Конец Желтого Дива - Худайберды Тухтабаев

— Погоди, то ли еще будет, если станешь подбивать грабить покупателей!

— Всех… всех увольняю! — глухо донеслось из бочки.

Девушки, громко пересмеиваясь, подталкивая друг друга, стали таскать в ведре воду и наливать в бочку. Махсум истошно завопил. Тогда Шахиста сбегала за старенькой, со сморщенной кожей, дойрой и начала играть: така-така-тум, така-така-тум. Девушки закружились вокруг бочки, хлопая в ладоши, визжа и смеясь. Тут же родилась песня:

Завезли к нам дефицит, ёр-ёр!Будет он законно сбыт, ёр-ёр!Вот и наступил конец, ёр-ёр!Даткам-взяткам с этих пор, ёр-ёр!

— Девочки! — крикнула Шахиста. — Не выпускать «папочку» до вечера — наука будет! А сейчас пора открывать магазин, перерыв кончился.

Довольные собой, девушки разошлись. Дядюшка Махсум, по шею в воде, остался торчать в бочке. Я не удержался, перегнулся через ее край и шепнул на ухо Махсуму:

— О аллах, пусть таких веселых, бесстрашных девчат становится все больше и больше на горе таким бесстыдникам, как ты, и во имя облегчения работы ОБХСС, аминь!

Услышав голос «духа», дядюшка в ужасе погрузился в бочку с головой, только пузыри пошли.

Но хотя я и «дух», а почувствовал, что очень хочу есть. Направился в столовку, расположенную через улицу, напротив магазина.

Погоня

В столовой я взял порцию лагмана и принялся было с аппетитом его уплетать, но из головы не выходил дядюшка Махсум. На улице дул холодный, пронизывающий ветер. «Как бы он не вмерз там в бочку, — думал я с опаской. — Жалко все-таки». Наскоро опорожнив косу, я побежал к бочке. Но она уже была пуста: дядюшку кто-то успел вызволить..

Опомнился он на удивление быстро. Переоделся в сухое, одним глотком опустошил стакан водки — и снова за старое.

— Шиш вы получите, а не товар! — крикнул Махсум, погрозив кулаком в сторону торгового зала. — Я вам еще покажу!

Заперев сейф, ящики стола, он упрятал связку ключей в карман и выскользнул в заднюю дверь магазина. «Что-то задумал, негодяй!» — решил я, направляясь за ним.

Так мы очутились на толкучке. Махсум остановился перед старухой, торговавшей вязаными шерстяными носками.

— Бабка, где я могу найти базаркома Арифа?

Старуха весело затрясла дородным животом.

— Так ведь он за твоей спиной стоит, почтенный!

Длинный Ариф и толстенький Махсум обнялись, облобызались, как люди, не видавшиеся целую вечность.

— Эх, ты, столб телеграфный, поправишься ты когда-нибудь или нет? — визгливо засмеялся Махсум.

— С чего же поправляться-то? — возмутился Ариф. — Мясо сами жрете, а мне швыряете кости!

— Бог даст, и тебе перепадет кое-что.

— Значит, вы явились с добрыми вестями?

— Отойдем-ка в сторонку…

Они отошли в укромный уголок. Дядюшка Махсум, глядя на своего приятеля ясными, чистыми глазами, начал заливать: «Вчера получил на базе дефицитного товара на двадцать тысяч рублей. Работнички мои откуда-то пронюхали про это, с утра осаждают, говорят, давайте скорее товар, распродадим, а вам за доставку выложим тысчонки две-три. Еле ноги унес. Ведь я всегда помню о тебе, думаю, лучше уж сделаю приятное другу, чем давать заработать чужим… Между нами ведь не заржавеет, а?..»

— Убей меня бог, за мной не заржавеет! — поклялся, алчно блеснув глазами, Ариф-спекулянт. — Сколько я вам буду должен?

И между «приятелями» начался торг. Махсум требовал по рублю с каждой вырученной десятки, Ариф, само собой, заартачился, предлагая по пятьдесят копеек. Дядюшка обиженно надулся, собрался уходить.

— Мне унизительно, братец, так вот торговаться!

Долговязый Ариф ухватил его за полу.

— Ладно, договорились, плачу по шестьдесят копеек с десятки!

— Пусти, я спешу. Джерсовые пальто, ондатровые шапки! Нет, не пойдет. Будь здоров, несговорчивый ты человек!

— По семьдесят?

— Ну и репей, пристанет — не отвяжешься! Ладно, пусть будет по-твоему. По рукам!

Таким образом решилась судьба товаров, лежавших на складе магазина: государственное добро пойдет с рук, на толкучке.

— В пять часов я подъеду на крытой машине, — пообешал Ариф-столб.

— Давай, только не опаздывай. Я сам открою задние ворота.

— Заметано. Все обделаем железно.

…Ровно в семнадцать ноль-ноль крытый брезентом грузовик въехал через задние ворота прямо к складу. За рулем сидел… Ну да, не кто иной, как тот самый Муталь-татуированный, которого я про себя назвал Лошадью. Нахлобучил кепку на самые глаза, поглядывает вокруг равнодушно, насвистывает какую-то разухабистую мелодию…

Нет, трогать их сейчас, конечно, не имеет смысла. Надо точно следовать указаниям Усманова: фотографировать субчиков «на память», записывать их разговоры, запоминая круг их знакомств, проникать в их замыслы. Надо выяснить, куда они отвезут товар, где находится тайный склад шайки. Ну, экземпляры мне попались, скажу я вам, не робкого десятка: такое дело проворачивают, глазом не моргнув. Натаскали тюков со склада — и ходу!

Когда Муталь и Ариф сели в кабину, я залез в кузов, пробрался вперед. К счастью, заднее окошко кабины оказалось разбитым и я мог без помех слушать все, что они говорят.

Проехали всего около километра, когда Муталь вдруг сказал:

— За нами увязался какой-то мотоцикл.

Ариф открыл дверцу и, высунувшись из кабины, поглядел назад.

— Милиция, — оскалился он. — Точно, что-то пронюхал.

— Но он ведь в гражданском?

— Этот почти всегда ходит в гражданском. Я его знаю.

Мне, разумеется, стало интересно, кто же этот милиционер, что по одному виду машины заподозрил неладное. Прополз по тюкам к задку грузовика, выглянул наружу, отогнув угол брезента. Везет же мне сегодня: куда ни пойду, знакомцев встречаю! Низко пригнувшись к рулю мотоцикла, за нами несся Сурат-ака. Недавно он получил повышение и был назначен участковым инспектором этого района. «Ну и молодчага, — радостно подумал я. — Отыскал-таки след спекуляшек! Хорошо, теперь я не один, будем действовать сообща».

Хорошо-то хорошо. Но ведь наша цель не задержать их сейчас, а наоборот, дать пока волю, чтобы в логово свое привели. Что же делать?

— Давай направо! — завопил Ариф-столб.

— Нельзя, это тупик!

— Тогда поворачивай налево!

— Не видишь что ли, улочка тесная, враз застрянем !

— Жми тогда, жми!

— Успокойся, герой! — прикрикнул Муталь. — Побереги штаны.

Машина вылетела на широкую гладкую дорогу. Стрелка спидометра тотчас подскочила до отметины «100». Ариф-столб обеими руками уцепился за ручку перед собой, трусливо озирался, вжал голову в плечи. А Муталь бешено вертел баранку.

— Сейчас я расколочу ему башку, как тухлое яичко! — свирепо объявил он вдруг.

— Что ты надумал?

— Дам ему приблизиться и резко тормозну, только и всего.

— Мозговитый ты парень, Муталь!

— Впервые, что ли!

Меня словно током пронзило. Что предпринять? Как спасти, предупредить Сурата-ака? Снять шапку, показаться ему и крикнуть, чтобы был осторожен?!

Дико взвигнули тормоза, меня швырнуло на стенку кабины. Оказывается, и невидимкам достается. Бедный Сурат-ака, прости, не успел я спасти тебя! Трясущимися руками отбросил я брезент: за грузовиком на дороге никого не было! Что за чертовщина?..

Ага, вот: мотоцикл участкового маячит в двухстах метрах впереди. Дурачок я, дурачок, зря переполошился: Сурат-ака-то не лыком шит, знает, что от таких субчиков всего можно ожидать. Вот и гнался за ними не сзади, а сбоку, и когда тормознули — проскочил мимо. Молодец, Сурат-ака!

— Гони назад!

— Не ори, без тебя знаю!

Грузовик бешено развернулся. Я еле успел ухватиться за борт, как машина рванула вперед. Метров через сто она свернула направо и покатила по проселочной дороге. За нами поднялись такие клубы пыли, что Сурату-ака, наверное, волею-неволею пришлось остановиться.

Грузовик с полчаса прыгал по рытвинам и ухабам, потом, наконец, выбрались на асфальтовую дорогу. Пыль за нами медленно оседала. И вдруг — опять чудо! — из серой пелены вынырнул Сурат-ака, без мотоцикла, пешком, точнее, бегом. Он мчался так, словно давал не менее ста километров в час! Вот он вылетел на асфальт, проголосовал грузовику, груженному досками. Тот не остановился, но участковый не растерялся, ухватился на бегу за конец толстой доски, сильно пригнул ее. Выпрямляясь, доска, как трамплин, подкинула его в кузов. Ох и акробат, оказывается, этот парень! Добрался до кабины, спрыгнул на подножку, рванул дверцу кабины. Грузовик на миг сбавил скорость — видно, здорово растерялся водитель! — затем, взревев, понесся за нами.

— Поднажми, дорогой, поднажми! — взмолился Ариф.

— Больше не могу, — скрипнул зубами Муталь. — Это все, на что годен мотор.

— Тогда нам хана! Попались! — заскулил Ариф.