Елена Прекрасная - Виорэль Михайлович Ломов

впечатлений она выделила одно: у беспризорных кошек, выглядывающих из кустов, глаза вдруг вспыхивали на солнце, как иконы, и эти вспышки завораживали ее. Лена шла и больше смотрела на кусты, чем по сторонам. Она сказала об этом тетушке, но та пропустила мимо ушей:

– Не хватало мне кошек разглядывать!

Вот и сейчас небо у горизонта, и немногие облачка вспыхнули розоватым цветом, точно зацвела небесная сирень. И так же неожиданно, через четверть часа, сирень исчезла с серого, стремительно темнеющего небосвода. Небесная красота погасла. «Может, она была только в моем воображении? – думала Елена. – Что же она так кратка, была – и нет? Словно кошка глянула из кустов. Если быть поглощенной собственной болью или обидой, ее можно вообще не заметить? Видимо, люди, не замечающие красоты, просто больны? И что, так всегда: на смену красоте приходит серость, а затем темнота?» Вопросы, вопросы, вопросы…

Похоже, и тетушка плавала в мыслях.

– Смотрю я на этот прелестный вид, – подала голос Кольгрима, – и думаю. Что же это получается?.. Хотя ты меня вряд ли поймешь…

– Ну да, дурочка…

– Не дурочка. Мало жила. А думаю вот что: прошлого нет. На что ни взгляну, вижу одну поверхность. Взгляд не проникает вовнутрь, где прошлое предмета. Маму – какой помнишь? Какой она была пять, десять, пятнадцать лет назад? Нет, какой ты ее видела перед поездкой сюда. А той, прежней, словно и не существовало. Правда, страшно жить без прошлого?

Лена пожала плечами.

– Да что я у тебя спрашиваю? Какое у тебя прошлое? Ты вон селфи не делаешь.

– А зачем?

– Вот. В тебе нет еще страха. А все как с ума сошли. От страха, что навсегда исчезнут, щелкают себя. Сами себя – мерзость какая!.. Как же сейчас хорошо в Финляндии! Прохладно, ягоды, грибы, зайчики на дороге, уточки на озере…

– Так поедем.

– Я там дом продала, и вообще, дура была! – буркнула недовольно Кольгрима. – Ладно, проехали. Пошли в «Хуторок», ударим по шашлычку!

– Перед сном? Ты же завязала, тетя!

– Как завязала, так и развяжу. Пошли!

Тетушка и племянница спустились на площадку санатория, миновали самозабвенно играющих во что-то под руководством группы аниматоров, истошно орущих детей и по бамбуковой аллейке углубились в кафе «Хуторок». Обе заказали шашлык из рыбы и печеные овощи на углях. Тетушка изучила меню, щелкнула пальцами:

– Ничего нового. Это хорошо. Вино, голубчик, классику: Абрау-Дюрсо!

– Вам два бокала?

– Сударь, для двух народных артисток два бокала? – возмутилась Кольгрима. – Полноте! Бутылочку. Да не одну! Но не сразу. Посмотрим, как вечер пойдет. Цыгане есть?

– Оборзела бабка! – громко шепнул официант коллеге. – Цыган ей подавай!

– Что-то я подобрела, – сказала Кольгрима, услышав эту реплику. – Раньше он у меня весь вечер бы чечетку бил на столе. Это всё от тебя. Чересчур добрая ты. Рядом с добрым человеком даже ведьма становится добрее.

Через пять минут официант принес вино и направился к мангалу. Кольгрима остановила его:

– Позволь, сударь, что же ты, и обслуживаешь, и готовишь блюда? И швец, и жнец, и на дуде игрец?

– На дуде не играю, – сказал сударь. – На дудуке могу.

– Похож. Похож на Змея Горыныча. Кстати, мой родственник. Расторопный был малый, о трех головах. Как-то одна башка повела его прямо, вторая направо, а третья налево. Разорвало беднягу. Что смотришь, думаешь – бабушка того? В псковских летописях шестнадцатого века о том почитай. Ступай! Помнишь, Елена, в Париже… – тут ее взгляд упал на нового посетителя. – Слушай, не твой ли это сибирский знакомый? Вылитый Моди!

Елена с замиранием сердца скосила глаза. «По новой?!» То был Алексей! Девушка кивнула.

– Точно описала. Алексей! – воскликнула Кольгрима. – Иди сюда!

Молодой человек вздрогнул, глянул на веселую старушку и подошел к ним. Он молча уставился на Елену. Девушка встала и поцеловала его в щечку.

– Господину то же самое! – крикнула Кольгрима. – Садись, Леша! – и вдруг заголосила: – Алексей, Алешенька, сынок!

Алексей засмеялся и сел.

– Вы, наверное, тетушка Лены?

– Конечно, тетушка! Похожа?

Алексей рассказал, что оказался здесь в связи с фотовыставкой, организованной в «Актере».

– Тематика близкая моим фотоработам: «Женщина на грани срыва».

– Тетушка, это ты устроила? – спросила Лена, когда молодой человек на минуту отлучился.

– Я же добрая!

Прошел час, на столе стояли пять пустых бутылок Абрау-Дюрсо. Их Кольгрима не разрешила убирать. Она покрылась непонятно откуда взявшимся цветастым платком и величаво прохаживалась возле столика. Вокруг нее кружилась Елена и блеющим голосом причитала – как приживалка вокруг Нонны Мордюковой в фильме «Женитьба Бальзаминова»:

– Добрая-добрая! Добрая-добрая!

Алексей стучал ножом по бутылкам и тоже орал:

– Добрая-добрая! Добрая-добрая!

– Точно народные! – сказал официант коллеге. – Сейчас на стол полезут!

Pourquoi pas?

Народные артисты ожидания персонала не оправдали и на стол не полезли. Оригинально помянув легендарных актеров былых времен, троица успокоилась. Вина больше не пила, не хороводила, а калякала и лакомилась мороженым. В одиннадцать извинилась «за темперамент» и отправилась домой. По пути Кольгрима сообщила:

– Завтра выходим под парусом в море. Парусно-моторная яхта забронирована на весь день. Капитан Джек Буль (мой кореш) будет ждать в порту в восемь утра. Лучше выйти пораньше, пока не печет. По погоде покажу, как совершать поворот оверштаг (это против ветра) или фордевинд (по ветру) и переваливать на другой галс. Галс, детки, это движение относительно ветра. Слева дует в борт – левый галс. Справа – правый. Эх, прокачу! Джек разрешит. Сколько лет мечтала походить под парусами! Я ведь старый яхтсмен. Pourquoi pas?15 Мастер спорта по парусному спорту. В тридцатые годы в парусных регатах участвовала.

– Ну, ты, тетя, даешь!

– Думаешь, вру? Дома фото покажу. Скупнемся в открытом море. Если, конечно, поблизости не будет акул.

– Какие акулы, тетушка, в Черном море? – засмеялась Елена.

– Самые натуральные, с зубами.

Когда зашли домой, тетушка с ехидцей спросила:

– Настроение поднялось? А то кошки, иконы в глазах…

– Хорошо посидели, – зевнув, кивнула племянница.

– Меня не обманешь. Лешка-то, как увидел тебя, так и ошалел. И ты, будто ежик, носик выставила, а сама в колючках.

– Тетушка, давай уже спать!

– Минутку. – Кольгрима открыла чемодан, извлекла из него папку, сверху которой лежала пожелтевшая газета «Известия спорта». Развернула ее и ткнула в заметку и нечеткую фотографию к ней. – Вот, смотри!

Елена пробежала глазами по заметке.

– Поздравляю с победой!

Тетушка удовлетворенно улыбнулась и убрала газету в папку.

– Полагаю, тебе не сложно достать из этой папки хоть «Вечернюю Трою» с твоей фоткой.

Кольгрима рассмеялась и хохотала так, что стала кашлять.

– Дай воды! Ценю юмор! Не сообразила, а ведь сколько раз могла бы предъявить