Япония, японцы и японоведы - Игорь Латышев

Зная Саркисова как человека крайне осторожного, никогда не решавшегося говорить о чем-то без оглядки на начальство, я, прочитав его статью по выходе журнала "Сэкай" из печати, сразу же предположил, что за этой статьей стояли в Москве какие-то влиятельные покровители из числа горбачевского окружения. Ведь содержание этой явно инспирированной статьи недвусмысленно показывало, что ее главная цель состояла в том, чтобы очернить прежний твердый курс советского правительства на отпор японским территориальным домогательствам и показать японской стороне, что в Советском Союзе у Японии появились союзники.

Мои худшие предположения подтвердились в октябре 1990 года с появлением в японской газете "Ёмиури" интервью заведующего сектором Японии ИМЭМО Георгия Фридриховича Кунадзе, пошедшего навстречу японским территориальным притязаниям еще дальше, чем другие его академические коллеги.

Не утруждая себя сколько-нибудь вескими аргументами, Кунадзе не постеснялся в своем интервью бросить тень на всю советскую политику военных и послевоенных лет. Идя, по сути дела, на поводу у японской пропаганды, он прозрачно намекнул на свое критическое отношение к участию Советского Союза в войне с Японией, заявив, что в освещении данного вопроса пока еще мало "исторической правды"120.

Но главная цель интервью состояла в том, чтобы довести до сведения японцев некий новый план договоренности двух стран с целью радикального "решения территориального вопроса", нашедший свое выражение в краткой формуле "два плюс альфа". Ниже привожу дословный перевод той части текста интервью, где излагался смысл этой формулы:

"Настоящая договоренность должна быть приурочена к визиту в Японию президента Горбачева. Прежде всего необходимо снова подтвердить советско-японскую Совместную декларацию 1956 года. Следует при этом исходить из того. что передача Японии островов Хабомаи и Шикотан, как это ясно указывается в Совместной декларации, является обязательством Советского Союза, и этот вопрос следует считать окончательно решенным. Что касается передачи Японии двух других оставшихся островов, то Советский Союз ни разу такого обещания не давал...

С другой стороны, в соответствии с обменом письмами между Громыко и Мацумото, имеется обещание в процессе подготовки к заключению мирного договора обсудить любые вопросы. И хотя в этих письмах не упоминаются острова Кунашир и Итуруп, тем не менее поскольку вопрос о передаче Японии двух других островов уже решен, то вопрос о Кунашире и Итурупе будет решаться в дальнейшем в ходе этого обсуждения. Для его решения необходимо будет предварительно решить другие вопросы. Вопрос с Кунаширом и Итурупом это и есть, по сути дела, территориальный вопрос, и я думаю, что к достижению договоренности по этому вопросу необходимо приступить уже сейчас.

Однако подход к островам Хабомаи и Шикотан, передача которых уже предрешена, и к островам Кунашир и Итуруп должен быть разным. Настаивая на "одновременной передаче четырех островов", японское правительство ставит все четыре острова на одну доску. Однако есть сомнение, соответствует ли такой подход международному праву. Поэтому, вступая в переговоры о возвращении Японии островов Кунашир и Итуруп, нельзя заранее предвидеть, чем эти переговоры окончатся: я думаю, что если обе стороны поспешат, то в течение трех-пяти лет можно было бы достичь окончательного соглашения и заключить мирный договор"121.

Я привожу столь подробно высказывания Кунадзе, представлявшего собой в тот момент и в научном и в политическом отношении обыкновенную "шестерку", лишь потому, что устами этой "шестерки" озвучивались впервые те сомнительные идеи советско-японского "компромисса", которые зарождались в умах советников Горбачева и их помощников в лице научных сотрудников ИМЭМО, ИВАН, ИДВ и других в связи с предстоящим приездом в Японию советского президента. Озвучил Кунадзе в том же интервью и ряд конкретных практических пожеланий, адресованных горбачевскими советниками и экспертами тем политическим деятелям Японии, которым предстояло вести переговоры с руководителем Советского Союза. "Надо принять во внимание,- отмечалось в тексте того же интервью,- также и внутреннюю обстановку в обеих странах. Но чтобы не затягивать вопрос на долгое время, надо сразу же определить конечную дату решения всех вопросов. Самое минимальное условие для успешного решения вопроса заключается в том, чтобы обстановка в Советском Союзе не ухудшилась бы еще более. Осложняющим политическим фактором может быть отрицательная реакция общественного мнения, и если японское правительство не поймет этого, то я опасаюсь, что дела могут не пойти так гладко, как хотелось бы. Очень важно также, чтобы не возникали неурядицы в международных отношениях. Хотелось бы поэтому, чтобы правительство Японии в своих официальных заявлениях изъяло бы из формулы "одновременное возвращение четырех островов" слово "одновременное". Это было бы большим плюсом для успеха дела. Было бы лучше также, чтобы японское правительство не шло бы на тесную увязку территориального вопроса с экономическими вопросами. Советский Союз находится сегодня в состоянии экономического кризиса, и японская помощь была бы ему желательна. Но я не думаю, что только по этой причине позиция Советского Союза в территориальном вопросе может измениться. Как великая держава Советский Союз не может, как говорят китайцы, "потерять лицо". Конечно, любая экономическая помощь из Японии была бы полезна для успеха переговоров"122.

Не берусь утверждать, что приведенные выше высказывания Кунадзе от начала и до конца и слово в слово отражали мнения вышестоящих инстанций. Зная самонадеянность этого примаковского протеже, я не исключаю того, что кое-что из сказанного им в интервью представляло собой и его отсебятину. Но это, в сущности, не столь уж важно. Важно другое: интервью Кунадзе (несмотря на то, что тогда он в глазах японцев был еще "мелкой сошкой") стало тем первым из пробных шаров, которые начали выпускаться в сторону японцев в связи с предстоявшим визитом в Японию Горбачева кем-то из горбачевских советников. Скорее всего, это были те советники, которые поддерживали тесные связи с ИМЭМО. Суть пробных шаров состояла в попытке склонить Японию к некоторому смягчению своих территориальных требований к Советскому Союзу, с тем чтобы предполагавшиеся односторонние уступки Горбачева этим притязаниям сохранили бы видимость какого-то "разумного компромисса" и "правовой обоснованности" и чтобы эти уступки не выглядели бы в глазах советской общественности как полная капитуляция перед Японией.

В сущности же формула "два плюс альфа" представляла собой, конечно, не что иное, как безответственный план превращения в объект торгов всех четырех южных островов Курильской гряды - план, отличавшийся от японских требований лишь тем, что уступки Японии должны были по замыслу добрячков-японофилов из ИМЭМО осуществляться не чохом, а "в рассрочку" - в течение нескольких лет, поочередно. При этом горбачевских советников, посвященных, судя по всему, в идею "два плюс альфа", и, уж естественно, самого номинального автора этой идеи - Кунадзе мало заботила судьба 25 тысяч русских людей, осевших на этих островах в послевоенные годы, связавших с ними свои жизненные судьбы и считавших эти острова своей родиной - неотъемлемой частью России. Получалось, таким образом, что участь этих тысяч полноправных российских граждан и территории их проживания вознамерилась решать жалкая кучка самонадеянных "знатоков вопроса", собравшаяся под крышей ИМЭМО. Прикрываясь болтовней о "новом мышлении", без всякого зазрения совести эти горе-знатоки готовили жителям Южных Курил судьбу крепостных, запродаваемых иностранцам вместе с землей или же просто сгоняемых с насиженных мест.