Игра без правил - Василий Веденеев

Неужели то, о чем он, Аркадий Лыков, мечтал долгие годы и к чему так стремился, теперь само приплывает в руки и капризная судьба дарует ему шанс, приведя к Олегу Кислову невзрачного пьянчужку, недавно освободившегося из тюрьмы?

Но располагает ли Михаил Павлович такими денежными средствами, о которых с пьяными соплями и восторженными придыханиями бормочет Гришка? Вот это и надо бы выяснить точно в первую очередь.

На работе все оставалось в том же состоянии, в каком Аркадий оставил присутственное место: играли в карманные шахматы, жевали и читали газеты, трепались по телефону, договариваясь о ремонте машины, добывании дефицита и любовных свиданиях.

— Меня Котофеич не спрашивал? — бросил Лыков, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Нет, — буркнул Кучумов и передвинул в ящике стола шахматную фигурку. — Шах!

— А мы пешечкой, — гнусаво пропел Сагальский.

«Примитивы, — закуривая, подумал Лыков. — Пешечкой он. Тоже мне Каспаров».

— Машину новую в вычислительном центре поставили, — обдумывая следующий ход, сообщил Кучумов. — Афанасий теперь никого к ней и близко не подпустит, а я пробрался, как партизан, поглядел. Сильная, зараза, говорят, американская.

— Японская, — немедленно возразил Сагальский, страшно любивший спорить и обо всем имевший «совершенно точные данные».

Не слушая их перепалки и взаимных уличений в ошибках, Аркадий курил, размышляя о собственных заботах.

Да, если Михаил Павлович штучка не простая, то придется изрядно попотеть, пока расколешь орешек. Что и кого он реально может выставить сейчас против организации подпольного миллионера? Себя, Олега Кислова, достаточно прилично овладевшего карате?

Так, чем еще мы располагаем, вступая на тернистую тропу войны? Витя Жедь — человек с пестрой биографией и хитрыми глазами, прятавшимися под набрякшими веками. Непревзойденный мастер по части пустой стеклотары, уже успевший сколотить на бое посуды деньжат и купивший «москвич». Тертый мужичок, с жизненным опытом и хваткой, жадный до денег и удовольствий. Придется его приглашать в долю, как и Олега. Тем более Гришку хотели пристроить на работу именно к Вите. Ну, конечно, и сам Анашкин. Тоже битый лось, уже срок отмотал, а как его теперь от всего дела отставить в сторону, отмазать от добычи? Не убивать же, в самом деле, не волки они, люди.

Значит, выступим в поход вчетвером? Голова — сам Аркадий, хитрость и опыт — Витя Жедь, железный кулак — Олег Кислов, а руки для грязных дел — Гришка Анашкин? Негусто, прямо скажем.

И тут вдруг на память пришла заветная тетрадь, полученная столь неожиданно от покойного большого шефа при их последнем свидании. До сего времени — а прошло уже много дней — никто даже не заикнулся о ней.

Забыли? Маловероятно, такие вещи никогда не забывают, особенно люди, весьма охочие до возможности поживиться плодами чужих трудов. Следовательно, о заветной тетрадочке действительно никто не знал, кроме покойного академика? Похоже на то.

Так, ну а что тебе даст тетрадь, каким боком ты ее приспособишь к другому делу, не имеющему ни малейшего отношения к проблемам науки? Очень даже просто, как все гениальное, ответил сам себе Лыков. Кто мешает использовать возможности чужой разработки в собственных интересах? Придется, конечно, попотеть — надо быстренько составить программу, вогнать в машину информацию, и могучая электронная техника встанет на службу дерзкой четверке, рискнувшей покуситься на доходы мафии валютчиков. Вряд ли у тех есть свои электронно-вычислительные машины с готовыми системами менеджмента, хотя…

Так, а где он, Аркадий, заполучит в свое полное распоряжение машинку?

Надо каким-то образом изловчиться и втиснуться в число людей, имеющих доступ к новой технике. Но как изловчиться?..

Вечером, выпив на своей крохотной кухне чаю, Аркадий позвонил Олегу Кислову и поинтересовался, как там Гришка.

— Дрыхнет как убитый, — хохотнул Олег.

Положив трубку, Лыков завалился на диван и открыл заветную тетрадь — надо еще раз все прочесть, чтобы найти наиболее простой и верный путь. Составление собственной, особой программы потребует массу времени — не лучше ли попробовать подыскать нечто сходное и переделать маленько? Но как получить доступ к программам, хранящимся на машинных носителях? Тем более программисты и сами не всегда имеют доступ к чужим программам; чтобы узнать, что именно хранится на чужом диске, нужно знать шифр обращения к нему и иметь право считывать информацию, хранящуюся за этими шифрами-паролями. А хитрая машина знает, кто имеет право на такие дела, — в ее памяти список счастливчиков.

Ночь Аркадий провел в тревожных сновидениях — чудился Гришка Анашкин, сидевший на кровати поджав под себя ноги, как турок, и игравший с Олегом Кисловым в подкидного дурачка. Но только вместо карт у них в руках были сотенные купюры, а где-то в глубине слабо освещенной комнаты, почти скрытая мраком, вырисовывалась фигура никогда ранее не виденного Лыковым подпольного миллионера Михаила Павловича.

Поблескивая белками глаз, он наблюдал за играющими и что-то шептал — невнятно, тревожно, рождая ощущение близкой смертельной опасности. Потом вдруг откуда ни возьмись появился Витька Жедь с полной авоськой пустых бутылок в руках и начал ловко жонглировать ими, а Михаил Павлович вытянул из мрака длинную руку и поймал Витьку за горло — тот дернулся раз-другой и, увлекаемый сильной рукой, исчез в темноте, а бутылки совершенно беззвучно попадали на пол, они не разбились, покатившись в разные стороны. Гришка соскочил с кровати, подобрал одну и тоже нырнул в темноту, где уже пропали Жедь, Михаил Павлович и кто-то еще — неясный, как призрак.

Олег, сидя на кровати, подравнивал стопочкой сотенные купюры, и Аркадий хотел закричать ему, предупредить, что и Кислова может сейчас схватить протянувшаяся из темноты рука, но не закричал — рот открывался, не издавая ни звука…

Проснувшись, Лыков долго не мог прийти в себя — мокрые волосы прилипли ко лбу, и бешено колотилось сердце, отдавая тяжелыми толчками в ребра.

Наскоро позавтракав, он отправился на работу, прикидывая дорогой, с какого конца лучше начать пробивание доступа к машине. В своей комнате, не обратив внимания на обычную утреннюю суету — чего глядеть, когда опять кипятильничек, газетки, сигаретки, — Аркадий бросил на стул портфель, повесил на спинку пиджак и, захватив сигареты, направился вниз в подвал, где располагались машинные залы вычислительного центра.

По дороге забежал в соседний отдел и по внутреннему телефону пригласил на перекур Серегу Острового.

В этом был свой тонкий расчет — Серега малый тертый, много повидал, и рыло у него в пуху. Несколько лет назад вычислительный центр института громили милицейские и прокурорские работники. Может быть, термин «громили» не слишком подходящий, но верно отражает то, что осталось от некоего сообщества, прикарманившего огромное количество часов машинного времени.

Полный разгром — вот что учинили с ними стражи порядка и законности, прикрывшие лавку левых доходов. Скандал оказался громким, даже под ныне покойным главным шефом закачалось начальственное кресло. Правда, страх его оказался безоснователен — у нас еще никого не лишали звания академика за развал работы и проступки подчиненных, но наивный старик, переживший «воронки» культа, объявление кибернетики и генетики «продажными девками империализма», топтание людей за «преклонение перед иностранщиной» и «звездный» застой, мог этого и не знать.

Заварил всю кашку бывший заместитель начальника вычислительного центра Калинин — начали с его легкой нечистой руки лепить сборники гороскопов, трактатов по сексуальным вопросам, анекдотов, гаданий и прочую «клубничку». Только из его сейфа изъяли, помнится, около двух десятков магнитных лент к электронно-вычислительной машине с подобными продуктами. Может быть, сейчас он организовал бы кооператив по производству всякой всячины, но время тогда было совсем иное. А Серега Островой тогда дуриком сумел выскочить практически сухим из сомкнувшейся над Калининым и компанией темной воды.

Остановившись около обитых железом подвальных дверей с табличкой «Посторонним вход воспрещен» и кнопками наборного замка, врезанного в филенку, Аркадий достал сигареты и подождал, пока дверь откроется и появится Серега.

— Ну, чего? — взяв предложенную ему сигарету, нелюбезно поинтересовался он. — Зачем звал?

— Хочу время на новой машине получить.

— Бесполезняк, — выпустив клуб сизого дыма, отрубил Островой. — У нас только двое могут с ней работать: шеф и зам.

— А как быть? — непритворно пригорюнился Аркадий.

— Путь один — Афанасий, — жадно досасывая сигарету, криво усмехнулся Серега.