Благородный дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

Прошла целая вечность, прежде чем зажегся нормальный свет и открылась настоящая дверь. Он лежал на настоящем полу, и его тошнило.

— Ублюдок, — злобно буркнул он Кроссу, еле ворочая языком. — Это называется «минута», лжец несчастный! — Грудь тяжело вздымалась, и он с трудом встал на ноги. Перед глазами все кружилось, он еле стоял и еле сдерживал рвоту.

— Извините, но это и была одна минута, — проговорил Кросс.

— Ей-богу, так и было, — подтвердил Синдерс. — Я лично засекал время. Правда! Замечательно. Весьма и весьма эффективно.

Армстронг снова ощутил, как вздымается грудь при одной мысли о воде наверху, столе и стульях. Прогнав тошнотворные воспоминания, он сосредоточился на Брайане Квоке, чувствуя, что клиент достаточно отклонился в сторону и пора возвращать его обратно.

— Что ты говорил? Ты передал наши досье своему приятелю Зубастику Ло?

— Ну нет, это было не... Я устал, Роберт, устал... Что за...

— Если ты устал, я пошёл! — Он поднялся и увидел, как клиент побледнел. — Через месяц я...

— Нет... нет... пожалуйста, не уходи... они... нет, не уходи. Пожа-а-а-луйста!

И он снова сел, продолжая игру, понимая, что игра нечестная и что полностью дезориентированный клиент подпишет что угодно и расскажет все, что он только пожелает.

— Я останусь, пока ты говоришь, дружище. Ты упомянул Зубастика Ло — человека из Принсес-билдинг. Именно он и был тем посредником?

— Нет... нет... Да, в каком-то смысле. Доктор Мэн... Все оставляемые мной пакеты принимал доктор Мэн... Мэн не знал, что я... что их оставляю я... Мы договаривались по телефону или посылали письма... Он должен был относить их Ло, которому платили... Зубастику Ло платили, чтобы он передавал их другому человеку. Я не знаю кому... я не знаю...

— Ох, а я считаю, ты знаешь, Брайан. Думаю, ты не хочешь, чтобы я остался.

— О господи, я хочу... клянусь... Зубастик... Зубастик должен знать... Или, может быть, Энг, Ви Си Энг, Фотограф Энг. Он на нашей стороне, он на нашей стороне, Роберт... Спроси у него, он должен знать... Они с Цу-янем занимались импортом тория...

— Что ещё за торий?

— Редкоземельный элемент для... для атомного оружия, для нашего атомного оружия... О да, через несколько месяцев у нас будут свои атомные и водородные бомбы... — Брайан Квок зашелся в приступе смеха. — Первый всего через несколько недель... наш первый взрыв теперь уже всего через несколько недель[318]. О, конечно, не совершенная бомба, но первая, а скоро и водородная, десятки бомб... Роберт, скоро у нас будут свои бомбы, чтобы защищаться от гегемонистов, которые угрожают стереть нас с лица земли. Через несколько недель! Боже, Роберт, только представь! Это заслуга председателя Мао, это он, это его заслуга... Да, а на будущий год водородные бомбы, а потом Джо... Да, мы вернем наши земли, о да, с атомным оружием мы будем с ними на равных... Да, мы это сделаем, Джо поможет, Джо Юй собирается... О, теперь мы остановим их, остановим их, мы остановим их и вернем наши земли. — Он уцепился за руку Роберта Армстронга, но пожатие было слабое. — Послушай, война уже идет, между нами и Советами. Мне сказал Чжун Ли. Он мой зап... зап... запасной контакт... Идет война, прямо сейчас идет война, и там стреляют. На севере, целые дивизии, а не патрули у Амура... Они... они убивают ещё больше китайцев и захватывают ещё больше земли, но... но не надолго. — Он бессильно откинулся назад и стал бормотать что-то бессвязное.

— Ядерное оружие? В будущем году? Не верю. — Армстронг сделал вид, что поднимает его на смех, а сам взволнованно слушал дальнейшие излияния, точную и подробную информацию, имена.

«Боже мой, атомные бомбы через несколько месяцев? Через несколько месяцев? Весь мир считает, что до этого ещё лет десять. Китай с атомной и водородной бомбами?»

Он осторожно дал Брайану Квоку высказаться, а потом как бы ненароком спросил:

— Кто такой Джо? Джо Юй?

— Кто?

Повернувшись, Брайан Квок уставился на него каким-то другим, странным и пронизывающим взглядом.

Армстронг тут же насторожился и изготовился.

— Джо Юй, — повторил он так, словно это имя пришло ему в голову совершенно случайно.

— Кто? Не знаю я никакого Джо Юя... нет... Что... что... что я здесь делаю? Где я? Что происходит? Юй? Откуда... почему я должен знать его? Кто?

— Да нипочему, — успокоил его Армстронг. — Вот, выпей чаю. Тебе, должно быть, пить очень хочется, дружище.

— О да... да, мне... где... да... Боже, что про... происходит? Армстронг помог ему напиться. Потом дал ещё одну сигарету и опять стал успокаивать. Вскоре Брайан Квок уже снова спал глубоким сном. Армстронг вытер ладони и лоб: он тоже был без сил. Дверь открылась. Вошли Синдерс и Кросс.

— Очень хорошо, Роберт, — восторженно изрек Синдерс, — ну просто очень хорошо!

— Да, — добавил Кросс. — Я тоже почувствовал, что он сейчас придет в себя. Время рассчитано отлично.

Армстронг молчал, чувствуя себя так, словно замарался.

— Боже мой, — радостно хохотнул Синдерс, — этот клиент — просто золото. Министр будет в восторге. Атомное оружие через несколько месяцев и военные действия с перестрелкой, которые идут прямо сейчас! Неудивительно, что наша торговая парламентская комиссия добилась «поразительных» успехов! Отлично, Роберт, просто отлично!

— Вы верите этому клиенту, сэр? — спросил Кросс.

— Абсолютно, а вы разве нет?

— Я считаю, он говорил то, что знает. А вот факт ли это, уже другой вопрос. Джо Юй? Имя Джо или Джозеф Юй вам что-нибудь говорит? — Остальные покачали головой. — А Джон Чэнселлор?

— Нет.

— Чжун Ли?

— Есть один Чжун Ли, — сказал Армстронг. — Он приятель Бра...клиента, большой любитель автомашин, шанхаец, крупный промышленник. Может, он?

— Прекрасно. Но при упоминании имени Джо Юй он напрягся. Возможно, это что-то важное. — Кросс посмотрел на Синдерса. — Продолжаем?

— Конечно.

65

13:45

Под восторженный рев пятидесяти тысяч глоток семеро участников первого забега выехали по пандусу из-под трибун, чтобы прогарцевать к паддоку, где ждали владельцы и тренеры. Хозяева лошадей надели свои лучшие туалеты, дамы, в том числе Майлин Кван и Диана Чэнь, красовались в мехах, ловя завистливые взгляды зевак, вытягивавших шеи, чтобы посмотреть и на лошадей, и на них.

По обе стороны от мокрой травы паддока и круга победителя люди столпились вплотную к сверкающим белизной поручням и ухоженному дерну опоясывающего ипподром бегового круга. Напротив был финишный столб, а рядом, по другую сторону дорожки, — огромное табло тотализатора, на котором должны были появляться клички лошадей, имена жокеев и суммы ставок на каждый забег. И тотализатор, и сам ипподром принадлежали Скаковому клубу. По закону больше никто — ни здесь, ни вне ипподрома — не имел права заниматься букмекерством или содержать места, где принимаются ставки на скачки. И это был единственный случай, когда официально разрешалось играть на деньги.

Темное небо не сулило ничего хорошего. Чуть раньше брызнуло несколько капель дождя, но теперь воздух был чист.

За паддоком и кругом победителя, на одном с ними уровне, располагались раздевалки жокеев и офисы чиновников, а также буфеты и первые ряды окошек, где принимались ставки. Над ними террасами в четыре яруса поднимались трибуны, и на консоли каждого яруса имелся свой ряд окошек. Первый ярус предназначался для неголосующих членов, следующий — для голосующих, а два верхних отвели под личные ложи и радиорубку. В каждой ложе имелась собственная кухня. По ложе принадлежало каждому из десяти ежегодно выбираемых распорядителей, и ещё несколько лож было закреплено постоянно за губернатором, патроном клуба, за главнокомандующим, а также банками «Блэкс» и «Виктория». Ложа «Струанз» располагалась наилучшим образом, прямо напротив финишного столба.

— Почему так, тайбань? — спросила Кейси.

— Потому что начало Скаковому клубу положил Дирк Струан. Он определил правила, нашел знаменитого специалиста по скачкам, сэра Роджера Блора, ставшего первым секретарем клуба. Он предоставил деньги на первые скачки, на постройку трибун, на доставку из Индии первых лошадей и помог убедить первого полномочного представителя короны, сэра Уильяма Лонгстаффа, передать эту землю Скаковому клубу в вечное пользование.

— Да будет вам, тайбань, — добродушно сказал Дональд Мак-Брайд, назначенный на этот день распорядителем скачек. — Расскажите уж, как все было на самом деле. Говорите, Дирк «помог убедить»? А разве Дирк не приказал Лонгстаффу?

Данросс рассмеялся, а с ним и все сидевшие за его столом гости: Кейси, Хиро Тода и только что заглянувший сюда Мак-Брайд. В ложе имелась барная стойка и три круглых стола, за каждым из которых свободно размещалось двенадцать человек.

— Я предпочитаю свою версию, — возразил Данросс. — Во всяком случае, Кейси, предание гласит, что после сооружения первых трибун это место единодушно предоставили Дирку.