оленьих лап. Подошва сделана из шкуры зимнего оленя мехом внутрь. Они надевались на меховые чулки — «чажи» и завязывались оборами. Шаткары отличались от плек только тем, что их подошва изготовлялись из оленьих щеток, подшивались мехом наружу и были более прочными.

Будунёнки — сапоги, сшитые из нерпичьей шкуры мехом наружу.

Летом мужчины и женщины во время рыбной ловли носили «бродки» — мягкие сапоги из ровдуги. Головки таких сапожек изготовлялись из нерпы. Бродки подвязывались у щиколотки и под коленом. Подошва — из шкуры молодого оленя, подшивалась подстриженным мехом внутрь. Носили также «сары» — непромокаемые сапоги из лошадиной шкуры. Их покупали у якутов.

На руках носили: летом — перчатки («персчанки»), сшитые из ровдуги и вышитые поверху елочкой, зимой — рукавицы из оленьих лап мехом наружу.

Спальные принадлежности состояли главным образом из пуховых перин и подушек. Одеяла шили из песцовых шкур. Поверх перины всегда стелили оленьи шкуры, простынями почти не пользовались. Дорожные спальные принадлежности мужчин состояли из шкуры зимнего оленя («постель»), небольшой подушки и мехового одеяла, крытого сукном.

Таким образом, можем утверждать, что большое влияние на русское население Индигирки оказали окружающие их малые народы, от них было воспринято в первую очередь то, что имело явное преимущество практичностью и удобством и было приспособлено к условиям полярной природы. Это относится прежде всего к меховой промысловой одежде, все элементы которой (дундук, плеки, шаровары, малахай и т. п.), на наш взгляд, содержат немало черт одежды чукотского типа.

Особенностью промысловой одежды русскоустьинцев является ее глухой покрой. Это распространено у народов Крайнего Северо-Востока (коряков, чукчей, эскимосов и ительменов).

Необходимо отметить, что русские, заимствовав меховую промысловую одежду, дали ей свои, чисто русские, названия: «шаровары», «дундук», «шаткары», «малахай», «бродки» и т. п.

В то же время русскоустыинцы, несмотря на огромную временную и территориальную оторванность, сохранили и целый ряд черт северно-русского костюма, таких как: форма повязки головного платка, сарафан с передником, шапка-ермолка, мужская рубаха с жилетом, меховой приталенный женский жакет и многое другое.

Самые близкие к индигирским русским соседи — эвены — переняли у них покрой рубахи и платья. Способ повязывания платка и шали у эвенов почти ничем не отличался от русского.

Глава III

ПАМЯТЬ О «МУДРЕНОЙ» РУСИ

Устное творчество

Во главе Верхоянского мещанского общества стояли староста и два старшины, которые избирались на три года. В администрацию, как правило, выбирались представители зажиточной верхушки. Общество нанимало писаря, обычно из ссыльных.

Три раза в год — на Николу зимнего (декабрь), Афанасьев день (февраль) и Николу весеннего (май) — собирались общие собрания («сборы») членов общества. На них решались вопросы, связанные с промыслами, распределялись повинности, выносились наказания ва недостойные поступки.

Например, на зимнем сборе рассматривались такие вопросы: подведение итогов летнего лова рыбы, создание страхового рыбного запаса, ремонт общественных зданий (управы, церкви, школы, изолятора, «караулки»), установка маяков на зиму, распределение голодающих «на кормление» по хозяйствам, разбор жалоб и т. п.

В Русском Устье было три общественных амбара — «стойки»: мучная, соляная и рыбная. Заведовали ими так называемые вахтуры, а охраняли — капралы.

Тяжбы разбирались «своим» судом — старостой или общим собранием. Виновных сажали в «караулку» и приставляли сторожа. На случай инфекционных заболеваний общество имело изолятор — избу, которая находилась в некотором отдалении от селения. В этой же избе, при случаях насильственной смерти, проводили вскрытие трупов. (Однако это совершалось очень редко и с большими задержками. Так, например, вскрытия трупа повесившегося в 1867 году мещанина Ф. Черемкина пришлось ожидать около года [ЦГА ЯАССР, ф. 144, on. 1, д. 434].)

Сборы — время наибольшего оживления в жизни общества. Только здесь могли встречаться все вместе разбросанные по всей тундре промышленники. Поэтому во время таких съездов решались и другие, самые разнообразные, дела: купля-продажа, обмен, знакомство, сватовство и т. п.

Другим важным моментом в общественной жизни мещан был приезд священника. Обычно он приезжал один-два раза в год и все необходимые религиозные отправления исполнял одновременно — крещение, венчание, отпевание, поминание и т. п. Поэтому были нередки случаи, когда жители имели по два христианских имени. Одно — данное родителями при рождении, второе — попом при крещении. К примеру, моя бабушка — А. П. Стрижова — имела два имени: Евдокия и Александра.

Кроме мещан в низовьях Индигирки проживали русские крестьяне — 40–45 душ, которые принадлежали к устьинскому крестьянскому обществу. Двух своих представителей они один раз в год командировывали на собрание в Устьянск.

В других случаях индигирщики между собой встречались довольно редко, правда, мужчины несколько чаще — во время рыбного промысла и гусевания.

Наезды администрации из Верхоянска были очень редки. Исправник мог посетить этот захолустный уголок в лучшем случае один раз в два года. Почта в Русское Устье с нарочным приходила всего два-три раза за зиму. С мая по октябрь сообщение с внешним миром прекращалось.

Во время рождественских праздников и пасхи население пыталось сосредоточиться