Клинок Гармонии (СИ) - Илья Кишин

Едва нога шагнула за порог, в глаза бросились знакомые виды белых стен, утаивающих в себе информацию о немыслимом числе человеческих судеб. Теперь здесь все было не так оживленно, никто не бегал по коридорам и не ругался за место в очереди. Лишь одинокая молодая девушка стояла на ресепшене, перебирая в руках какие-то бумаги. Она до самого конца меня не замечала, пока мы не оказались на расстоянии менее метра.

— Здравствуйте! Вы попали в ГИЛ№ 4! Чем могу помочь? — едва девушка договорила, на ее лице показался шок, да такой, словно в один миг человек уже успел распрощаться с жизнью.

— Подскажите, Мария Такаги все еще лежит в палате четыреста восемь? — поинтересовался я.

— В-в-вы, — испуганно пробормотала она, заикаясь, явно узнав во мне нашумевшую всюду персону.

— Да, Ашидо Такаги, также известный под псевдонимом Тайкон, глава преступной группировки «Спектр», — опередил я, даже не пытаясь как-то скрыть свою личность. — Вопрос остается неизменным — Мария Такаги все еще лежит в палате четыреста восемь?

— Минутку, — девушка демонстративно уткнулась в компьютер, усевшись на кресле, однако в ее действиях наблюдалось что-то такое, что идет вразрез с тем, что я от нее ожидаю.

— Не стоит, — предостерег я, уловив, как та тянется к кнопке тревоги под столом — это был первый раз, когда сонар Эдварда мне помог.

Девушка, очевидно, остановилась, еще больше перепугавшись, отчего в ступоре замерла в одном положении, пялясь на меня и не зная, что делать.

— Я здесь не для того, чтобы кому-то навредить, однако если вы нажмете на кнопку, начнется кровавая баня, а мне бы не хотелось убивать людей на глазах у собственной матери, — договорив, я тяжело вздохнул, подав девушке знак, что жду от нее ответной реакции.

— Марию Такаги перевели в четыреста тридцатую палату, — наконец заговорила девушка. — В данный момент она проходит нейролептическую терапию и активно принимает антидепрессанты. Боюсь, только лечащий врач может с ней говорить — опасно вступать в диалог с проблемным пациентом.

— В ее случае в принципе опасно вступать со мной в диалог, — пробормотал я. — Благодарю, можете вызвать гвардию, если вам от этого будет лучше, но, прошу, дайте хотя бы двадцать минут форы.

— Угу, — вяло и робко ответила девушка, провожая уходящего меня взглядом.

Теперь я знал, где ее искать, потому, недолго думая, сразу двинулся в сторону палаты. В этот день мне совсем не хотелось скрываться — я действовал открыто, не опасаясь ничего. Именно таким образом я оказался в лифте, где в компании парочки столь же перепуганных сотрудников клиники добрался до верхнего этажа. Покинув лифт, я в замешательстве остановился на месте, стараясь поймать глазами хоть какой-то намек на то, в каком направлении двигаться, в конечном итоге устремившись направо, перемещаясь между палатами по возрастанию номеров, пока не уткнулся в палату четыреста тридцать по левой стороне коридора.

Оказавшись перед дверью, я мгновенно замер, стараясь собраться с чувствами. Наверное, так и простоял бы до ночи, если бы в реальность меня не вернула полноватая женщина, в приступе шока уронившая какие-то бумаги. Если завидев меня, она так перепугалась, должно быть, тоже узнала. Недолго думая, я преклонился к полу и помог собрать в кучу разлетевшиеся бумаги, после чего любезно протянул владелице.

— Спасибо, — переполняясь непонимания, пробормотала она.

— Мелочи, — отмахнулся я. — Мария Такаги здесь лежит? — спросив это, я указал пальцем на дверь прямо перед лицом.

— Да, — протянула женщина. — А вы, я полагаю…

— Сын, — однозначно ответил я.

— Что ж, я ее лечащий врач, — пояснила доктор. — Не стану вмешиваться, но вынуждена предостеречь — постарайтесь говорить потише и надолго здесь не задерживайтесь.

— Постараюсь.

— Всего доброго, мистер Такаги, — напоследок произнесла женщина, а затем спешно удалилась.

В этом здании отчетливо наблюдалось разность восприятий. Судя по всему, девушка с ресепшена боялась меня и посчитала нужным вызвать гвардию, в то время как эта женщина, скорее всего, просто проигнорировала случай, словно меня здесь никогда и не было. Как бы там ни было, я наконец добрался до сюда, потому пора получить то, за чем пришел.

Ладонь легла на ручку двери, которая с характерным звуком провернулась, отворив дверь. Стоило мне заглянуть внутрь, как перед глазами показалась фигура: худая, ослабевшая, седая… Она словно доживала свои последние дни, будучи прикованной к койке. Она смотрела в окно, и лишь длинные ломкие волосы встречали гостя. Только сын мог узнать в этом человеке свою мать, и я ее узнал…

— Доктор, — внезапно тихим голосом заговорила она, — у меня снова болит голова, нужно принять таблетки…

— Мама, — столь же тихим голосом проговорил я.

Едва мои слова донеслись до ее ушей, женщина обернулась, замерев в непонимании. Ее карие глаза за считанные секунды налились слезами, а челюсть задрожала, словно все людские эмоции моментом решили вырваться наружу, но вместо этого я услышал лишь тихое:

— Ашидо, сынок, это ты?

Я в той же степени не мог поверить в происходящее — уверен, мы оба и думать не могли о том, что когда-нибудь снова встретимся. Я застал ее врасплох тем, что сам пришел, а она меня тем, что выжила в тот день.

— Да, мама, это я, — едва не плача, проговорил я.

Закрыв дверь и пройдя внутрь, я подхватил первый попавшийся под руку стул, протащив его за собой до койки, после чего уселся напротив, приняв самую робкую позу из тех, которые когда-либо в жизни принимал.

— Ашидо, сынок, дай взгляну на тебя, — снова залепетала мама, вытянув ослабевшие руки поближе к лицу. — Ты так вырос с того дня, но что же с твоими глазами… они…

— Я больше не тот Ашидо, которого ты знала, мама, — отстраненно произнес я. — Больше нет красноглазого монстра… Хотя, знаешь, с голубыми глазами я может и меньше на него похож, но сейчас все обстоит еще хуже, чем в детстве.

— Не надо, сынок, не говори так, — причитала мама, — ты не виноват в том, что стал таким… Я не имею права просить у тебя прощения за то, что мы с Джиро сделали со своим сыном, но если тебе будет легче, можешь во всем обвинять нас…

— Я пришел сюда не за этим, — вновь отстранился я.

— Тогда, зачем ты пришел, Ашидо? — вопросила она. — Что такого тебе нужно от больной матери, которая тебя бросила?

— Не знаю, мама, — тяжело вздохнул я. — Сам не знаю почему, но я подумал о тебе, когда мне стало совсем плохо. Мои друзья продолжают умирать, гвардия охотится за мной, и надежда с каждым днем угасает. Я совсем потерян, не знаю, что делать