Эхо потопа - Алексей Лопырев

— Что ты видишь, мудрейший?

— Я вижу, что жителям этого города протянут кубок с отравленным вином и они изопьют его до самого дна.

— Это значит, что на Андизир надвигается беда?

— Именно, мальчик мой. И не только на Андизир.

— Что же это за беда?

Старик в задумчивости замолчал и стал активно перебирать чётки. После, он бросил другой рукой в огонь кости. Пламя вспыхнуло с новой силой.

— Да — сказал он, после нескольких минут молчания — вижу эту беду. Пожар. Большой пожар, который сожжёт всё и вся. Сгорел юг, тлеют горы, пепел летит на север.

— Нет никакого пожара — если бы он был, нас бы давно предупредили — ответил Атей.

— Мальчик мой, духи говорят образами. Первый пепел пожара уже лежит у тебя в кармане — сказал он, и дождавшись, когда Атей вынул из сумки на поясе золотую пластину, расхохотался.

Слания спряталась за телегой и её сердце бешено заколотилось.

— Так этот северянин…

— Да, да — это он — сказал старик.

— Ему тоже стоит уходить — сказал Атей — я немедленно предупрежу его.

— В этом нет нужды. Кроме тебя ещё есть кому передать наш разговор — сказал старик и вновь расхохотался.

Атей обернулся. Ему показалось, что он услышал шорох около шатра. Не увидев ничего, он обернулся к старику и заметил, что стены шатра колышутся от того, что кто-то прошёл рядом. Изготовив к бою акинак, он пошёл к дому Тереса. Удалось лишь увидеть, как захлопнулась дверь. Атей прошёл внутрь, и увидел, как оба обитателя дома мирно спят. "Больной психопат" — выдавил он из себя и закрыл дверь.

Пропели петухи. Терес проснулся и разбудил Сланию. "Нам пора" — сказал он, и стал собирать вещи. Слания открыла дверь, и успела лишь прокричать "Терес!". Он схватил глефу и вышел наружу. Там, на опустевшем дворе его встретил десяток людей в белом, двое из которых схватили Сланию. Прежде чем его тоже связали, он успел ударить глефой одного из белых людей. Один из них схватил Тереса за голову, раскрыл ему глаза и стал произносить слова на неизвестном языке. Во второй руке у него был шар из голубого стекла, который с каждой секундой всё больше мутнел и обесцвечивался. Слания кричала и пыталась вырваться, когда Терес упал, но почувствовала, что больше не контролирует своё тело. Она упала и осталась лежать на земле. "Прости нас — иначе поступать нам было некогда" — сказал один из них. Слания лежала с открытыми глазами. Через несколько минут, она почувствовала, что может подняться. Рядом не было никакого следа степняков — они успели сбежать раньше. Терес продолжал лежать на земле. Слания подошла к нему, и потрепала по щеке.

— Терес, Терес, ты жив? — взмолилась она.

— Какой ещё Терес? — раздался голос северянина. Что-то в его манере говорить изменилось, стало другим.

— Ты жив! — обрадовалась она.

— Кто ты такая? — спросил Терес, посмотрев на Сланию.

— Это же я, Слания!

— Какая ещё Слания!? — ответил он, встав.

Слания поняла, что что-то здесь не так. От этого, на сердце стало тяжело.

— Что они с тобой сделали!? Ты помнишь, кто ты?

— Да, я помню. Я — Хольгер из Сворланда. Купец — абсолютно серьёзно ответил Терес.

— Если ты шутишь, то пожалуйста, перестань!

— Отстань от меня, женщина — ответил Терес и оттолкнул Сланию.

"О Боже, он обезумел — подумала Слания — если он не помнит меня, то может убить!". Ей ничего не оставалось, кроме как убежать.

Она вышла со двора. Единственное, что было у неё с собой — меч, подаренный Тересом. Она, конечно, приняла этот дар, но прекрасно знала, что скорее сама себя поранит, чем зарубит противника. Куда ей теперь идти, не имея ничего?

Она отошла на другую сторону улицы и увидела, как выходит из лагеря Терес.

Весь народ уже был в центре города и радостно гудел. Слания, потерянная и безвольная пошла вместе с толпой, опасаясь остаться в одиночестве или надеясь, что Терес одумается, ведь больше никого в этом городе у неё не осталось. В центре города, на площади были свёрнуты все палатки торговцев, вместо этого она была заполнена местными и приезжими.

Слания была шокирована, увидев, что происходит на вершине кургана. Жрец стоял возле алтаря, на котором лежал мёртвый человек, а его убийца держал в руках вырванное из груди сердце, которое ещё билось. Он разглядывал его в лучах солнца. "Да, дети мои, пророчество не врёт! Идите же, и встретьте наших богов, вернувшихся с небосвода!" — громогласно произнёс жрец.

Толпа пришла в движение, и пошла в сторону реки. Слания же осталась на месте. "Что это за твари!? Что это за идиотские жестокие ритуалы? Зачем тем, кто создал этот мир требовать взамен кровь? Теперь понятно, почему Терес их так ненавидел"

Несколько десятков человек остались на площади. Среди них был и Терес.

— Ты — сказал Терес — Я прибыл в город недавно — что тут вообще происходит?

— Не знаю — ответила Слания, и пошла прочь.

— Что ты говорила про какого-то Тереса? Может я помогу тебе найти его?

— Посмотрись в зеркало — услышал он в ответ.

С севера раздался жуткий гул, который был похож на вой десяти тысяч труб. На берегу реки, где собрались местные послышался радостный крик толпы. Слания захотела посмотреть, что же происходит и поэтому забралась на опустевший курган, у подножия которого лежало мёртвое тело принесенного в жертву.

Взглянув вдаль, она увидела устрашающую картину — по реке, в сторону города ползла гора из ржавого металла, которую двигали вперёд два огромных колеса. Назвать кораблём это язык бы не повернулся. Железная гора извергала из себя клубы пара и дыма, до города доносилось шипение и лязг деталей, которые время от времени заглушал вой труб. Только одно племя могло вести в город эту махину — златоликие. Слания почувствовала, как в её сердце разгорается гнев и отвращение. Такое же, как в день, когда она впервые увидела златоликих.

«Если бы Терес не сошел с ума, он бы зарубил кого-нибудь из них.» Осознав, что она, возможно впервые в жизни пожелала кому-то из разумных смерти от чужой руки, ей стало не по себе, но она быстро нашла себе оправдание, ведь златоликие — редкостные выродки.

Спустя несколько минут железная гора подплыла к берегу, где её встречала толпа народа. «Они пришли, это они! Легурс — Повелитель полей и его слуги!» — кричал жрец.

Транспорт златоликих представлял собой угрожающее зрелище