Трижды заслуженная вдова - Фаина Раевская

Трижды заслуженная вдова

Фаина Раевская

Вне всякого сомнения, сломанный каблук может испортить жизнь кому угодно, даже ангелу, что же тогда говорить обо мне? Произошло это пренеприятное событие именно в тот момент, когда мне необходимо было выглядеть на все сто.

Устав сидеть дома, я решила пойти учиться. Не так, чтобы корпеть над учебниками, бегать за преподавателями и зачищать «хвосты». Мне хватило подобных удовольствий еще во времена студенческой молодости. Теперь я предпочла, чтобы преподаватели бегали за мной, учебников не было вообще, а «хвосты»... что ж, с этим как-нибудь справлюсь. Перерыв горы справочной литературы, я остановила свой выбор на курсах дизайнеров интерьера. А что? Думаю, вполне своевременно. К сожалению, уже после второго или третьего занятия у меня начался производственный зуд.

Окинув критическим взглядом наше с Ромкой семейное гнездышко, я решительно заявила, что «здесь надо все переделать». Ромка, зная меня, лишь глубоко вздохнул и, скорбя, согласился. Правда, выдвинул условие: ни при каких обстоятельствах не выбрасывать газовую плиту, потому как дизайн дизайном, а кушать всегда хочется. На этих же условиях был оставлен и холодильник. Так начался новый этап в моей жизни. Меня хватило ровно на неделю. Как и положено, я составила проект, подобрала нужный колер и два дня закупала стройматериалы, доводя своими требованиями продавцов до нервного истощения и хронической икоты. Несчастные девушки и юноши, видимо, решили, что я собралась делать ремонт по меньшей мере в Кремле. Однако они профессионально скалились и стойко держались до конца моего визита, подавляя в себе желание запустить в меня каким-нибудь валиком для обоев.

Свалив дома груды стройматериалов и инструментов, я при помощи бесплатной рабочей силы в виде Алексеева сдвинула мебель к центру комнаты и заботливо накрыла ее пленкой. После этого производственный зуд стал заметно стихать, и я внезапно поняла, что гордая профессия дизайнера имеет мало общего с не менее гордой профессией строителя.

Промаявшись какое-то время и набив кучу синяков и шишек о неудобно стоящую мебель, я, томясь, пошла на поклон к мужу. Через полчаса уговоров он дал добро на бригаду ремонтников, оставив прежним свое условие насчет плиты и холодильника. И вот сегодня перед началом занятий я должна встретиться с бригадиром этих самых ремонтников и оговорить условия их работы по воплощению моего проекта в жизнь.

Плавно затормозив возле памятника автору «Капитала» Карлу Марксу, я выпорхнула из салона «девятки». Вдоль единственной, чудом уцелевшей скамейки нервно прохаживался длинный и тощий, как жердь, дядька. Одет он был явно не по сезону: короткая куртка, раньше носившая гордое название «пуховик», давно загнулась от старости и предавалась воспоминаниям о том пухе, который в ней когда-то был. Из рукавов, опустившихся чуть ниже локтей, вызы-вающе торчали покрасневшие от мороза руки. Где-то в районе затылка чудом держалась вязаная шапочка, ласково прозванная в народе «пидорка». Длинный, с горбинкой, нос, напомнивший мне рекламу водки «Бэлый арол», слишком явно выдавал «лицо кавказской национальности» и по цвету уже сравнялся со знаменитым маминым борщом.

—    Гамарчжоба, карасавыса! — простучал зубами «арол», завидев меня. — Рэмонтдэлаэм?

Признаюсь, у меня отпала всякая охота что-то менять в родном интерьере, но, не желая поддаваться минутной слабости, я отважно спросила:

—    А? Ремонт? И сколько?

Лицо кавказской национальности заметно скисло.

—    Э-э, милая, — напевно протянул он, — зачэм сразу о дэньгах гаварышь?

Я, чтоб вы знали, не националистка и отношусь к любому представителю бывшего СССР довольно лояльно, но этот тип заставил меня задуматься о целесообразности моих гениальных дизайнерских планов. Я оки-нула внимательным взглядом бригадира ремонтников и, стараясь придать побольше уверенности голосу, произнесла:

—    Простите, но вы меня с кем-то спутали! Я, конечно, хочу сделать ремонт у себя дома, но, скорее, это произойдет не раньше, чем через десятилетие! И вообще! — внезапно осмелела я. —Я тут возлюбленного жду, а вы мне мешаете! Отойдите, пожалуйста, метров на пять!

«Арол>> пришел в дикий восторг. Он глянул на меня огромными черными глазами, в которых сквозила тень безумия, и воскликнул:

—    Извини, дарагая, пэрэпутал! Я именно тот, каво ты ждешь! Прэдлагаю шашлик, вино и все асталноэ!

Взбрыкнув на месте, как дикая кобыла, я бешеными глазами глянула на кавказца и лихо стартовала с места в карьер. И вот тут-то и произошло ЧП: каблук моих новеньких сапожек треснул, и я мгновенно охромела. С трудом я все же доковыляла до машины и с облегчением опустилась на водительское кресло.

«Вот, блин! — мысленно выругалась я. —

Сколько раз уже Владимир Владимирович предупреждал, что Кавказ — это вам не Белоруссия. Не послушалась президента — и получила межнациональный конфликт! Так, ну а кто же мне будет делать ремонт? Это первое. И второе: я не могу показаться перед Адельфанским со сломанным каблуком!»

Адельфанский — это руководитель нашей группы по дизайну. Молодой человек лет тридцати пяти, слишком похожий на Алена Делона, чтобы это осталось незамеченным. Моя подружка Люська Хохлова, которая обучалась дизайну со мной за компанию, будучи прочно замужней дамой, томно вздыхала при виде его, и глаза ее подергивались какой-то странной поволокой, сильно напоминавшей мне глазную пленку у рыб. Только вот почему никто из студентов, впрочем, как и сам Адельфанский, этого не замечал?

Лихо развернувшись, я покатила домой переобуться. «Ладно, — решила я, — сегодня опоздаю на полчасика, ничего страшного!»

Уже дома, когда я упаковывала ноги в старенькие, производства неизвестного китайского мастера сапоги, раздался длин-ный телефонный звонок. Явно межгород! Хлопая расстегнутым голенищем, как парусом, я подошла к телефону.

—    Да? — крикнула я, пытаясь одновременно застегнуть «молнию» на сапоге и натянуть на голову вязанную мамулей шапочку.

—    Женю Зайцеву можно? — спросил робкий, незнакомый мне девичий голос.

—    Это я! Говорите быстрее! — нетерпеливо воскликнула я.

—    Здравствуйте! Меня зовут Света. Света Спицына. Я из Тулы! — представилась собеседница и замолчала.

—    Здорово! — ответила я, справившись с сапогом. — Как дела в городе-герое? Колбасы хватает?

—    Хватает... — растерялась девушка.

—    А чего ж вы тогда звоните? — я металась по коридору в поисках ключей от машины.

—    Я буду у вас жить! — выпалила Света и замолчала.

—    Отлично! — воскликнула я, еще не осознав, что сказала гражданка из Тулы. — Когда?

—    Сегодня... — барышня заговорила шепотом. — Я с автовокзала звоню...

—    Вот что, Света, — я наконец обнаружила ключи от машины в кармане собственной шубки. — Понимаете, я точно знаю, что сегодня — не первое апреля. По крайней мере, так было с утра. И мне кажется, что ваша шутка не ко времени! Позвоните месяца через четыре, тогда я посмеюсь вместе с вами...

—    Но... я не шучу! — заявила Света в полный голос. — Ваш телефон мне дал Вениамин Званцев. Он сказал, что я могу остановиться...

—    Ах, Веник! Тогда это меняет дело! — я легко пошла на попятную. — Этот господин волен распоряжаться своим и нашим жильем, как ему вздумается! — И, подумав, тихо добавила: — Гад!

Тут необходимо пояснить, что гад по имени Веня — наш с Ромкой друг, товарищ и враг, то есть, я хотела сказать, брат. Раньше он был бомжем. В один прекрасный день я обнаружила его сидящим на коврике возле нашей квартиры. Вернее, тогда эта квартира была Ромкина — до женитьбы на мне Алексеев являлся моим соседом. После свадь-бы мы учинили ремонт: снесли стену и получили отличную трехкомнатную квартиру. И тут появился бомж Веня. Я с детства отличалась любовью к животным: вечно таскала в дом бездомных котят и собачек. Углядев в бомже своим острым глазом интересного человека, я впустила его в дом, отмыла, выделила кое-какую одежку и поселила в своей бывшей однокомнатной квартире. Сами же мы с супругом жили в Ромкиных двух комнатах. Веник оказался действительно интересным, а главное, деятельным человеком. При помощи моего старинного друга Вовки-следователя я выправила Венику документы, и он вновь стал полноправным членом общества. Голова у Веньки — что бывший Дом Советов. Он в два счета уговорил Ромку бросить довольно прибыльную работу в ГИБДД и открыть свое дело по продаже оргтехники.

Но кое-что мне совершенно не нравилось в Венике, а именно его безграничная и какая-то маниакальная любовь к женщинам. Венька любил их всех так же, как я любила в детстве бездомных собак. Ему совсем неважно — худая или толстая, высокая или коротконогая, блондинка или лысая... Глав-ное, что она — женщина. Он охмурял каждую так, что создавалось впечатление, будто только врожденная скромность и некоторый недостаток средств мешают ему немедленно жениться на избраннице и бросить весь мир к ее ногам. Однако, скажу по секрету, жениться в ближайшем тысячелетии Веник не планирует. Просто такая любвеобильная натура у человека! Первое время я ужасно злилась, обзывала его Казановой, Дон Жуаном и другими нехорошими словами. Веник некоторое время терпел, а потом в очень доходчивой форме объяснил мне, что каждую даму он искренне любит, но, увы, не может жениться на всех сразу — он же не султан Брунея! Поэтому и приходится несчастному уделять каждой женщине максимум внимания и любви, а затем расставаться, чтобы переключиться на следующий объект страсти.