Апельсин–желание - Мария Брикер

– По поводу нашего дела… – Дочка глотнула молока, оставив над губой белые усы. – Я подумала. Раз надо, так надо. Никаких проблем. Спасибо тебе за молочко. Ты самый лучший отец в мире!

– Вот и славно, – сдержанно сказал Артур и сам не понял, как оказался в коридоре.

В сердце как будто хлопала крыльями Синяя птица. Он самый лучший отец в мире… Он самый лучший отец в мире… Конечно, он не самый лучший отец в мире, но все равно приятно. Даша впервые в жизни это сказала. Господи, счастье-то какое! Захотелось приятное ощущение закрепить вискарем. Гайворонский распахнул дверь в кабинет – от стола вихрем отскочила тень. Артур включил свет и полюбопытствовал:

– Что ты тут делаешь, Ангелина?

– Жду тебя, Артур, – проворковала гувернантка, произнеся его имя с легким грассирующим «эр». Получилось очень эротично.

«Спокойно, я принципиально не сплю с персоналом», – напомнил себе Гайворонский и строго спросил:

– Почему ты ждала меня в темноте? – строго спросил он.

– Чтобы ты как следует смог рассмотреть мое белье. – Гувернантка расстегнула верхние пуговки на платье и облизнула губы.

– Логично, – сказал Артур и погасил свет.

Он сделал то, о чем давно мечтал, – выдернул шпильку из ее волос и запустил руку в шелковую гриву. Рука немного побаливала – не рассчитал силу удара, когда столкнулся с Глебом в кухне. Челюсть вряд ли свернул, но «фасад» телохранителю попортил. Поделом! Где он был, когда художник Дарью в мастерской обрабатывал флюидами? Художник пусть живет, но с Глебом пришлось расстаться навсегда.

Все к лучшему, подумал Артур, внимательно изучая белье Ангелины и то, что было под бельем. Делить такую женщину с молокососом он, конечно, не стал бы.

* * *

– Артурчик, что случилось, ты можешь мне объяснить? – Ангелина потрясла его за плечо, потом забралась на него сверху, как всадница. – Артурчик…

Открывать глаза было лень, поэтому Гайворонский только приподнял одно веко. Удивительно, на лице Ангелины ни следа от вчерашней сумасшедшей ночи. Вроде не девочка уже, а выглядит так, словно после кабинета не было спальни, ванной и опять спальни. Волосы убраны в хвост (ей идет), шелковый красный халатик с японскими иероглифами (тоже ей идет).

– Что хочешь знать? – запустив руку под халат, спросил Гайворонский. Не мог же он не проверить, есть ли под ним белье. Белья под халатом не оказалось.

– Где Глеб? Я все утро его ищу – нигде нет.

Артур резко поднялся, скинув Ангелину с себя.

– Ты что? – ошеломленно спросила женщина, сузила глаза и вдруг расхохоталась. – Боже мой, ты ревнуешь? Ты ревнуешь меня к этому мальчику? – Внезапно Ангелина перестала смеяться. – Что ты с ним сделал? Что ты с ним сделал, я тебя спрашиваю? Почему Глеб не подходит к телефону?

– Да ничего я с ним не делал! Уволил просто, потому что плохо справлялся со своими обязанностями. Дома он, наверное. А к телефону не подходит, потому… потому что пока не может говорить, – смущенно добавил Артур.

– Чудовище, – ласково мурлыкнула Ангелина и потерлась щекой о его ручищу. – Сознайся, ты меня к Глебу ревновал?

– Не говори ерунды, – отмахнулся Гайворонский и убежал в душ.

Не гувернантка, а чума какая-то, – озадаченно глядя на свое естество, подумал Артур и включил холодную водичку – полегчало. Дверь открылась, Ангелина вошла в ванную и скинула с себя халат. Вот нахальная баба! Артур сделал воду потеплее и притянул ее к себе.

– Если спросишь еще раз, ревновал ли я тебя к Глебу, придушу, – предупредил он. – Потому что ревновал.

– И правильно делал, – хихикнула Ангелина и опустилась на колени.

Артур сжал кулаки. Он хотел, очень хотел… Чего же он хотел?..

О том, что он хотел, Артур вспомнил, когда они выползли из ванной и упали на постель.

– Дашка мне с утра все рассказала, про аварию и свадьбу, – сказала Ангелина, глядя в потолок. – Я ничего не понимаю, Артур. Как снег на голову эта свадьба. А как же Блум? Значит, все отменяется?

– С чего ты взяла? Все остается в силе. Роспись просто формальность.

– Тогда у меня для тебя приятная новость! – Ангелина вскочила с кровати, прокрутилась на одной ножке, достала из кармана халатика сложенный вчетверо лист и помахала им перед носом Гайворонского. – Пляшите, сэр! Письмо от агента – Орландо согласился! Все складывается очень удачно: через неделю он летит на съемки в Европу, график очень плотный, но актер готов, если мы согласимся на его условия, на один день сдвинуть свои планы и посетить Москву.

– Невероятно! – Артур вырвал у Ангелины письмо и погрузился в текст. – Невероятно, – повторил он с меньшим азартом. – Они что, охренели там совсем? Пятьсот тысяч долларов за ужин! Мировой кризис, дети голодают в Африке, а тут полмиллиона американских тугриков. Полмиллиона! Ужин с Горбачевым стоил в два раза дешевле!

– Я сама в трансе. Попробовала цену сбить – не соглашаются. Раз ты считаешь, что для тебя это дорого, давай все отменим. Думаю, с твоей дочкой ничего не случится, если она не пообедает со своим кумиром. Тысяча девочек, влюбленных в Блума, с ним не ужинали, и ничего с ними не случилось. Не умрет твоя Дашка, если останется без ужина со звездой.

– Напиши агенту, что я согласен, – жестко сказал Артур. – Пусть пришлют банковские реквизиты, куда деньги переводить.

– Артур…

– Ты еще здесь?

Ангелина поправила халатик и выскользнула из спальни. Очень вовремя. Не хватало еще, чтобы гувернантка советовала ему, куда и как деньги тратить. Подумаешь, пол-лимона… Для Дашки ему ничего не жалко. Она мечтает о Блуме – будет ей Блум. Осталось уточнить, сколько бабок попросит за работу Варламов, – и можно скалькулировать рыночную стоимость Синей птицы.

Варламов легко согласился на встречу, но беседу с режиссером Артур назначил на завтра. Сегодня у него дело, которое не терпит отлагательств, – съездить навестить старого знакомого Дядю Витю, который окопался в деревне за сто километров от Москвы.

Глава 10. Старые кадры

К дому подполковника Вербицкого подъехать не вышло. Служебная «Волга», свернув с шоссе на проселочную дорогу, ведущую к подмосковной деревеньке Великие Дуги, проехала метров триста и увязла в грязище. Пришлось выбираться из теплого салона и пилить пару километров пешком по весеннему бездорожью. Когда Елена Петровна доползла наконец-то до небольшого деревенского домика с резными крылечком и ставнями, она прокляла все на свете. Комья рыжей глины налипали на подошвы, мешали ходьбе, как кандалы, приходилось часто останавливаться и отковыривать глину палкой, и теперь ноги и спина отваливались. Но ради встречи с бывшим старшим следователем прокуратуры, в производстве которого двенадцать лет назад находилось дело об убийстве Анастасии Гайворонской, Елена Петровна согласилась бы на что угодно.

Лично с Вербицким Зотова не была знакома, но его легендарное имя слышала не раз, следователь специализировался по громким заказным убийствам и убийствам в результате криминальных разборок. Дело Гайворонской стало последним в карьере следователя – Виктор Константинович ушел на покой. Много воды утекло с тех пор, Вербицкому перевалило за семьдесят, а склероз еще никто не отменял. Не исключено, «легенда прокуратуры» давно из ума выжил, но робкая надежда, что бывший следователь сможет хоть немного пролить свет на некоторые неясные обстоятельства, у Зотовой была. Проглядывая материалы, Елена Петровна отметила, что после ухода Вербицкого дело спустили на тормозах. Нестыковок Зотова нашла уйму, не удивительно, что раскрыть убийство Анастасии Гайворонской так и не удалось.

Вербицкий жил один, вел нехитрое хозяйство, разводил курочек и кроликов. Телефона у старика не было, поэтому о своем приезде Зотова предупредить не смогла и немного волновалась, как примет незваную гостью легендарный сыскарь прошлого. К счастью, гостье Вербицкий оказался рад, пригласил ее в дом, засуетился, раздул самовар, заварил чаю с травами, порезал пирожок с черникой (который Елена Петровна прихватила с собой). Бутылку вина, привезенную Зотовой в качестве подарка, не церемонясь, вернул и посоветовал использовать для маринада к шашлыку, а сам выставил на стол домашнюю наливку из черноплодной рябины.

Каждое движение давалось Вербицкому тяжело – руки его были изуродованы артритом. Ходил старик тоже с трудом, но от помощи Елены Петровны наотрез отказался, усадил ее в удобное кресло-качалку, укрыл колени пледом и наливки в стакан плеснул, чтобы не скучала.

В доме было тепло и уютно, приятно пахло дровами и мятой. Пока старик шустрил по хозяйству, Елена Петровна с удовольствием смаковала немного вяжущую язык настойку и общалась с рыжим полосатым котейкой и престарелым угольно-черным псом дворянской породы. Пес, лениво обнюхав ее руку, пристроился в паре метров, там и лежал, поглядывая изредка на гостью туманным взором и повиливая куцым хвостом. Котяра оказался наглее – он забрался Елене Петровне на колени и, глядя с прищуром, фамильярно похлопал ее лапой по груди.