Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Автопортрет: Роман моей жизни - Владимир Войнович

Автопортрет: Роман моей жизни - Владимир Войнович

Читать онлайн Автопортрет: Роман моей жизни - Владимир Войнович

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 267 268 269 270 271 272 273 274 275 ... 345
Перейти на страницу:

Во время той поездки по Америке я не только плохо говорил поанглийски, но и, не имея опыта выступлений, очень нервничал. Я все время рассказывал о положении в литературе и заканчивал одним и тем же примером. Я говорил: «Советская литература настолько ограничена разными правилами, что ничего хорошего в ней быть не может. Мне один ихтиолог объяснял, что если поместить в аквариум малька щуки, то из него вырастет только маленькая аквариумная рыбка».

Оля, бедная семилетняя девочка, сидела на всех моих выступлениях, слушала их каждый раз от начала до конца, и как-то мне сказала: «Папа, не говори больше про рыбку».

А я боялся отклониться от текста. Только в дискуссиях чувствовал себя несколько увереннее.

На выступлении в Колумбийском университете, где было очень много русских, меня спросили, считаю ли я себя антисоветским писателем? Я сказал, что нет.

— Как же, — говорят, — разве то, что вы пишете, не антисоветское?

— Ну, с точки зрения советской власти, антисоветское, — сказал я. — Потому что она воспринимает враждебно всякое отклонение от принятого ритуала. Можно считать антисоветским тенденциозное разоблачение власти, призывы к ее свержению. А я просто описываю абсурд реальной жизни и изображаю характеры, которые существовали до советской власти и будут существовать после нее. Вообщето я надеюсь, что я переживу советскую власть, и книги мои переживут. А советская и антисоветская литература умрут вместе со всем советским.

Возник большой спор. Некоторые считали, что я уклоняюсь от ответа, поскольку чегото боюсь. Но я правда так считал и сейчас считаю, что я был не антисоветский писатель. Потому что антисоветское — это то, что прямо противостоит советскому и лишается смысла, если рушится то, чему оно противостоит. Мандель рассказал мне анекдот или реальный случай. В Вашингтоне демонстрация коммунистов и контрдемонстрация их противников. Полиция разгоняет коммунистов. Полицейский бьет схваченного им человека. Тот кричит: «За что ты меня бьешь? Я антикоммунист!» На что полицейский, продолжая махать дубинкой, отвечает: «I don’t care what kind of communist you are» («Мне все равно, коммунистом какого рода ты являешься»).

Впрочем, потом, когда я занялся публицистикой, некоторые мои статьи можно было назвать антисоветскими, они после крушения советской власти перестали быть актуальными. Это, увы, случилось не со всеми.

К слову сказать, я встретил на Западе много людей, которые, живя в Советском Союзе, вели себя очень послушно, а там стали такими ярыми антисоветчиками, что мне до них было очень далеко.

Внучка ШоломАлейхема

Впрочем, в американском ПЕНклубе я выступал как откровенный противник советской власти. Там собралось довольно много народу, но я не представлял, кто эти люди, поскольку очень плохо знал американскую литературу. Я стал выступать и говорить о Советском Союзе, вдруг вскакивает какойто человек с длинной косичкой:

— Вы говорите неправду! Вы совсем иначе относились бы к Советскому Союзу, если бы знали, что такое Рейган и рейганизм. Вы не понимаете разницу между Советским Союзом и Америкой.

— Я не знаю, что такое Рейган и рейганизм, — ответил я, — но разницу я понимаю. И понимаю, что если бы вы в Советском Союзе сказали слова «Брежнев» и «брежневизм», то продолжали бы вашу дискуссию в кабинете следователя, а если бы еще пришли к нему с этой косичкой, то продолжили бы разговор в институте судебной психиатрии имени Сербского.

Вскочила еще одна женщина.

— Это все неправда. Я бываю в Советском Союзе. Когда я приезжала последний раз, меня встретили в аэропорту на хорошей машине, меня повезли в Союз писателей, мне оказали очень теплый прием, меня даже возили в Крым и показывали дом моего дедушки.

— Извините, а кто ваш дедушка? — перебил ее я.

— ШоломАлейхем.

— А, ШоломАлейхем… А в каком году вы приезжали?

— В 1967 м.

— А вы знаете, что в 67 м году писателям Синявскому и Даниэлю показывали мордовские лагеря, где их дедушки вообще не жили.

Потом я ее спросил:

— А как вас зовут?

— Бел Кауфман.

— Я читал вашу книгу «Вверх по лестнице, ведущей вниз», и она мне очень понравилась. Вы хорошая писательница, и именно поэтому вам должно быть стыдно за то, что вы говорите.

Я довольно резко с ней обошелся. Я мог ожидать, что меня осудят как не очень страстного антисоветчика, но уж никак не ожидал атаки с советских позиций.

После выступления ко мне подошел тот человек с косичкой:

— Я вас благодарю за ваше яркое выступление.

Подошла и Кауфман:

— Спасибо вам, спасибо.

— За что же вы мне говорите «спасибо», — удивился я, — если вы считаете, что я вру?

Я еще не понял, что это был типичный американский способ ведения дискуссий: они яростно спорят, а потом пожимают друг другу руки и пьют вместе виски.

Подобные споры возникали у меня в разных местах. Часто я был довольно находчив в своих ответах и уже не боялся публики.

На одном из выступлений, где я опять ругал советскую власть, встал какойто студент и задал мне ехидный, как ему казалось, вопрос:

— Скажите, пожалуйста, а сколько стоило вам ваше образование в Советском Союзе?

— Я получил в Советском Союзе два образования, — пояснил я ему. — Я учился в школе пять лет и немножко в институте, но, кроме того, я еще пас телят, работал на заводе и на стройке. За первое образование я не платил, а за второе мне не платили. Так что я считаю, что мы квиты.

Принстон и Гарвард на выбор

В НьюЙорке Лиза Такер сказала мне, что ее отец, известный американский историк Роберт Такер, очень хочет со мной познакомиться и приглашает меня к себе в Принстон.

Я приехал, познакомился с самим Робертом и его женой Женей, бывшей москвичкой.

Они впервые встретились, кажется, в сорок шестом году, когда Роберт работал в американском посольстве в Москве. Это было еще сталинское время, когда общение с иностранцем считалось изменой Родине. В случае, если женщина вступала в романические отношения с иностранцем, за ней наблюдали до тех пор, пока ее любовник был здесь же, в Москве. Но стоило ему уехать хотя бы на короткое время, ее немедленно арестовывали и давали большой срок, как это случилось, например, со знаменитой актрисой Зоей Федоровой. Роберт, человек от природы наивный и доверчивый, в этом случае понимал все правильно и Москву не покидал ни при каких обстоятельствах. Когда кончился срок его работы в американском посольстве, он нашел себе работу в посольстве Индии и там, уже без дипломатического иммунитета, продержался до смерти Сталина. После этого уехал, но вскоре вернулся в качестве переводчика. Через короткое время, будучи переводчиком в свите кандидата в президенты Эдлая Стивенсона, оказался на приеме у Хрущева. К Стивенсону Хрущев испытывал большую симпатию, чем к другим, и даже позволил себе публично высказать пожелание, чтобы президентом Америки был именно Стивенсон. Чем сделал ему медвежью услугу. Стивенсон выборы проиграл. Но пока он был еще кандидатом. Его с почестями принимали в Кремле, чем и воспользовался Роберт Такер. Он обратился к Никите Сергеевичу с просьбой выпустить в Америку его русскую жену Евгению. И Хрущев, желая произвести на возможного в скором будущем президента Соединенных Штатов Америки хорошее впечатление и в знак доброй воли, распорядился, и Женя отправилась не в Мордовию, а в город Принстон, штат НьюДжерси.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 267 268 269 270 271 272 273 274 275 ... 345
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Автопортрет: Роман моей жизни - Владимир Войнович торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергей
Сергей 24.01.2024 - 17:40
Интересно было, если вчитаться