Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эркин понимающе кивнул. Это он тоже хорошо знал.
– Слушай, – вдруг спросил Фёдор. – Ты в имение сразу из резервации попал?
– Нет, – усмехнулся Эркин и перешёл на английский. – С торгов. Я по рождению раб, из питомника.
– Ни фига себе! – присвистнул Фёдор. – А я-то понять не мог, чего ты от своих отбился. Индейцы все ещё летом уехали. А тебя не взяли?
– Не захотел, – твёрдо ответил Эркин по-русски. И подумав, что от Фёдора можно и не таиться, добавил: – И не один я уже был.
– Понятно, – Фёдор достал сигареты и закурил. Протянул пачку Эркину. Эркин мотнул головой, улыбкой смягчая отказ, и Фёдор спрятал сигареты. – Нет. Либо жить, либо помнить. Буду начинать всё заново. Тебя в списках не было?
– Нет.
– Ну, правильно. Сейчас, я думаю, сентябрьские едут. Понимаешь, от заявления до визы месяц. Да Хэллоуин задержал. Там мы тоже всей оравой не нужны.
– Там – это в России?
– Ну да, – Фёдор помрачнел. – Язык перезабыли, работу только самую простую можем, ни кола, ни двора. Ну, бедные. Вот и отправляют нас понемногу. Ты, когда заявление подал?
– Двадцать первого октября. А ты?
– А я на Хэллоуин, – Фёдор улыбнулся. – Ты раньше уедешь.
– И вот так в лагере будешь жить?
– А чем плохо? – засмеялся Фёдор. – Койка есть, кормят хорошо, баня в любой день.
– Это же не дом, – вырвалось у Эркина. – Знаешь, я на заработках был, думал, как вернусь, даже снилось мне…
– Дом – великое дело, – кивнул Фёдор. – Свой дом.
Тоска, прозвучавшая в его голосе, заставила Эркина посмотреть на него и тут же отвести глаза. Какое-то время шли молча. И вдруг Фёдор рассмеялся.
– Ты чего? – Эркин невольно и сам засмеялся: так заразительно хохотал Фёдор.
– Да я как подумаю, что они там нас ждут, селёдочку, понимаешь ли, режут, сало пластают. Думают, мы им сейчас выпивки дармовой накидаем… – Фёдор не мог говорить от смеха.
Смеялся и Эркин.
– Ты только не тушуйся, – отсмеялся Фёдор. – Держись спокойно. Конфискации подлежит только спиртное, понял? Прошмонать нас прошмонают, но отобрать не посмеют.
– Втравил я тебя…
– Ну, это ещё кто кого, – засмеялся Фёдор. – Всё путём. Скучно же здесь, а тут такой цирк намечается. Слушай, а чего у тебя фамилия русская, а имя… индейское, так?
– Так, – кивнул Эркин. – Понимаешь, меня в имении звали Угрюмым, по-английски Morose, а на сборном, зимой ещё, мне записали по-русски Мороз.
– Постой-постой, соображу… ну, точно, буквы-то одни и те же. Здорово! А имя твоё… со смыслом? Ну, означает чего?
– Не знаю, – помрачнел Эркин. – Просто имя.
Фёдор понимающе кивнул. Вдруг посыпал мелкий холодный дождь, налетел ветер. Фёдор забористо выругался, натягивая на уши шапку, чтобы не унесло.
– Вот погань!
– Зима уже вот-вот, – пожал плечами Эркин.
– Да какая, к чёрту, это зима?! Слякоть. Вот в России зима, это зима. Снег… всю зиму лежит. Как ляжет, так и до весны. А это что? – Фёдор снова выругался.
Эркин уже не в первый раз слышал о русских зимах. Лежащий на земле не сразу таящий снег он тоже видал. Ну, день, другой – это нормально, ну, неделю, но чтоб всю зиму лежал… нет, такое вряд ли. Но никогда не спорил. Всю зиму – так всю зиму.
За разговором незаметно дошли до лагеря. Фёдор поправил шапку, вдохнул, выдохнул.
– Ну, главное теперь – не заржать раньше времени.
– Понял, – кивнул Эркин.
За ними следили. Во всяком случае, чем ближе они подходили, тем ощутимее для Эркина становились чьи-то взгляды. И он бережно, будто стеклянную, переложил сумку из руки в руку.
Калитка открылась, когда до неё было ещё шагов десять, а по ту сторону в шаге от неё курило несколько мужчин. А рядом с солдатом, но чуть сбоку стояли ещё двое.
– Полный патруль, – пробормотал Фёдор.
Эркин старательно сделал невозмутимое лицо, достал пропуск и вошёл в калитку. Часовой скользнул взглядом по пропуску, по нему, по сумке и кивнул.
– Проходи.
Следом вошёл Фёдор.
– Чёрт, неужто сорвалось, – совсем тихо выдохнул он.
Эркин хотел пожать плечами – в глубине души он был очень рад, что всё срывается. Это Фёдору развлечение, цирк, как твердит всё время, а ему… посмеяться над надзирателем, конечно, хорошо, но вот потом…
– Мороз! – резкий, не громкий, но начальственный окрик заставил его вздрогнуть и убрать руку с сумкой за спину. – А ну, иди сюда. Иди-иди.
Комендант? Нет, командир охраны. Стоит на крыльце домика у ворот, как её, да, дежурки, и те двое солдат, что были у калитки, подошли сзади.
– С богом, – шепнул в спину Фёдор.
– И ты тоже, Самохин, – командир комендантского взвода насмешливо посмотрел на Фёдора.
– А я тут при чём? – очень искренне возмутился Фёдор.
– Он не при чём, – сразу сказал Эркин.
– Сейчас разберёмся, – лейтенант коротким властным жестом велел им подойти.
Эркин, а за ним Фёдор послушно направились к дежурке.
– Всё, спеклись оба, – догнал их чей-то насмешливо-сочувственный голос.
В дежурке было жарко и душно. И знакомо пахло надзирательской. Эркин привычно сдёрнул с головы шапку. Фёдор невольно сделал то же самое. Дверь лейтенант оставил открытой, видимо, чтобы сделать обыск, изъятие и изгнание наглядным для быстро собиравшейся снаружи необычно тихой толпы.
– Мороз, ты правила знаешь?
Его тон был таким, что Эркин перешёл на английский.
– Да, сэр.
– Тогда выкладывай.
– Что, сэр.
– То, что принёс. Вот сюда, на стол.
– Да, сэр.
Эркин подошёл к столу и стал выкладывать из сумки банки, пакеты, коробочки, пакет с посудой, пакет со свечами… Выкладывал и мрачнел. Словам Фёдора, что отбирают только выпивку, он с самого начала не поверил. Вот оно так и выходит. И деньги такие псу под хвост, ну, это ладно, но поминки-то… поминать же надо. Они… да к чёрту! Они с Женей воды в кружки нальют. И так посидят. Визу отобрать не должны, не за что. Лишь бы в самом деле не посчитали, что он это в насмешку над комендатурой сделал. Тут тогда любая подлянка может быть. Выложив всё, он показал пустую сумку и положил её на стол рядом с банками. Ну, а теперь что?
Было тихо, очень тихо. Лейтенант и солдаты недоумённо разглядывали пёструю груду на столе. Лейтенант взял одну из банок, повертел, разбирая надписи на этикетке.
– Это что же такое? – спросил один из солдат.
– Сок, сэр, – ответил Эркин и уточнил: – Ананасовый.
– И зачем ты всё это накупил? – спросил лейтенант.
– На поминки, сэр, – ответил Эркин, перемешивая английские и русские слова.
– Я т-тебе
