Трижды заслуженная вдова - Фаина Раевская

—    Честное слово, не знаю, Жень, мамой клянусь! — торопливо воскликнул Тенгиз. — Умерла она от большой дозы снотворного. Это факт. Сама она выпила или нет — неизвестно. Сын говорит, что старушка постоянно пила какие-то лекарства. Могла от волнения и лишнего принять. Вовка считает, что ее убили... Только... — эксперт замялся.

—    Не томи дорогой, — почти ласково пропела я.

—    Препараты, которые принимали перед смертью Роза и Рахиль, идентичны. Но ни у той, ни у другой в домашней аптечке их не было.

—    Что за лекарство?

—    Название тебе ни о чем не скажет. Очень дорогое. Применяют его только в элитных клиниках для высокопоставленных му... этих... чиновников, банкиров и прочей дряни. В аптеках такого не купишь, это точно!

—    Ага! — глубокомысленно изрекла я и отключилась, забыв поблагодарить Тенгиза.

Ну, допустим, с такими средствами, какие были у покойных старушек, купить можно даже египетские пирамиды, не то что какое-то лекарство. Дело не в этом. Как бы я ни относилась к своему родственнику Вовке, но он все-таки настоящий специалист, и раз уж он считает, что Рахиль убили...

Мне ничего не остается, как с ним согласиться и... продолжить поиски преступника!

Зря Люська о камере печалится, ей-богу! Раз уж менты вкупе с Вовкой не знают, кто убийца старушки Рахиль, то нам не стоит даже напрягаться! Сажать пока нас никто не собирается, что бы там ни говорил Аврум и как бы этого не желал Вовка. Иное дело, что я-то знаю: Рахиль убили, здесь Аврум прав. Да только убийца по-прежнему неизвестен. Зато доподлинно известно, что внезапный мор, напавший на Либерманов, — дело рук одного и того же человека! И человек этот очень умный, расчетливый и хладнокровный. Остается только найти его, и можно со спокойной совестью отправляться покорять многострадальную Европу. Я поспешила обрадовать своими умозаключениями Люську с Левкой и сообщить им, что в ближайшее время нары и тюремная баланда нам не светят. Ребята заметно приободрились и даже начали подпевать одной известной группе, пропагандирующей патриотизм и неуемное стремление выпить:

Давай за них,

Давай за нас,

И за Сибирь,

И за Кавказ...

Уже на выезде из города, возле автобусной остановки, я заметила... Маришку, соседку Зои Федоровны. Она преспокойно лопала мороженое, вытягивая свою тоненькую шейку в ожидании транспорта.

—    Ага, — удовлетворенно воскликнула я. — На ловца и зверь бежит! А ну, Левчик, остановись! Давай подбросим девушку до места назначения. А то мерзнет ведь, бедняга!

Лев послушно остановился на обочине метрах в двадцати от остановки.

—    Значит, так, — продолжала я разрабатывать план захвата мошенницы, — меня эта девица знает, Люську, наверное, видела у Зои. Остаешься ты, Левушка! Очень аккуратно, без шума и пыли, приглашаешь девушку проследовать в салон автомобиля. Можешь обещать ей золотые горы, женитьбу без промедления и россыпи бриллиантов под сиденьем водителя. Главное, чтобы она согласилась сесть в машину. Ну, а там за дело возьмутся профессионалы, то есть мы. Задача ясна?

Левка утвердительно кивнул.

—    Отлично! Действуй, дорогой! А мы с

Люсенькой пока приляжем, чтоб, значит, не напугать клиента!

Я скукожилась на переднем сиденье, Люська нехотя последовала моему примеру и растянулась сзади с гораздо большим комфортом.

Лежать в позе эмбриона было очень неудобно. К тому же любопытство прямо-таки распирало меня изнутри.

—    Он смерти моей хочет! — вполголоса пожаловалась я подруге. — Сам бы попробовал скрючиться. Чего он так долго?

—    Крепись, Женька! — посочувствовала Людмила, потягиваясь. — Ремесло сыщика легким не назовешь! А ожидание — вообще самая тяжелая вещь в жизни...

Философствования Люськи прервали голоса Льва и Маришки.

—    Прошу вас, Мариночка! — ворковал Левка. — Домчу с ветерком! А то жалко было смотреть на вас, ей-богу! Того и гляди, в Снежную королеву превратились бы...

—    Мне, право, неудобно... — с притворным смущением лепетала аферистка. — Вам, наверное, это не совсем по пути...

—    Что вы! Не стоит беспокоиться...

—    Ишь, щебечет, соловей наш курский! — усмехнулась я. — А с виду — тюфяк самый настоящий.

—    Ты о Левке?

—    Конечно, о нем! Развел тут политесы... Тьфу, противно слушать!

Голоса приближались, и мне пришлось замолчать.

—    Прошу вас! — расшаркался Лев и распахнул заднюю дверцу автомобиля. В ту же минуту мы с Люськой приняли вертикальное положение.

—    Вы... — растерялась Маришка.

—    Ага, мы, — радостно подтвердила я. — Придется тебе, дорогая моя, покаяться! Очень хотелось бы знать, почему ты выдала себя за Светлану. Отпираться не рекомендую — у нас в арсенале целый набор пыток. Можешь поинтересоваться у своего свежеобретенного кавалера. Ему-то это доподлинно известно!

Левушка угрюмо кивнул в знак согласия.

Примерно с минуту Марина раздумывала, а потом решительно влезла в салон.

—   Хорошо, — она решительно откинула волосы со лба. — Я вам все расскажу!

Светлана и Марина знали друг друга с самого раннего детства. Росли вместе, вместе учились, вместе поступали на юридический факультет. Да только вот у Маришки наследственность сыграла дурную шутку: мозгов не хватило для поступления в вуз.

Умом, может, и не наградил, зато гонором господь бог девушку не обидел. С раннего детства она видела, как все соседские мальчишки и одноклассники заинтересованно поглядывали в сторону Светланы. Она, что и говорить, была не только умница, но и красавица.

Однажды Маришка услышала разговор бабы Нюры и соседки, Зои Федоровны, об отце Светланы, нобелевском лауреате. Вот тут-то и взыграло ретивое: как это так? Ей все, а мне — шиш с маслом? Потихоньку, помаленьку Марине удалось выяснить всю историю рождения Светланы. Сообразив, что ни сама Света, ни ее мать не собираются претендовать на наследство папаши Либермана, девица решила воспользоваться моментом и попытать счастья. Вдруг получится? Выяснить адреса липовых родственников труда не составило, тем более что

Маришкин бойфренд действительно учился на юридическом. Правда, на заочном отделении и одновременно работал в местном отделении милиции. Дальше — уже дело техники. Несколько поездок в наш городишко, определенное количество времени, потраченного на наблюдение, — и дело в шляпе. План обольщения потомков Либермана мгновенно созрел в головке Марины. Расчет был точен: в случае признания ее наследницей, они не захотят скандала, а тихо-мирно поделятся частью денег. А тут еще и Веник удачно подвернулся. Ведь намного проще жить рядом с местом проведения аферы, чем мотаться каждый день из Тулы! Тем более операция вступала в решающую стадию и требовала постоянного присутствия аферистки в городе, поблизости от объекта шантажа...

—    Ну, а дальше? — поторопила я липовую наследницу.

—    А что дальше? — она пожала плечами. — Вы нас выгнали, а потом Юрик, ну тот самый, жених мой, узнал, что кого-то там из этого беспокойного семейства убили, потом еще кого-то... В общем, задвинула я это дело. Юрка посоветовал не влезать, а то, не дай бог, на меня все трупы повесят...

—    А ты в самом деле ни при чем? — скептически усмехнулась Люська.

—    Что я, дура, что ли? — удивилась Марина. — Мне только покойников не хватало! Не-е, мне мокруха ни к чему! Мы, кстати, с Юркой так и договаривались: если возникнут какие осложнения — сразу в сторону. Я девушка честная!

—    Да, — согласилась я, — честность — твое основное богатство! Можешь идти, неподкупная ты наша!

—    Как это идти? — искренне удивилась девушка. — А подбросить? Лев же обещал!

—    Деточка, подбросить тебя мы можем только до ближайшего отделения милиции! — улыбнулся Левушка. — Поедем?

Маришка моментально испарилась, забыв попрощаться.

—    Да, видимо, девушка не только честная, но еще и вежливая, — вздохнула Люська. — Ну, что, командир, поехали домой или как?

—    Домой, чего уж там... — грустно вздохнула я.

Дома нас ожидал неприятный сюрприз. Оживленно переговариваясь, мы ввалились в Люськину конспиративную квартиру, прихватив по дороге в супермаркете бутылку дорогого красного вина. Мы намеревались отметить благополучное завершение нашей экспедиции. Радостное настроение вмиг улетучилось, едва я шагнула в комнату. Там сидели Ромка, Венька, Люськин Саня и, что самое неприятное, Вовка.

Мой Алексеев хмурился и играл желваками, что всегда означало у него крайнюю степень возбуждения. Веник, хитро прищурившись, бросал в мою сторону многозначительные взгляды, обещавшие некоторую моральную поддержку. Люськин Саня, кажется, совершенно не понимал, в чем дело, и потому выглядел растерянным и даже жалким. Хуже всех дело обстояло с Ульяновым. Смотрел он на нас так, как его знаменитый тезка в свое время на буржуазию, готовясь решительно уничтожить ее как класс.