Шкурка бабочки - Сергей Кузнецов

Оля помнит. Веселое время середины десятилетия: денег то не было совсем, то вдруг оказывалось сказочно много. В квартире не смолкал эсид хаус и гоа транс, таблетки разбросаны прямо на обеденном столе, все время кто-то по кайфом, а кто-то отходит от бэд трипа. Это было веселое время – но не для Оли. Каждый раз, возвращаясь домой, она боялась, что обнаружит в своей кровати трех-четырех незнакомых мужчин со зрачками в пол-лица, увлеченно занимающихся любовью. Этого, правда, не случилось – все обитатели квартиры свято оберегали прайваси единственной женщины.

Если бы мы тогда жили в Таиланде, думает Оля, у меня на двери было бы написано «Ж», а у всех остальных – «С». Конечно, если бы в Таиланде писали по-русски. Тогда и Влад мог бы остаться там.

– Думаю, второй раз я такого не выдержу, – говорит Оля. – Мне все время казалось, что еще немного – и вы все хором начнете мне объяснять, как правильно брать минет.

– Ну, разве что в жанре налаживания отношений между полами, – отвечает Влад. – Мы же были, слава богу, приличные ребята. Тебя никто и пальцем не тронул.

– Еще не хватало! – Оля смеется.

Это было веселое время – но не для нее. Оля сбежала в Москву за своим вторым мужчиной, сорокалетним профессором-славистом, сначала читавшим семестровый курс в Петербургском университете, а потом проводившим в Госархиве какие-то изыскания на деньги какого-то фонда. Разумеется, из Америки он приехал с женой и дочерью. Несколько раз они даже обедали все вместе: официально Оля считалась чем-то вроде ассистентки и даже получала 120 долларов в месяц. Впрочем, еще в Питере, узнав о романе дочери с женатым мужчиной, мама закатила скандал: мало того, что старший сын – педик, так еще и дочь – шлюха. К Олиному изумлению, ее больше задел неполиткорректный «педик», чем ожидаемая «шлюха» – и, уехав в Москву, два месяца вообще не звонила домой: слава богу, Влад регулярно докладывал, что у нее все в порядке. Оля же впервые в жизни чувствовала себя освобожденной от родительской власти – освобожденной без всяких точек.

– Ну, в Гоа такого бардака не будет, – утешает Влад, – мы все выросли, остепенились. Андрей вообще в завязке на тему хардстафа. И теперь – только гаш. Ни спида, ни экстази, ни кокса – чистый расслабон.

– А Андрей тоже с нами жил? – спрашивает Оля.

– Ты что? Конечно! – удивляется Влад. – Мы же с ним вместе считай десять лет. Скоро юбилей можно отмечать. Это мы последний год как-то все время ссорились, а так – он же моя главная любовь, на всю жизнь, together forever, неужели ты не замечала?

– Ну, мы вообще мало друг о друге знаем, – говорит Оля и бросает взгляд на часы: 52:35. Минуты, впрочем, не важны. Просто – пятьдесят два с половиной.

– Ну да, – Влад утыкается носом в тарелку, – ну да. Ты все равно приезжай к нам, Андрей тебе понравится, это точно, он замечательный.

– Нет, – говорит Оля, – во-первых, нет денег. Во-вторых – проблемы на работе.

– Как нет денег? – удивляется Влад, – ты займи тогда у кого-нибудь, отдашь потом. А что за проблемы?

Оля вздыхает. Проблем, собственно, две. Одна из них называется «Гриша и Костя», а другая – пятьдесят два часа сорок минут задержки. С чего это, кстати, она взяла, что мальчикам негде узнать про менструацию? Теперь же всюду рекламируют прокладки, все уже давно в курсе. Голубая жидкость. Голубая, как ее брат. Сейчас она предпочла бы красную, как революционные знамена. Интересно, в Камбодже при коммунистах флаги были красные – или какие-то другие? В Камбодже, где по рассказам Андрея, черепа лежат под стеклом, чтобы не растащили на сувениры.

– Проблема, собственно, одна, – говорит Оля, – два инвестора дерутся и гробят бизнес. Я думала привести третьего, чтобы он все у них выкупил – но Ксюша мне навела про него справки и я, честно говоря, его боюсь.

– Что так? – спрашивает Влад.

– Понимаешь, – объясняет Оля, – в нашей индустрии до сих пор никого не убили. А этот человек, ну, внешний инвестор, он, похоже, именно так привык решать свои проблемы.

– Ты гонишь, – говорит Влад восхищенно и подзывает официанта, заказать кофе, – сейчас же не девяностые, уже никого не убивают.

– Мне бы не хотелось проверять, – отвечает Оля.

– А что эти двое дерутся? – Влад отодвигает тарелку, смотрит на Олю, будто в самом деле – собирается внимательно выслушать и дать ей дельный совет.

– Не поделили предвыборные деньги, – пожимает плечами Оля. – Вообще – они давние соперники.

– Вау, – говорит Влад, – прекрасный сюжет. Я хотел пьесу об этом писать: два бизнесмена, со школы вместе, друзья-конкуренты, сильная тяга друг к другу, в которой они сами себе боятся сознаться… я только не знал, какой финал лучше придумать. Для Москвы, наверное, надо, чтобы они полюбили друг друга и уехали, скажем, в Таиланд, а если на Запад везти – то пусть убьют друг дружку. Тебе какой вариант больше нравится?

– Московский, – отвечает Оля

– Ну, так организуй его, – смеется Влад, – пусть они дадут волю своим чувствам.

А что я знаю об их чувствах? думает Оля. Ничего. Так же мало, как о чувствах собственного брата. Так же мало, как о чувствах Олега и мужчин, которых я любила. А Ксюша? думает она. Да, Ксюша – другое дело. Но все равно – зачем ей надо, чтобы обязательно – ссадины и кровь.

Кстати, о крови. Пятьдесят два часа пятьдесят две минуты.

– Разбирайся, короче, с этими твоими педрилами и приезжай, – говорит Влад. – Может, все там и останемся, черт с ним, с театром. Пантомимой займусь или, скажем, балетом – там язык не нужен. Может, мы с Андреем мальчика усыновим, в Азии, говорят, с этим легко. Будем жить с тобой вместе: ты будешь мамой, а мы – папами. По утрам будем купаться, потом загорать, Андрей будет его музыке учить, ты – книжки читать, а я – ну, я играть буду. – Влад задумчиво посмотрел на тающий в воздухе дым Олиной сигареты. – Ты знаешь, я думаю иногда, что из меня вышел бы хороший отец. Мне кажется, я понимаю, что детям нужно.

– И что? – спросила Оля.

– Просто чтобы их любили. Такими, какие они есть.

Влад мечтательно замолчал, и Оля поняла, что он уже выстроил мизансцену: Андрей сидит держа в руке дудку, положив ногу на большой барабан, темнокожий мальчуган играет в песке с Владом, а она, Оля, общей матерью стоит с книжкой в руках – издалека не разглядеть, с какой. Мальчик поднимает голову и говорит на международном языке «мама» – и картина эта столь невозможна, столь нереальна, что Оля прекращает считать часы и минуты и понимает, что пора смириться, дойти до аптеки, купить pregnancy test и получить ответ, который она и так уже знает.

Мышь бы такого известия не пережила.

26

Восемь разных папок с бумагами, две – с вырезками из газет. Стакан из металлической сетки, антеннами торчат две ручки и три карандаша, остро отточенные грифели заставляют сжиматься сердце. Держать такие карандаши у себя на столе – все равно что носить в косметичке бритву, но не будешь же объяснять это Танюше, которая отвечает у Паши за хозчасть. Эргономичная клавиатура, от которой якобы меньше устают обкусанные, измученные Ксенины пальцы. Оптическая мышь с красным лазерным глазом на плоской подошве. Жидкокристаллический монитор фирмы Samsung. Вот так выглядит рабочий стол юного профессионала, журналиста и IT-менеджера, восходящей звезды русского Интернета Ксении Ионовой. «С главным продюсером проекта „Московский маньяк“ мы встретились в ее офисе, чтобы задать…», ох, блин, надо взять за правило требовать, чтобы показывали текст до публикации, сейчас буду звонить Паше, извиняться. «В ее офисе»!

Ксения теперь знает, как выглядит слава. Небольшая, негромкая, но все же – слава. Хорошо еще, не узнаю т на улице, но на танцах одна девочка подошла и сказала, что слышала по радио, сразу поняла, что голос знакомый. Да, три записи на радио, десяток интервью в онлайн-прессе, несколько статей в центральной печати – чем не слава? Другое дело, что слава – еще не повод прекратить работать. Вот и получается, что в жизни Ксении изменилось совсем мало. Каждое утро она просматривает поступающие новости, распекает девочек-переводчиц, отправляет Алексея за репортажем и пытается получить комментарии ньюсмейкеров к очередному событию дня. Это для других она сама – ньюсмейкер, а в родной редакции – журналистка, главный редактор отдела новостей. Ее персональный проект – ладно, ее, Оли и Алексея – это их личное дело, к работе отношение не имеющее, об этом Ксении даже напоминать не надо.

Пора все-таки разобрать бумаги. Смешно вспоминать, когда-то учительница в начальной школе объясняла, что компьютеры спасут леса от вырубания: бумага будет совсем не нужна. Посмотрела бы на офисы интернет-компаний! Впрочем, Ксения не слишком хорошо представляет себе, как выглядели кабинеты до появления компьютеров. Интересно, на каждом столе были пишущие машинки? Или черновые варианты договоров люди писали от руки?