Клятва верности Книга 2 (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка"

— Будешь раздеваться или гимнастикой в платье займёшься? — обжигающе провокационно прозвучал вопрос Дантэна.

Серафиме на миг послышалось, что он ей предложил нечто иное, совсем не гимнастику.

— Я думала — мы купаться, — в который раз стала оправдывать свой выбор наряда Фима, разворачиваясь в кругу сильных рук атландийца. Его лицо скрывала ткань светлого шарфа, и лишь глаза смотрели на неё, как и прежде, чуть насмешливо, хитро щурясь.

— Купаться будем ночью, чтобы никто не видел, — заверил её Ход, а Фима покраснела, так как отчего-то представилось ей это купание отнюдь не в приличном виде, а как их полностью обнажённые тела будут выделяться своей белизной на чёрном фоне ночи. Иначе зачем скрываться от чужих глаз?

— Разденусь, — смело отозвалась Фима и почувствовала, как Ход начал расстёгивать лямки пляжного сарафана.

— Я тебя кремом намажу, — заверил он девушку, слыша беспокойные мысли об ожогах.

Золотистый закрытый купальник подчёркивал и без того красивые изгибы женского тела. Робкие взгляды серых глаз с затаённым желанием и надеждой могли соблазнить даже настоящего отшельника.

Вынув прихваченный плед, атландиец расстелил его на плоском камне, затем снял шарф с кудрей и стянул тунику через голову. Медитация позволяла соприкоснуться с самой природой, поэтому лучше максимально обнажиться, чтобы впустить в себя потоки, окутывающие плотной сетью планету.

— Садись на колени, — велел он Симе, которая безропотно выполнила его приказ, села так, чтобы видеть море, и открыла лицо.

— Не снимай шарф, напечёт, — бросил ей Ход, отворачиваясь к рюкзаку, чтобы достать из него крем от солнца.

Ночи было явно мало, хотя и дня оказалось недостаточно, чтобы перестать думать в горизонтальном направлении. Его тело не подчинялось ему, жило своей жизнью, реагировало не только на близость, но и на любую шальную, наполненную страстью мысль, как его личную, так и Симину, которая сгорала в том же желании, что и он. Она была с ним полностью солидарна, мечтая подольше растянуть с ним их любовные утехи.

Дантэн не сопротивлялся своим демонам, решив, что лучше быть с ними заодно, и мечтал о том, что сделает с ларной, как только поможет ей с концентрацией потоков. Сила его рвалась наружу, тянулась завладеть своей территорией. Сима спокойно принимала её, хотя ей и не хватало проходимости каналов.

Белые капли упали на тонкие плечи, Фима вздрогнула и судорожно вздохнула. Крем оказался холодным, а кожа горячей. От яркого контраста ощущений внутри девушки всё сжалось, и она невольно возбудилась. Сцепив руки на коленях, она попыталась успокоить свои мысли и воображение, которое услужливо рисовало откровенные картинки.

Ларна баловала Дантэна своими реакциями на его действия и мыслями. Отзывчивая, страстная, но хрупкая. Нужно было убрать закупорки каналов после ночного соития. Лёгкими массирующими движениями атландиец промял сначала напряжённые, каменные мышцы плеч. Боль приятными уколами пробежалась вниз, словно ветер, дующий на потухшие угли. Стиснув зубы, Фима подобралась, не давая разгореться пожару внизу живота. Крепче сжала кулаки, ногти болезненно впились в ладони, но боль отрезвляла, помогала сознанию выплыть из разгорячённых фантазий.

Атландиец встал к ней лицом и залюбовался сидящей на пятках в покорной позе любимой. Она подняла голову. Доверчивый взгляд, покусанные губы, раскрасневшиеся щёки. Тюбик в руках мужчины жалобно скривился от жёсткого захвата сильных пальцев, а крем потёк из узкого отверстия.

Дантэна охватила дрожь от дикого желания взять девушку прямо здесь, на горном просторе, обдуваемом ветрами, под палящими лучами солнца. Сглотнув, атландиец нежно погладил девушку по щеке, ухватил за подбородок, медленно провёл подушечкой большого пальца по контуру нижней губы. Фима не могла оторвать взгляд от тёмных глаз мужчины. Солнце слепило, подсвечивало его со спины, однако чем ниже склонялся Дантэн, тем отчётливее видела девушка страсть в его безумном взгляде. Властный и напористый поцелуй ошеломлял, подчинял и возносил одновременно. Пальцы на подбородке не давали шанса ускользнуть от требовательных губ, да и не было этого стремления в Серафиме, лишь стать ближе, почувствовать его полнее, глубже…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но Дантэн будто очнулся, выпрямился, вновь провёл большим пальцем по губе Симы. Она хотела его так же неистово, как и он её. И она получит то, чего так жаждет, к чему тянется, беззастенчиво предлагая себя. Её биополе просачивалась под приоткрытые щиты, и атландиец медленно проникал в любимую своей силой.

Дыхание девушки стало прерывистым, глаза расширились, а зрачок заполнил серую радужку. Ход опустил перед ларной на колени и прожал точки на её лице между бровями, под ушами. Его взгляд блуждал от глаз до губ и обратно.

— Ляг на спину, — сипло приказал он.

Опять покорное подчинение. Это заводило всё больше. Она не промолвила ни слова, полностью доверилась. Дантэну всё сложнее было концентрироваться. Его пальцы продавливали энергетические центры потоков вдоль рук, осторожно прикоснулись к груди. Заречина зажмурилась, не сдержалась, глухо застонала. Плотная золотая ткань дико мешала почувствовать бархат тёплой кожи.

Отложив крем, Дантэн потянулся руками за шею Фимы. Она задержала дыхание, ожидая поцелуй. Но атландиец лишь напряжённо посмотрел на её губы, развязал завязки купальника на шее, аккуратно пропихнул руки под спину и осторожно стянул ткань, наблюдая, как медленно чашечки открывают грудь, увенчанную тёмными ареолами сосков. Она была прекрасна и женственна, его ларна. Такой ни у кого из Сильнейших не было никогда. Хрупкий нежный горный цветок, который крепко цеплялся своими корнями, показывая стойкость и желание дотянуться до ласковых лучей солнца.

Фима приподнялась, выгибаясь, помогла атландийцу стянуть купальник до самых бёдер. Откровенный взгляд Дантэна пробуждал её желание с новой силой, словно масла подливал в огонь. Горячие большие ладони смяли холмики её грудей, пальцы круговым движением нарисовали спирали, закончив на горошинках сосков. Между ног девушки стало влажно. Дантэн наблюдал, как часто дышит Серафима, крепко зажмурившись, и улыбался, продолжая и дальше настраивать её тело. Его сила бежала по её биоканалам, сливалась с её потоками. Дрожь во всём теле атландийца усиливалась, а пах болезненно пульсировал от притока крови. Дантэн не мог остановиться и прекратить эту пытку. Пока ещё его выдержки хватало, да и Серафима не умоляла о пощаде. Игра нравилась обоим. Новые капли холодного крема заставили девушку выгнуться и застонать в голос. Она скрестила бёдра от опаляющего пламени между ними. Сильные и ласковые пальцы размазывали крем, принося успокоение, но новые капли отзывались маленькими взрывами. Низ живота уже тянуло от разрастающегося особенного голода, который способен утолить лишь Ход. Это знала Серафима, это знал атландиец.

Они молча смотрели друг другу в глаза, а капли вновь упали ниже пупка. Фима, приоткрыв рот, не могла уже спокойно лежать. Дышать стало тяжело от переполняющих эмоций. Она раздвинула ноги, надеясь, что Дантэн примет её молчаливое приглашение, но атландиец лишь подогнул одну ногу в колене и продолжил открывать каналы, продавливая точки, одну за другой. Дал небольшую передышку себе и ларне, чтобы оттянуть соблазнительный момент. Он поднял колено Симы и надавил на него, заставляя девушку прижать ногу практически к груди.

Короткий поцелуй был слишком малой наградой. Серафима чувствовала, как Дантэн прижимался к её промежности возбуждённой плотью, спрятанной под плотной тканью брюк, и расстроенно застонала, когда атландиец опустил её колено и приступил ко второй ноге, проделывая с ней всё то же самое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ещё чуть-чуть, — шепнул он, даря очередной дразнящий поцелуй. — Ляг на живот, — приказал, когда плавно опустил её ногу.

Фима перевернулась, Дантэн положил ей под голову свою тунику. Мужской пьянящий аромат дурманил голову. Сильные пальцы вторили волшебство, разминая её мышцы. Дантэн оседлал стройные ноги Симы, любовно погладил ягодицы. И снова девушка не выдержала, застонала, когда прохлада крема упала на разгорячённую кожу. Она закусила ткань туники, пытаясь заглушить свой голос. Атландиец стал втирать крем, любуясь красивым узором позвоночника, лёгкими линиями рёбер. Хрупкая, худенькая. Сильнее нажми и переломится. Но тем не менее волнующая, чувственная. Прожав точки на пояснице, Дантэн понял, что не может больше сдерживаться. Всему есть предел, и он своего достиг.