АМБИГВЫ. Трудности к Фоме (Ambigua ad Thomam), Трудности к Иоанну (Ambigua ad Iohannem) - Преподобный Максим Исповедник

толкуемой в amb. 10 цитаты из этого Слова; сказав о расторжении материального и плотского и возвышении до единства, представляемого в Троице, свт. Григорий говорит: «Такое любомудрие из новых и древних достигнуто не многими... Кого же разумею под достигшими? Еноха, Ноя, Авраама, Исаака, Иакова, двенадцать патриархов, Моисея, Аарона, Иисуса, Судей, Самуила, Давида, Соломона до известного времени, Илию, Елисея, пророков... Иоанна [Крестителя]» (or. 21.3: PG 35, 1085A, цит. по изд.: Григорий Богослов 1994. Т. 1, с. 306). Так что обращение к ветхозаветным святым прп. Максимом непосредственно следует из мысли свт. Григория, для которого, заметим, не представляет проблемы сравнивать по добродетели свт. Афанасия Александрийского и ветхозаветных святых. Следует отметить, что в списке, который приводит свт. Григорий, Мелхиседек отсутствует – то, что прп. Максим начинает с него, несомненно, знаменательно. Причину, по какой прп. Максим обратился к образу Мелхиседека, можно усмотреть в том, что в Слове 30 свт. Григорий среди имен Христа называет имя Мелхиседека (or. 30.21, см. пер. в изд.: Там же, с. 443), а в Слове 38, на Богоявление, или Рождество, он пишет: «Приходит Мелхиседек; рожденный без матери рождается без отца – в первый раз без матери, во второй без отца», и сразу далее: «упраздняются законы естества» (or. 38.2: PG 36, 313A-В, цит. по изд.: Там же, с. 522) – те знаменитые слова, которые пространно толкуются прп. Максимом в amb. 31 и других местах. Таким образом, свт. Григорий называет – до прп. Максима – Христа Мелхиседеком в собственном смысле, а библейский Мелхиседек становится Его образом. Прп. Максим, несомненно, это знал, что скорее всего и послужило для него поводом для теснейшего сближения библейского Мелхиседека со Христом и выделения его из всех святых и дало основание подчеркнуть различие образа (пусть точнейшего и чистейшего) от Первообраза. Впрочем, внимание прп. Максима к Мелхиседеку может объясняться и еще одной причиной. Как показал Иштван Перцел (Perczel 2001, р. 274), ссылаясь на опубликованный Ришаром трактат иеромонаха Георгия VII в., содержащий антиоригенистскую полемику (Richard 1955), фигура Мелхиседека была популярна в кругу оригенистов, в частности, у Дидима Слепца, написавшего о нем трактат. Дидим, согласно этим сведениям Георгия, называл Мелхиседеком единственный не отпавший ум Энады. Этот ум (он же Иисус) у оригенистов – глава всей священной иерархии, уподобляющий себе другие умы. Важно и то, что, как видно из этого примера, в VII в. писались сочинения, содержащие полемику по этому поводу (Георгий обвиняет Дидима в приверженности ереси мелхиседекиан). Прп. Максим свое умозрение о Мелхиседеке мог в той или иной степени противопоставлять замысловатым толкованиям оригенистов, оставаясь на библейской почве и вместе с тем отвечая на вопрос исохристов о соотношении обоженных людей с Христом. Подробнее об историческом контексте, который мог побудить прп. Максима обратиться к образу Мелхиседека, см. в Беневич 2011.

1521

Или: свыше материи и формы (ὑπὲρ τὴν ὕλην καὶ τὸ εἶδος), т. е. благодаря добродетели Мелхиседек превзошел форму и материю. Общим местом философов-неоплатоников и комментаторов Аристотеля V-VI вв. при разговоре об образовании всего материального творения было соотнесение материи – с материнским началом, а формы (эйдоса) – с отцовским (см., напр., Simplic., in Aristotelis physicorum libros commentaria 9.249.2-5; Joann. Philop., in Aristotelis physicorum libros commentaria 17.516.17, ср. также Alex. Aphrod., in de an. (CAG suppl. 2/1:81, ll. 22-25); Arist., de an. 429a13-17). Тема выхода в состоянии обожения из дихотомии материи и формы является сквозной для прп. Максима. Так, сравнивая Авраама и Лота, он писал: «Почему Авраам увидел трех ангелов, а Лот – двух (Быт. 19:1)? Авраам достиг совершенства, поднялся выше явлений и был озарен знанием Святой Троицы и Единицы. Потому он и принимает альфу в дополнение к имени, ибо он приблизился по знанию единый к Единому. Поэтому, разумеется, [Авраам] видит трех ангелов. А Лот в своем знании еще не перешел через видимые вещи. Он служил Божеству в видимых [проявлениях], ничего большего не представлял, не возвысился над „двумя“ – материей и формой – из коих и [составлены] видимые вещи, и не воспринял знанием слово о Единице и Троице. Поэтому [Лот] и видит двух ангелов» (qu. dub. 39, пер. Д. А. Черноглазова, по Максим Исповедник 2010, с. 98-99). Также в Thal. 28 он говорил, что Бог явился Аврааму в соответствии со способностью Авраама Его воспринять, поскольку Авраам преодолел двойственность материи и формы (или эйдоса) и познал принцип (логос) Единицы (см. Thal. 28:10-15). В комментируемом месте amb. 10 можно обнаружить корреляцию между преодолением Мелхиседеком детерминированности своего существования земными родителями (отцом и матерью) и преодолением им же посредством добродетели и ведения плененности материей и формой. Гносеология обоженного оказывается тесно связана с мистерией «рождения свыше». Понять это можно, в частности, так, что в созерцании творения Мелхиседек видел творения не в дихотомии материи и формы, а в единстве их логосов (единых для материальных и ноуменальных аспектов творений), которые в свою очередь были укоренены в Логосе и Едином Боге. В обожении преодолевается разделение творения на чувственно воспринимаемые и умопостигаемые, но все познается так, как это знает и ведает Бог, – т. е. как Его логосы.

1522

Прп. Максим неявно отвергает мнение еретиков-мелхиседекиан о Мелхиседеке как о явлении Бога-Отца (см. Epiph., haer. 55.9.11ff.), подчеркивая, что Мелхиседек, будучи от первого рождения таким же, как все люди, тем не менее, перешел все тварное и стал по благодати над тварной природой.

1523

Букв.: «когда-либо-бытие» или «когда-бытие».

1524

Букв.: «ни в чем не хромал».

1525

Букв.: «безмолвно», «тихо».

1526

В другом издании μεταποιωθείς.

1527

Имеется ли в виду под «таинствами» Евхаристия, образом которой были хлеб и вино, вынесенные Мелхиседеком Аврааму (Быт. 14:18)? Это не вполне понятно, поскольку по замечанию А. М. Шуфрина «таинство» в языке прп. Максима означает отнюдь не то же, что в современном церковном. У него это всё, что возводит образ к Прообразу, будь то совершаемый обряд, или созерцаемый символ. Так и здесь под «таинствами» (множ. число) могут иметься в виду таинства обожения, то, каким образом Мелхиседек является не только образом, но и подобием Христа (конечно, сюда входит и его особое священническое служение). Как замечает А. М. Шуфрин, в отличие от большинства святых