Тёмный мир - Генри Каттнер

Я положил руку на рукоять своего меча. Но вытащить его из ножен я не смог. Я не мог пошевелиться. Снежинки еще быстрее закружились вокруг меня, пропитывая все тело, чтобы предать меня.

Позади Медеи две тени наклонились.

– Власть Ллира держит его, – прошептала Эйдерн. – Но Ганелон силен, Медея. Если он сокрушит эти силы, мы погибли.

– Но к этому времени у него не будет никакого оружия, – сказала Медея и улыбнулась мне.

Теперь я действительно понял ту опасность, которая мне грозила. Моя шпага легко могла пронзить горло Медеи, и от всей души я жалел, что не сделал этого раньше. Потому что я вспомнил, в чем заключалась сила Медеи. Мутация, которая отличала ее от остальных, состояла в том, что она высасывала из организмов людей жизненные силы, почему ее и называли вампиром.

Я вспомнил те ее жертвы, которые видел. Стражников с мертвыми глазами, рабов замка – костюмы, ходячие костюмы, а не люди. Живущие мертвецы с вытянутой из них душой, безразличные ко всему на свете, даже к собственной жизни.

Руки ее обвились вокруг моей шеи. Губы ее потянулись к моим. В руке она держала свой черный жезл. Она дотронулась им до моей головы и мягкий шок, отнюдь не неприятный, пробежал по моему черепу. Я знал, что это обычный проводник, и безумный, истерический смех потряс меня при виде этого оружия.

Волшебство здесь было ни при чем. Это была наука, высоко развитая наука, годная только для тех, кто ей был выучен, для мутантов. Медея питалась энергией, но не путем волшебства. Я видел слишком часто, как используется этот жезл, чтобы не понимать его действия.

Жезл открывал замкнутые схемы мозга, высвобождая его энергию. Он разрывал цепи мозга, словно бы замкнутые медной проволокой.

Жезл передавал жизненную силу Медее!

Снежинки закрутились еще быстрее. Они укрывали нас своей сверкающей пеленой. Эйдерн и Матолч тоже не были больше серыми тенями. В разноцветных плащах стояли карлица и стройный, злобно ухмыляющийся оборотень и наблюдали.

Летаргическое оцепенение стало охватывать меня. На моих губах губы Медеи стали горячее, требовательнее, а мои губы заледеневали. С отчаянием я попытался сдвинуться, схватиться за рукоять меча.

И не смог.

Теперь яркая завеса стала не такой туманной. Позади Матолча и Эйдерн я видел большое пространство, такое огромное, что взгляд мой не мог проникнуть в его фиолетовые глубины. Лестница поднималась наверх.

Высоко наверху горел золотистый огонь. Позади Матолча и Эйдерн, немного в стороне, стоял пьедестал причудливой формы, фасадная сторона которого была целиком из прозрачного стекла. Стекло тоже сияло ровным холодным, голубым светом. Что там было внутри, я не знал, но я узнал эту хрустальную пластину.

Гаст Райми говорил о ней. За ней должен был находиться меч под названием Ллир.

– Слабо, теперь уже слабо, – услышал я удовлетворенное хмыканье Матолча.

– Ганелон, любовь моя, не борись со мной, – шептала Медея страстным голосом. – Только я могу спасти тебя. Когда пройдет твое сумасшествие, мы вернемся в замок.

Да, это похоже на правду. Потому что я тогда уже не буду являться для них угрозой. Матолч даже не захочет затруднять себя тем, чтобы навредить мне. Как вещь без ума, как раб Медеи, вернусь я в замок Совета.

Я, великий Ганелон, наследственный лорд Совета и посвященный Ллиру, стану безликим рабом? Никогда! Лучше смерть!

Золотистое сияние наверху стало ярче. Легкие молнии ударили сверху и затерялись в фиолетовой мгле.

Мои глаза нашли этот золотой свет, который был окном Ллира.

Мысли мои потянулись к нему.

Пусть Медея была ведьмой и вампиром, но она никогда не была посвящена Ллиру. Темные, злые силы не бились в каждом импульсе ее крови, как они бились в моей. Да, теперь я хорошо понимал, что как бы я ни отказывался от кровной связи с Ллиром и ни говорил, что я не его подданный, связь между нами существовала и притом очень прочная. Ллир имел надо мной власть, но и я мог пользоваться его силой!

И я воспользовался ею сейчас.

Золотое Окно стало еще ярче. Вновь молнии скользнули из него и пропали. Тяжелый приглушенный барабанный бой донесся откуда-то, как пульс Ллира.

Как будто билось сердце Ллира, пробуждающегося ото сна.

Сквозь все мои члены пробежал могущественный поток, пробуждая мое тело от летаргии. Я пользовался силами Ллира, не задумываясь, чего мне это будет стоить. Я тянул и тянул в себя его энергию. Я увидел лицо Матолча, перекосившееся от страха, а Эйдерн сделала быстрый жест рукой.

– Медея, – сдавленным голоском пискнула она.

Но Медея уже осознала мое пробуждение. Я почувствовал, как ее тело конвульсивно задрожало. С жадной страстью прильнула она к моим губам, все быстрее и быстрее пила она энергию, которая делала меня живым, но энергии вливалось в меня больше, чем могла поглотить ведьма. Энергия переполняла меня.

Гром гремел под огромными сводами наверху. Золотое Окно сияло ослепительным светом. А вокруг нас снежинки побледнели, сморщились и растаяли.

– Убейте его! – опять взвыл Матолч. – Он призвал Ллира!

Матолч прыгнул вперед, его лицо превращалось в морду волка.

Откуда-то, я не понял откуда, появилась окровавленная фигура в помятых доспехах. Я увидел, что лицо Лоррина перекосилось в изумлении, когда он взглянул на всех нас. Его обнаженный меч был в крови по самую рукоять и тускло мерцал в руке.

Он увидел меня и обвившую меня руками Медею.

Он увидел Эйдерн, стоявшую в стороне.

И он увидел Матолча!

Беззвучный сдавленный крик вырвался из горла Лоррина. Он высоко поднял свой меч.

Тут я вырвался из объятий Медеи и с силой оттолкнул ее, так что она отлетела в сторону и упала на каменный пол.

Я увидел, как Матолч поднимает свой личный жезл, и схватился за свой, но в нем уже не было нужды.

Окровавленный клинок Лоррина запел в воздухе, и рука Матолча, сжимавшая жезл, была отсечена у самой кисти. Кровь хлынула из перерезанных артерий.

Взвыв, оборотень упал на пол. Он опять стал менять свою форму. Гипноз это был, мутация или волшебство – я не могу сказать. Но создание, прыгнувшее к горлу Лоррина, не было человеком.

Лоррин весело рассмеялся и откинул свой меч. Он встретил нападение человека-волка, упершись ногами в каменный пол, и схватил зверя за глотку и лапу. Волчьи клыки свирепо лязгнули.

Лоррин поднял чудовище высоко над головой. Мускулы его напряглись от нечеловеческого напряжения. Некоторое время он стоял, как вкопанный, высоко подняв своего смертельного врага в воздух, в то время как волчьи челюсти лязгали, пытаясь достать его.

Затем он с огромной силой швырнул волка о каменный пол.

Я услышал, как кости захрустели и сломались, как тонкие веточки, и ужасный предсмертный вой, раздавшийся из окровавленной пасти.