Знак алхимика. Загадка Исаака Ньютона - Филипп Керр

– Большую лужу крови, – ответил он.– Невозможно отрезать человеку голову и избежать обильного кровотечения. Однако на ступеньках крови нет. И нет никаких следов.– Он выпрямился.– И здесь тоже. Мы спустимся вниз и выйдем на Минт-стрит, чтобы поискать следы крови там.

На улице мы тоже ничего не обнаружили. Однако Ньютон обратил самое пристальное внимание на следы колес на земле.

– Не более получаса назад здесь останавливалась повозка с тяжелым грузом, – отметил он.– А потом уехала.

Я посмотрел на колею, но не увидел ничего заслуживающего внимания.

– Почему вы так решили?

– Полчаса назад прошел сильный дождь, который уничтожил бы все следы. Обратите внимание: входящий след гораздо глубже выходящего, из чего следует, что повозка была с тяжелым грузом, а уехала налегке. Таким образом, можно сделать вывод, что Мерсера убили не здесь, а в другом месте. Скорее всего, его привезли сюда и положили у основания лестницы.

С этими словами он вернулся к телу, поставил возле него фонари и принялся внимательно разглядывать туловище и голову.

Мой взгляд невольно возвращался к глазам несчастного Мерсера и павлиньему перу, на котором они лежали, словно жертвенное подношение.

– Это напоминает историю Аргуса, – робко заметил я, опасаясь насмешек Ньютона.

Однако он повернулся ко мне с ободряющей улыбкой и сказал:

– Пожалуйста, продолжайте.

– Аргус был убит Меркурием, – объяснил я.– По наущению Юпитера. Ведь именно многоглазый Аргус охранял Ио, в которую влюбился Юпитер и которую Юнона превратила в корову.

Ньютон благосклонно кивнул, и я продолжил свою интерпретацию сцены убийства в классическом духе:

– Меркурий играл на флейте, пока Аргус не заснул, и тогда Меркурий его прикончил и похитил Ио. Таким образом, мы находим объяснение флейте, наставник.

– Отлично, – кивнул Ньютон.– А перо?

– Тут я не нахожу никаких объяснений.

– Ничего страшного. Оно связано с алхимией, и для того, кто сам не занимался этой наукой, не может иметь смысла. Знание тайного искусства сродни музыкальному дару. Смерть великана Аргуса есть темная материя, мрак, в то время как argos по-гречески означает «свет» или «белое». Сто его глаз отражены на хвосте птицы Юноны. Так объясняется павлинье перо. Кроме того, павлинье перо – символ дурного глаза, приносящего несчастье.

– Для мистера Мерсера так оно и вышло, – заметил я, хотя и не до конца понял алхимические объяснения Ньютона.

На самом деле меня напугало одно совпадение: вырванные глаза Мерсера заставили меня вспомнить нападение мистера Твистлтона, который пытался выдавить мне глаза вскоре после того, как я поселился в доме смотрителя. Я поделился своими подозрениями с Ньютоном.

– Как же вы не сообразили сказать мне это раньше? – укоризненно произнес он.– Почему убийство мистера Кеннеди не заставило вас вспомнить об опасном безумце?

– Должен признаться, что тогда я о нем не подумал, – ответил я.– По правде говоря, с тех пор мистер Твистлтон казался мне менее безумным, иначе я бы упомянул о нем раньше.

– Есть какие-нибудь еще обстоятельства, о которых вы забыли проинформировать меня? – осведомился Ньютон.– К примеру, человек с окровавленным топором? Или павлин с вырванными из хвоста перьями?

– Да, теперь кое-что приходит мне в голову, – сказал я.– Касательно мистера Твистлтона.

– Такова участь острых умов, – простонал Ньютон.– Они тупятся от соприкосновения с умами других людей.

– Прошу меня простить, сэр, но, когда я ударил мистера Амброуза в «Каменной кухне», он упал на мистера Твистлтона и уронил бумаги на пол. Я припоминаю, что мистер Твистлтон занимался изучением какого-то странного набора букв. Очень похожего на тот, что я переписал со стены. И на тот, что мы видели в письме, найденном в кармане убитого мистера Кеннеди.

– Прекрасно, что вы об этом вспомнили, Эллис, поэтому я прощаю вам прошлые ошибки. Но мы поразмыслим над этим позже.– Поглаживая павлинье перо, Ньютон некоторое время молчал.– Я уже видел где-то перевод этого мифа, – сказал он.– Да, в книге фламандского джентльмена по имени Барент Конберс ван Хелпен. Она называлась «L'Esca– lier des sages», что означает «Лестница мудрости». Замечательное философское сочинение.

– Так вот почему тело помещено возле лестницы? Такова, по их мнению, лестница мудрости?

– Вполне возможно, – кивнул Ньютон.– И все же я подозреваю, что близость к дому смотрителя, в котором теперь живете вы, мой дорогой друг, также имеет существенное значение. В противном случае трудно объяснить, почему Мерсера убили в другом месте и привезли сюда.– С рассеянным видом Ньютон снял соломинку с камзола мертвеца и еще одну с его штанов.– Однако пока это остается тайной.

– Значит, нам грозит опасность?

– Там, где есть тайны, всегда присутствует опасность, – ответил Ньютон.– Даже Бог скрывает свои тайны от мудрых и рассудительных представителей мира сего, и к тому же далеко не каждый способен принять откровения истины. Пойдемте, – приказал Ньютон.

И мы направились в казармы Монетного двора, где Ньютон нашел солдата, которому приказал охранять тело Мерсера. Затем мы зашли в конюшню Монетного двора. Там Ньютон принялся внимательно изучать солому, словно какой-нибудь египетский надсмотрщик, который пытается понять, можно ли делать без нее кирпичи. Наконец Ньютон нашел то, что искал, – небольшой пучок залитой кровью соломы, но тут же заметил, что этого еще недостаточно, чтобы считать конюшню местом убийства.

– Однако это поможет нам понять, как тело доставлено к лестнице, – сказал он.

Он довольно долго изучал солому в конюшне лорда-лейтенанта, но там ему не удалось обнаружить следов крови, и мы направились в кузницу, где содержалась часть лошадей гарнизона.

Мистер Сильвестр, кузнец, был довольно гнусным типом с черными свиными глазками, жестким ртом, хвастливым голосом и совсем не дружелюбными манерами. Он походил на толстого злобного кабана, откормленного на убой. Следуя по пятам за Ньютоном, Сильвестр, еще не знающий об убийстве Мерсера, не выдержал и спросил, что Ньютон здесь делает.

– Неужели не ясно, мистер Сильвестр? – отозвался Ньютон.– Я изучаю качество вашей соломы, что же еще?

– С моей соломой все в порядке, доктор Ньютон. Она сухая. На ней даже нет росы.

– А где вы ее берете? – осведомился Ньютон.

– Каждое утро мы привозим свежую солому из принадлежащего гарнизону амбара на овсяном поле. Я не допущу,

чтобы мои лошади ели всякую дрянь. Хотел бы я посмотреть на человека, который скажет что-нибудь другое.

– Что ж, я увидел все, что хотел, – заявил Ньютон.– Благодарю вас, мистер Сильвестр, вы мне чрезвычайно помогли.

Когда мы вернулись в конюшню Монетного двора, где ранее нашли пучок окровавленной соломы, Ньютон сказал о Сильвестре:

– Какой наглый тип! Всегда готов кому-нибудь нагадить.

Всего на Монетном дворе было двенадцать лошадей. Шесть предназначались для двух прокатных станов, четверка лошадей впрягалась в блок, который приводил в движение простые шестерни, поворачивающие два горизонтальных цилиндра, расположенных на верхнем этаже. Здесь золотые и серебряные бруски проходили между роликами, пока не становились достаточно тонкими для того, чтобы штамповать заготовки для монет. Лошадям приходилось нелегко, но за ними хорошо ухаживали двое конюхов, и одного из них, мистера Адама, Ньютон подробно расспросил о соломе.

– В какое время вам привозят свежую солому из амбара на овсяном поле?

Мистер Адам, который отнесся к Ньютону с большим уважением, сразу же снял шапку, как только доктор к нему обратился. При этом обнажилась лысина с таким количеством оспин, что она вполне могла бы сойти за доску для игры в шашки.

– Ну, сэр, из амбара снабжается гарнизон, а нам привозят солому с Болотных полей. Мы не имеем ничего общего с гарнизоном, словно он принадлежит Франции, а мы Англии. И это не так уж далеко от истины, поскольку в Тауэре нынче полно гугенотов.

– Понятно, – ответил Ньютон.– Когда привозят солому для лошадей?

– Все время, сэр. Ведь лошади здесь самые важные существа: если их вовремя не напоить и не накормить, работа Монетного двора остановится.

– Очень хорошо, – терпеливо проговорил Ньютон.– Но прошу вас, скажите мне, мистер Адам, когда солому доставили в последний раз? И кто ее привез?

– Около шести часов, сэр. Я слышал, как в церкви пробил колокол. А вот кто ее привез, я точно сказать не могу, раньше я его никогда не видел. Впрочем, в этом нет ничего необычного. Сюда постоянно кто-то приезжает, в любое время дня и ночи.

Мы покинули конюшню, не узнав ничего полезного. Но тут, заметив горящую свечу в окне дома управляющего, Ньютон решил спросить у мистера Дефо, не видел ли он чего-нибудь необычного. Когда Ньютон постучал в дверь, ему открыл вовсе не мистер Дефо, а сам мистер Нил; более того, мы разглядели четверых мужчин, которые сидели за обеденным столом, причем все курили трубки, так что в комнате пахло, как на голландском баркасе. Я узнал мистера Дефо, мистера Хука, постоянного научного противника доктора, а также графа Гаэтано и доктора Лава – двух жуликов, пытавшихся обмануть моего наставника фальшивой трансформацией золота.