Проклятье Персефоны (СИ) - Харос Рина

Тот лишь пожал плечами и продолжил сверлить меня взглядом. Что-то в нем было пугающее, звериное. Его глаза напоминали золотую монету на пыльной дороге, а дряблое трясущееся тело — старый полый дуб, который старик отчаянно пытался заполнить алкоголем. По телу пробежал холодок, я готов был поклясться, что старик старается подавить дьявольскую ухмылку. Внезапно за спиной раздался крик, в котором читались нотки ужаса и тревоги.

— Что за черт?! Где капитан?! Почему мы отклонились от курса?! Вставайте и немедленно за работу, жалкие свиньи! Вам платят не за то, чтобы вы просиживали свои задницы на корабле! Быстро поднять паруса, один из вас мигом за штурвал, надо вывести эту посудину с рифов!

Матросы бросились врассыпную: кто-то за штурвал, кто-то поднимать паруса, кто-то разгребать и убирать остатки недавнего веселья, чтобы в этой суматохе никто не покалечился, случайно поскользнувшись на бутылке рома. Оглядев палубу, я заметил, что старик стоит в углу, засунув руки в карманы, и с довольным выражением лица смотрит на происходящее безумие. Одну его ногу заменял деревянный протез, сделанный будто наспех, вторая нога была перевязана грязными бинтами, но одно не давало мне покоя — скрюченные пальцы громко стучали по палубе, лицо выражало полный восторг и эйфорию.

Откинув голову назад и закатив глаза, он явно наслаждался моментом. Решив, что старик тронулся умом, я поспешил на помощь матросам. Однако чья-то цепкая рука схватила меня за локоть и развернула: безумные глаза старика и гнилые выпирающие изо рта зубы заставили меня поежиться. Я попытался вырвать руку, но старческие пальцы сжались, точно клещи Свободной рукой старик нащупал фляжку, явно встревоженный:

— Ты выпил мало. Королева будет недовольна мной.

Он протянул мне фляжку, как ребенок, который хочет угодить матери, умоляя при этом не отталкивать. Эйфория на его лице сменилась ужасом, восторг — нервозностью. Старик постоянно облизывал потрескавшиеся губы и тихо постанывал, пытаясь впихнуть мне фляжку.

Пей!

Снова вспышка боли. Порывисто выхватив фляжку из рук старика, я осушил ее до последней капли и, кинув за борт, вытер остатки рома с губ тыльной стороной ладони. В голове снова возникло дивное пение, которое я услышал перед тем, как подойти к старику: оно становилось все настойчивее и требовательнее, манило, заглушая все чувства и эмоции. Перед глазами помутнело, голова закружилась и прежде, чем отключиться, я услышал всплеск воды по правому и левому борту, мужские крики, полные ужаса, и довольное бормотание старика о том, что королева его наградит.

***

Проснулся я от того, что солнце нещадно жгло кожу, словно ее сняли скальпелем, а оголенные мышцы прижгли спиртом. Перевернувшись на живот, я попытался приподняться и вдохнул морской воздух. Он отдавал металлом, кровью и протухшей плотью, от чего меня вывернуло прямо на палубу. Стараясь унять дрожь в теле, на слабых ногах я поднялся, стянул с себя мокрую рубашку и, вытерев лицо, кинул ее на окровавленную палубу.

— Эй, есть кто?

Тишина.

Я попытался уловить хоть какие-то звуки или крики, однако спустя несколько минут понял, что на корабле я остался один. О том, что здесь еще кто-то находился всего несколько минут назад, говорили красные разводы на досках. Правда и они вскоре были смыты взметнувшейся пенящейся волной. Выругавшись себе под нос, я пнул стоящую под ногами бочку и направился на поиски пресной воды или рома, но нашел лишь остатки еды, покрытые мошкарой и испаринами. Брезгливо сморщив нос, я сделал несколько шагов назад, когда внезапно услышал до боли знакомый голос:

— Не это ищ-щ-ешь, Уил?

Развернувшись, я удивленно выгнул бровь, решив, что уместнее будет промолчать, поскольку нужных слов найти я не мог. Передо мной, буквально в нескольких метрах, сидела девушка, как две капли воды похожая на Эмилию. Это была Эмилия. Волосы, собранные в низкий пучок, переливались золотом и медью, хитрые глаза смотрели на меня, не мигая, рот слегка приоткрылся в усмешке, показывая ряд острых зубов, готовых вонзиться мне в горло. Из одежды я увидел только повязку на бедрах, груди торчали манящими холмиками. Закинув ногу на ногу, девушка сидела на безжизненном теле матроса, слегка покачиваясь вперед-назад от разразившегося на палубе кровавого представления. В руках она лениво вертела флягу с водой, не сводя с меня ехидного взгляда.

— Ну же, Уильям, подойди и возьми воды. Неуж-ж-жели после такой… бурной ночи ты соверш-ш-шенно не хочеш-ш-шь пить?

Оскал ее становился все больше, тело исходило мелкой рябью, как будто передо мной был мираж.

— Ты не Эмилия.

Девушка сжала фляжку в руке и, грациозно спрыгнув со своего трона, двинулась в мою сторону. Буквально на глазах ее лицо начало меняться: светлые волосы мгновенно окрашивались в цвет ночного неба, глаза налились кровью, а на шее образовались разрезы, напоминающие жабры. Не в силах пошевелиться, я лишь молча наблюдал, как она медленно приближалась. Тело практически не изменилось, разве что немного вытянулось. Подойдя ко мне вплотную, девушка протянула руку и легонько погладила меня по щеке. Слегка прищурив глаза, я смутно вспомнил отражение, которое видел перед тем, как отплыть на корабле и произнес:

— Так это ты…

Громкий смех прокатился по палубе.

— Наконец-то дош-ш-ло, — несмотря на всю пугающую внешность, девушка, казалось, не была настроена враждебно. Ее взгляд лениво блуждал по моем телу. Остановив взгляд на груди, покрытой потом, она лишь облизнула губы.

— Кто ты?

Девушка перекинула волосы одним движением назад, оголяя груди.

— Меня зовут Сара. А теперь познакомься с моими девочками, — она кивнула в сторону моря, заставив меня проследить за ее движением. Не успел я моргнуть, как вдруг за корму корабля ухватилась пара крепких белесых рук, изуродованных шрамами. Изогнутые когти вонзались в доски палубы, подтягивали искривленные рыбьи тела. Звуки, которые они издавали, напоминали громкое чавканье вперемешку со смехом, похожим на скрип деревянных половиц.

Спустя мгновение на палубе оказались две девушки, нет… сирены, вместо ног у которых отливал сине-голубоватым цветом хвост. Жабры раздувались в возбуждении, которое они испытывали, наслаждаясь моим страхом и беспомощностью, руки тянулись в мою сторону, чтобы убить и утащить на морское дно. Рот, обезображенный шрамами и покрытый припекшейся кровью, не скрывал пираньих зубов. Взгляд, блуждающий по палубе в поисках добычи, дикий смех, доносившийся со всех сторон. Услышав команду от Королевы, они подползли на руках к девушке и устроились у ее ног, словно буньипы, боящиеся гнева хозяйки.

— Что за… — выхватив из ботинка нож, я ринулся на морских чудовищ, целясь лезвием в сердце одной из сирен. Но мою руку молниеносно перехватили и сжали с такой силой, что я взвыл и выронил оружие. Нож не коснулся досок, его подхватила бледная ладонь, сжав тонкое лезвие в ладони.

— Так мать учила тебя обращ-щ-щаться с гостями?

Прошипела мне в лицо Королева сирен, бывшая когда-то Сарой, и на ее ладони выступили капли крови от пореза. Остальные сирены насторожились, завозились в ногах предводительницы и облизали языком губы.

Сара лишь усмехнулась и, окликнув одну из них, посмотрела на меня.

— Не стоит их бояться. Они не нападут, если я не прикажу.

Сирена неумело подползла к Королеве сирен, цепляясь когтями за доски, и опустила голову, ожидая похвалы или наказания. Та села на колени перед чудовищем и, обхватив подбородок ладонью, приподняла его, чтобы их лица оказались на одном уровне. Королева относилась к сирене как к ребенку, собственному ребенку, стараясь не испугать. В глазах присмиренной сирены мелькнула надежда, в данный момент она скорее напоминала мне потерянную душу, желающую освобождения. Существо, так похожее на человека, сжимало в руках старые потертые бинты и деревянный протез.

Старик. Королева будет довольна.

Сразу все осознав и шумно втянув в себя воздух, я попытался сдержать неприятные позывы, однако спустя мгновение, вцепившись пальцами в бортик корабля, исторг из себя весь ужин в море.