Смерть пахнет сандалом - Мо Янь

class="p1">– А может, я на самом деле змея? Змея я и есть! – Ее лицо вдруг вытянулось, глаза стали зелеными. – Если я и впрямь змея, – злобно проговорила она, – хочу впиться в твой живот! – Ее лицо вытянулось еще больше, глаза еще сильнее позеленели, на шее опять появились мерцающие чешуйки. Я торопливо прикрыл глаза и громко закричал:

– Нет! Ты не змея, ты человек!

3

В это время ворота нашего дома резко распахнулись.

Я увидел, как у обеих створок встали, опираясь на рукоятки кинжалов, только что выгнанные отцом посыльные из управы. Эта парочка обратилась в серых волков в одежде и шапочках. У меня закружилась голова, и я поспешил закрыть глаза, надеясь спастись от сновидений. Когда я снова открыл взор, их морды уже больше походили на лица посыльных, но на руках по-прежнему росла длинная серая шерсть, а пальцы все еще загибались железными крюками. К своему огорчению, я понял, что волос с тела жены обладает еще большей сверхъестественной силой, чем тигриный. Тигриный волосок действует, лишь когда его крепко держишь в руке, а вот волосок жены стоит лишь приложить к ладони, как его магическая сила тут же накрепко опутывает тебя, держишь ты его в руке или выбросишь, помнишь ли ты о нем или уже забыл.

Встали волки-посыльные у обеих створок ворот нашего дома, открывая взгляду паланкин с четырьмя носильщиками. Паланкин твердо опустился на зеленую плитку улицы перед воротами. Четверо носильщиков – по своему изначальному обличью ослы с длинными ушами, хоть и скрытыми под высокими шапками трубочкой, но все равно явственно проступающими под тканью – сверкающими передними копытами держали шесты паланкина. В уголках рта у них выступила пена, и они с трудом переводили дыхание. Похоже, они всю дорогу бежали. Натянутые на копыта сапоги покрывал толстый слой пыли. Советник по судебным делам Дяо, которого народ называл исключительно «советник Дяо» – большой остроносый еж – розовыми передними лапками отдернул занавеску паланкина. Я узнал паланкин начальника Цяня. Сяокуй плюнул в сторону этого паланкина и накликал на себя большую беду. Я знал, что из паланкина вот-вот появится начальник уезда Гаоми Цянь Дин, начальник Цянь, и еще, конечно, названый отец моей жены. По идее названый отец моей жены приходится названым отцом и мне тоже. Я всегда хотел вместе с ней нанести ему визит, но она всегда напрочь отнекивалась.

Честно говоря, начальник Цянь относится к нашей семье неплохо, уже несколько лет как освободил нас от денежного налога. Но он не должен был за плевок ломать Сяокую ноги. Сяокуй – мой добрый приятель. «Ты дурак, Сяоцзя, – сказал он мне как-то. – Начальник Цянь подарил тебе зеленую шапку[54], что же ты ее не надеваешь?»

Вернувшись домой, я сказал жене: «Жена, а жена, Сяокуй говорит, что начальник Цянь подарил мне зеленую шапку, что это за шапка такая? И почему ты не даешь мне на нее посмотреть?»

Жена изругала меня: «Ты болван, а Сяокуй – негодяй, не смей больше ходить к нему, иначе больше с тобой спать не буду!»

Не прошло и трех дней, как Сяокую стражники управы перебили ноги. Перебить человеку ноги за плевок – это вы, начальник Цянь, палку перегнули. Но разу уж сегодня явились к нам, то посмотрю вот, из какого животного вы переродились.

Из паланкина высунулась большая, с плетеную корзину величиной, голова белого тигра. Силы Небесные! Вот из кого, оказывается, переродился начальник Цянь – из белого тигра. Ничего удивительного, матушка говорила, что императоры перерождаются из истинных драконов, а высокопоставленные чиновники – из прирожденных тигров. На голове у белого тигра – чиновничья шапка с синим шариком, одет он был в красный чиновничий халат, на груди вышита пара необычных белых птиц – курицы не курицы, утки не утки. Тело у него крупнее, чем у отца, он – дюжий тигр, а отец – лишь исхудавший барс. Он похож на тесто из белой муки, отец – на черный древесный уголь. Вышел тигр из паланкина и вразвалочку вошел в наши ворота. Тигр шагал широко и уверенно. Перед ним поспешал еж. Забежал в наш двор и громко провозгласил: «Господин уездный начальник прибыл!»

Подойдя ко мне, тигр оскалился, напугав меня так, что я зажмурился. До меня донесся его голос:

– Ты и есть Чжао Сяоцзя?

Торопливо согнувшись в поклоне, я ответил:

– Да, да, ваш покорный слуга Чжао Сяоцзя.

Пока я кланялся, он уже больше чем наполовину скрыл свой истинный облик. Остался лишь торчавший из-под халата кончик хвоста, который волочился по земле, собирая немало грязи. Про себя я подумал: «Тигр, у нас во дворе в грязь намешались и свиная кровь, и собачье дерьмо, скоро вам на хвост мухи налетят». Не успел я подумать об этом, как целое скопище мух, мирно сидевших на стене, поднялось в воздух и с жужжанием налетело на хвост. Они садились не только на хвост начальника, но и ему на шапку, на рукава и на воротник. Начальник доброжелательно обратился ко мне:

– Сяоцзя, сходи к себе в дом, сообщи, что начальник уезда просит аудиенции.

Я сказал:

– Прошу начальника самого зайти, а то мой отец кусается.

Советник по судебным делам сразу обрел облик ежа и нахмурился:

– Ну и дерзок ты, Сяоцзя, смеешь ослушаться приказа господина! Быстро заходи и зови отца!

Подняв руки, начальник Цянь сдержал грозный господский рык, наклонился и вошел в главный зал нашего дома. Я поспешил за ним, решив посмотреть, какова будет встреча тигра и барса. Мне показалось, что они с первого взгляда стали смертельными врагами. Из глоток вырвался негромкий рык, шерсть на загривках встала дыбом, глаза загорелись зеленым огнем, оскалились белоснежные клыки. Белый тигр не сводил глаз с черного барса, черный барс не сводил глаз с белого тигра. Белый тигр ходил кругами вокруг черного барса, черный барс ходил кругами вокруг белого тигра. Ни тот ни другой не хотели выказать слабость. Мать говорила, что, как правило, дикие звери, готовясь к нападению, всегда топорщат усы и выпучивают глаза, разевают пасти и скалят зубы для пущей важности, чтобы сперва подавить соперника своей мощью. Стоит одному проявить трусость и потерять авторитет, прижав уши, поджав хвост или опустив взгляд, так победителю хватит нескольких беспорядочных укусов, и все будет кончено. Если и тот и другой звери через силу крепились, не желая терять авторитет, тогда ожесточенной схватки было уже не избежать. Когда драки нет, то и смотреть не на что,