Ханская дочь. Любовь в неволе - Ине Лоренс

— Кому угодно беспокоить господина майора? — В голосе его слышалась тревога. Сергея это насторожило.

— Передай майору, его хочет видеть капитан Сергей Васильевич Тарлов, — ответил он, весь подбираясь.

Слуга исчез, но через некоторое время его лохматая голова снова выглянула:

— Григорий Иванович просят войти.

Тарлов прошел через темные сени в комнату — там, впрочем, было немногим светлее. Но слуге это, видимо, ничуть не мешало, он ловко нашарил в полумраке бутылку водки, наполнил рюмку и протянул Сергею:

— Господин майор угощают!

Водка была крепче и пилась легче, чем любая, что Сергею доводилось пробовать, он даже крякнул от удовольствия. Слуга кивнул — очевидно, слышать похвалу в адрес напитка ему было не впервой.

— Водка из запасов царевича. Одно из немногих преимуществ быть с ним в родстве.

Сергей не заметил, как майор Лопухин подошел к нему со спины. Тотчас слуга зажег лампу и повесил ее на крюк, что позволило Тарлову разглядеть хозяина. Долговязый и сухопарый, с жидкими волосами и резкими чертами лица, серые глаза казались ледяными.

Тарлову он сразу показался весьма несимпатичным, как и Яковлев в Уфе; пришлось сделать над собой усилие, чтобы изобразить на лице приветливую улыбку:

— Рад познакомиться с вами, Григорий Иванович.

— Мне доложили, что вам угодно меня видеть. Любопытно бы знать — зачем. Павел, налей! — обратился он к слуге, который тут же повиновался.

Сергею пришлось выпить еще рюмку и почти сразу же следующую — майор, шумно дохнув, промолвил без улыбки: «На одной ноге стоять — свалишься».

— Третью, боюсь, мне уже не осилить! — попытался было возразить Сергей.

Майор, видимо, решил не отставать от гостя и выпил в одиночестве.

— Прошу прощения, Сергей Васильевич, что вас не дождался, — люблю пить на равных. Дальше можем снова выпить вместе.

«Господи, по-моему, и так уж достаточно. Я же свалюсь еще прежде, чем успею отдать письмо», — подумал Сергей.

Внезапно Лопухин улыбнулся ему и взял за плечо:

— Впрочем, не лучше ли выпить в кругу надежных друзей?

Он почти втолкнул Сергея в соседнюю комнату, гораздо большую, освещенную множеством ламп.

Вокруг стола, словно собравшись на военный совет, сидело около полудюжины офицеров. Лопухин начал поочередно представлять их, но Сергей уже разглядел знакомое лицо — Кирилин. Тарлов был немало удивлен — по всем его расчетам, Кирилин должен был быть еще в пути. Понял он и то, зачем Лопухин привел его сюда — ему требовались свидетели, которые в случае чего смогут показать против Сергея. Если заговор против царя действительно существует, все эти люди без зазрения совести удостоверят его причастность.

Сергей подумал, что следовало не пить с хозяином, а сразу отдать Лопухину письмо и покинуть квартиру, хотя это и было бы вопиющим нарушением всяких законов вежливости. Сейчас же надо было решать, как выпутаться из этой западни.

— Докладываю, Григорий Иванович, что сибирские заложники доставлены в Москву в целости и сохранности.

На лице Лопухина прочиталось, что он ожидал совсем других слов. Он вопрошающе глянул на Сергея, нахмурив брови:

— Это мне уже известно.

— Буду рад получить дальнейшие указания, желаю поскорее окончить данное мне поручение и вернуться в полк, — без запинки продолжал Сергей.

Лопухин недовольно отмахнулся:

— Всему свое время, Сергей Васильевич. Сначала о прибытии заложников следует доложить царю. Это займет немало времени, возможно, несколько недель. Петра Алексеевича нет в Москве, и до его прибытия вы останетесь тут.

Сергей вновь отдал честь, хотя больше всего ему сейчас хотелось выругаться. Остаться здесь, в Москве, — значит, возможно, пропустить решающую битву со шведами.

— Прошу прощения, Григорий Иванович, полковник Яковлев, комендант Уфимской крепости, поручил мне передать вам это письмо. — С этими словами он вынул послание из-за отворота мундира и вручил его Лопухину.

Майор жадно схватил письмо, сломал печать и взглянул на листок. Лицо его озарилось улыбкой, внезапной и холодной, как молния. Лопухин обернулся к сидящим офицерам:

— Наш общий друг Дмитрий Николаевич пишет, что дела его идут хорошо и в Уфе все под контролем.

— За это стоит выпить! — крикнул Кирилин. Сергею еще в Сибири казалось, что тот пьет слишком много, и он ничуть не удивился, когда Кирилин, вместо того, чтобы кликнуть слугу, налил себе сам и провозгласил: — За Дмитрия Николаевича Яковлева, нашего верного друга!

— За Алексея Петровича, будущего царя! — отозвался Лопухин.

Сам по себе тост был вполне обыкновенным — кто, как не царевич, когда-нибудь сменит на троне своего отца? Однако, по обычаю, сначала полагалось пить за здоровье царя. Без сомнения, дело пахло изменой, и Сергей снова почувствовал себя в ловушке.

Кирилин, вероятно, уже основательно выпил сегодня — лицо его покраснело, мутные глаза слезились, он посмотрел на Тарлова и усмехнулся:

— Что, не ожидал меня тут увидеть, драгун? Батюшка генерал Горовцев сделал милость — я больше не командую гренадерами, теперь я зачислен в гвардию царевича.

Чин гвардейского офицера был гораздо выше, чем капитана драгун, и Кирилин пытался уязвить этим Тарлова, но Сергея эта новость не поразила, — Кирилин был отпрыском старинного боярского рода, располагавшего достаточным количеством денег, чтобы спрямить своему сыну дорогу к высшим чинам. Завидовать этому было так же глупо, как обижаться на дождь или ветер.

— Поздравляю, Олег Федорович! — Сергей нарочито дружески протянул ему руку.

Несколько мгновений Кирилин мешкал, но тут Лопухин негромко откашлялся, и новоиспеченный гвардеец, вздрогнув, ответил на рукопожатие:

— Благодарю, Сергей Васильевич! Видишь, зачлось… зачлось мне сидение в Сибири. Как там заложники? Надеюсь, ты их приодел? Мы их на днях представим царевичу.

Сергей почувствовал горечь во рту. Очевидно, Кирилин не просто хвалился производством в новый чин, он желал присвоить себе славу за подавленное восстание.

— Через пять дней заложники должны быть готовы предстать перед царевичем, Сергей Васильевич.

Слова Лопухина удержали Сергея от резкого ответа. Он лишь поинтересовался, где можно получить платье для заложников.

— Этим займется Шишкин. — Лопухин кивком указал на молодого, совсем мальчишеского вида поручика, ему не довелось еще понюхать порохового дыма, кроме как во время муштры, и лишь однажды он встречал человека, выстоявшего в битве против ужасных шведов, а потому на Тарлова поручик глядел с нескрываемым восхищением.