Идеальное убийство - Дороти Сэйерс

– Вообще-то я совсем не умею рисовать, - засмущалась миссис Кроппер, - но, пожалуй, попробую.

Мерблес извлек из недр своего саквояжа блокнот и авторучку, и после нескольких фальстартов миссис Кроппер изобразила следующую схему.

1 - мисс У.

2 - мисс Доусон в постели

3 - зеркало

4 - ширма

5 - столик с письменным прибором

6 - свидетельницы

7 - дверь

– Рисунок вполне доходчивый, благодарю вас. Вы заметили, Питер, как тщательно все было организовано, чтобы документ был подписан в присутствии свидетелей, а подпись засвидетельствована в присутствии мисс Доусон? Не думаю, что должен напоминать вам, в каких случаях требуется столь строгое соблюдение формальностей.

– А в каких, сэр? Мы никак не могли понять, зачем такие сложности?

– Дело в том, - начал объяснять Мерблес, - что, если бы этот документ был оспорен, вас с сестрой пригласили бы в суд, чтобы вы подтвердили факт его подписания. Там вас могли спросить: видели ли вы, как мисс Доусон подписывала его, и находились ли вы, ваша сестра и мисс Доусон в одном помещении в тот момент, когда вы засвидетельствовали ее подпись? И вы имели бы полное право ответить утвердительно и поклясться под присягой, не так ли?

– О да!

– При этом сама мисс Доусон так и не узнала бы, что вы находились в комнате.

– Нет, сэр.

– Что и требовалось доказать.

– Сейчас я понимаю, но тогда мы с Бертой никак не могли взять в толк, зачем это понадобилось.

– Но вы сказали, что документ так и не был подписан?

– Нет, сэр. Нам так и не пришлось ничего засвидетельствовать. Мы видели, как мисс Доусон подписала - по крайней мере, нам так показалось - два или три документа, а потом мисс Уиттакер положила перед ней еще какие-то бумаги и говорит: «Тут еще, тетя, снова декларации о подоходном налоге». А тетка ей отвечает: «Какие именно, дорогая? Дай-ка мне взглянуть». А мисс Уиттакер говорит: «Да обыкновенные, как всегда». А мисс Доусон ей: «Бог мой, сколько их тут! До чего все стало сложно». Тут мы увидели, что мисс Уиттакер протянула ей еще документы, они лежали стопкой, и из них выглядывали только края, где надо было поставить подпись. Тогда мисс Доусон подписала верхний, а потом приподняла его и стала читать следующий. Тут мисс Уиттакер говорит: «Они все одинаковые», - как будто хотела побыстрее с этим разделаться. Но мисс Доусон забрала эти бумаги у нее из рук и начала их просматривать, а потом вдруг ахнула и давай кричать: «Я не буду подписывать! Не буду! Я еще не умираю! Дрянная девчонка, как ты осмелилась? Не могла дождаться, пока я умру! Хочешь свести меня в могилу раньше времени?! Разве ты еще не получила всего, чего хотела?»

А мисс Уиттакер отвечает: «Тише, тетя, дайте объяснить…» Но старая леди на это: «Нечего объяснять, я и слышать об этом не желаю. Мне даже мысль эта противна. Оставь меня в покое. Мне никогда не станет лучше, если ты будешь так меня пугать». И так далее, и тому подобное… Тогда мисс Уиттакер, вся бледная, подошла к нам и говорит: «Идите, девушки, тете стало плохо, и она не может сейчас заниматься делами. Я дам знать, если вы понадобитесь». Я спросила: «Может, нужно помочь вам с ней, Мисс?» А она мне: «Нет, все в порядке. Просто у нее снова боли. Я сделаю ей укол, и она придет в себя». И она вытолкала нас из комнаты и захлопнула дверь, а мы слышали, как мисс Доусон стала рыдать, да так, что у нас сердце разрывалось. Мы спустились вниз, и тут как раз вернулась сиделка. Мы ей сказали, что мисс Доусон стало плохо, и она бросилась наверх, прямо как была, в пальто. Потом мы сидели на кухне, и тут спускается мисс Уиттакер и говорит: «Все хорошо, тетя спит, а наше дело мы отложим на другой день». А потом добавила: «Вам лучше никому не рассказывать об этом, потому что, когда у тети боли, она пугается и становится немного странной. Она не имела в виду того, что говорила, но если люди узнают, они могут сделать неправильные выводы». Тогда я встала и сказала: «Мисс Уиттакер, мы с Бертой не какие-нибудь сплетницы», - строго так сказала, потому что ненавижу сплетни и всегда ненавидела. А мисс Уиттакер ответила: «Ну и хорошо».

А на следующий день она дала нам выходной и подарила каждой по десять шиллингов, потому что это был день рождения ее тетки, и та хотела, чтобы мы повеселились.

– Прекрасный рассказ, миссис Кроппер! Хотел бы я, чтобы все свидетели были столь же наблюдательны, как и вы. Один вопрос: вам так и не удалось увидеть тот документ, который привел мисс Доусон в расстройство?

– Нет, сэр, только на расстоянии, в зеркале. Мне показалось, он был очень короткий - пара строк на печатной машинке.

– Ясно. А в доме была машинка?

– О да, сэр. Мисс Уиттакер часто ею пользовалась - печатала деловые письма и все в этом роде. Она стояла в гостиной.

– Так. Кстати, а вы не помните, не было ли вскоре после этого звонков от нотариуса мисс Доусон?

– Нет, сэр. Вскоре после того случая Берта нечаянно разбила чайник, и нас уволили. Мисс Уиттакер сказала, что Берта должна уйти через месяц, но я ответила «нет». Если уж мою сестру, порядочную, трудолюбивую девушку, увольняют за такую крошечную провинность, то она уйдет в этот же день и я вместе с ней. Мисс Уиттакер сказала: «Как вам будет угодно», - она никогда не была многословна. Поэтому в тот же день, после обеда, мы уехали. Но потом мисс Уиттакер, наверное, раскаялась и приехала повидаться с нами в Кристчерч. Она предложила нам попытать счастья в Лондоне. Берта побаивалась ехать так далеко - вся в отца, я уже говорила, - но мама, она у нас всегда была решительной, говорит: «Если эта леди так добра, что помогает вам, почему бы не поехать? В Лондоне у девушки куда больше возможностей». А потом, когда мы с Бертой были вдвоем, я ей говорю: «Помяни мое слово, мисс Уиттакер хочет избавиться от нас. Боится, что мы расскажем, как мисс Доусон кричала на нее в то утро. Но, - говорю, - если она хочет оплатить нам дорогу, почему бы не согласиться? В наши дни девушки должны сами заботиться о себе, да и мисс Уиттакер даст нам самую лучшую характеристику, только чтобы мы уехали. И вообще, - говорю, - если нам там не понравится, мы всегда можем вернуться домой». И вот мы приехали в Лондон и вскоре получили работу в ресторане, потому что мисс Уиттакер действительно дала нам отличную характеристику. И там я встретила моего мужа, а Берта - своего Джима. Так что мы никогда не жалели, что воспользовались случаем - до тех пор, пока не случилось этого несчастья с Бертой. - И Эвелин расплакалась.

Глубокий интерес, с которым слушатели внимали сольному выступлению миссис Кроппер, должен был польстить ее самолюбию. Мерблес потирал руки с сухим Шелестящим звуком, похожим на тот, который производит змея, скользя по траве в поисках жертвы.