Тайны виртуальной жизни - Алла Полянская

11

– Собственно, я хотел тебе кое-что рассказать. – Норд сидит на табурете в своей кухне и держит в руках чашку. – Я все не мог вспомнить, где я видел Билли-Рея, хотя до того дня в квартире Алекса я никогда его не встречал, но, когда он вошел, я подумал, что где-то я его видел. И вот, посмотри.

Он пододвинул мне планшет с какими-то фотографиями.

– Листай.

Ну, листаю. Люди в камуфляже, вооружены автоматами, целятся в лежащих на земле полуголых людей – смуглых, черноволосых, с какими-то цветными повязками на головах.

– Что это?

– Листай дальше. – Норд хмыкнул: – Это репортаж с места задержания работорговцев в Мексике. Понимаешь, Паола, работорговля сегодня снова очень прибыльна. Ежегодно в мире бесследно исчезает несколько сотен тысяч человек, и есть международное агентство, которое борется с этим злом. Листай дальше, видишь? Справа, вот же.

Конечно, это Билли-Рей. Он в таком же камуфляжном костюме, но лицо, хоть и скрыто за темными очками, – его лицо, тут уж без ошибки. Я теперь этого подлого негодяя узнаю за какими угодно очками.

– Этому репортажу восемь лет. – Норд смотрит на меня со странным выражением. – Я запомнил его, потому что это была моя первая работа в качестве переводчика статей для сайтов – я иногда этим зарабатываю. Меня заинтересовала статья, у нас тогда об этой проблеме вообще граждане почти не знали, да и сейчас не знают, а в мире это широко освещается, люди борются с этим злом, понимаешь? И тут Билли-Рей. Я фотографии изучал досконально – просто из интереса. И я его узнал. Наш Билли-Рей крут, как мы и предполагали.

– А имя его здесь есть?

– Нет, но имя можно выяснить. – Норд отодвинул чашку и поднялся. – Паола, я уверен, что Папашу убил кто-то, кто был в квартире Алекса. Но не я и не ты. И вряд ли дамы это сделали. Остаются трое.

– Я думала об этом, но сейчас у меня на этот счет дополнительные соображения.

Вряд ли Папашу грохнули форумные тролли, это глупо. Но что-то Папаша нарыл такое, что стоило ему жизни, и, хотя мне ни капельки его не жаль, я все равно все выясню, просто из вредности.

– Мне нужен защищенный комп, я хочу посмотреть информацию на флешке.

Если и Норд не тот, за кого себя выдает, то я уж и не знаю, как быть. Но мне надо кому-то доверять.

– Вот гнездо для флешки. Помочь?

– Нет, не надо.

Мало ли что там. Может, там такое, чего никому и знать не надо, – не зря же сам Папаша хранил эту флешку приклеенной под столом. Что-то там есть, но что?

А ничего. Какие-то таблицы, цифры, номера, глупость сплошная, без внятных картинок, только какие-то этнические узоры напротив каждой строки.

– Ничего не понимаю. – Я обернулась к Норду: – Посмотри, что это может быть?

Норд пододвинул стул и заглянул в монитор. Пахнет он неплохо, но как вспомню эти его жуткие трусы в клетку…

– Похоже на номера каких-то счетов, но кто знает, где они. – Норд задумчиво почесал кончик носа. – Я когда-то в банке работал, такие же таблицы иногда видел, но не в общем доступе, а у директора или управляющего. Вряд ли это доступная информация, но что это такое, я не знаю. Нужно вспомнить, кто из нас может рубить эту тему. По-моему, кто-то работает в банке… Точно, Фиона! Она заместитель управляющего в каком-то банке, я с ней иногда общаюсь, можно ей скинуть, пусть посмотрит.

– Нет, скидывать не будем. – Если Папаша это прятал, вряд ли можно показывать всем подряд. – Можно скопировать одну строчку. Она по одной строчке сумеет понять?

– Думаю, да. – Норд оттеснил меня от монитора и защелкал по клавишам. – Черт, а флешка с секретом, Паола.

– В смысле?

– А в том смысле, что здесь стоит программа, которая не позволяет скопировать информацию на другой электронный носитель либо переслать ее, при попытке это сделать без специального пароля информация просто уничтожится.

– И что делать?

– Перепишу строчку и перешлю обычным текстом, вот только электронные символы-ключи – видишь, напротив каждого номера есть рисунок из квадратов и ромбов – это электронные идентификаторы, скопировать не получится, но нам и не надо, пусть Фиона так поглядит.

– Как скажешь.

Норд взялся за комп, а я выглянула в окно. Зима не добавляет хорошего настроения, но мне сейчас, похоже, идти некуда.

– Ладно, ты отошли, а я пойду. Как она ответит – позвони.

– Куда ты пойдешь? – Норд что-то лихо отщелкивает на клавиатуре. – Все, отослал. Держи флешку, спрячь. Куда ты пойдешь, Паола? Давай позвоним Билли-Рею, чтобы он знал, где ты, а я…

– Нет. – Звонить предателю, еще чего! – У меня есть куда пойти.

– Да ладно. Я тебе свою кровать уступлю, а сам в гостиной на диване. – Норд кивает в сторону комнат. – Оставайся, Паола. Посидим, пивка попьем, за жизнь поговорим. А где ты взяла эту флешку?

– Тебе лучше не знать. – Я не стану ничего рассказывать Норду. Лишних тайн ему не надо. – Слушай, Нордиш, у меня тут нарисовалась интересная загадка. Я купила старинное трюмо, и в нем чисто случайно обнаружила тайник, а в тайнике вот что было.

Я достаю из сумки письма, перемотанные бечевкой, и кольцо с печаткой. Нужно отвлечь Норда от флешки и ненужных вопросов обо мне и Билли-Рее, а если показать ему то, что у меня в сумке, вдруг он реально сможет помочь.

– Ты что, сама не смотрела?

– Времени не было. – И это чистая правда, вы же в курсе. – Я это просто забрала с собой, и все. И еще, Нордиш, у меня проблема. Я потеряла паспорт, а мне он срочно нужен. У тебя случайно нет знакомого, который мог бы восстановить побыстрее?

– Я подумаю. – Норд развязал бечевку и взял в руки верхнее письмо. – Это написано в начале прошлого века. Но почерк хороший, можно разобрать.

– Дай посмотрю.

– Они тут, похоже, сложены по датам, верхнее – самое первое. – Норд протягивает мне письмо. – Похоже, пишет одна сестра другой, откуда-то из-за границы, конвертов нет, но по смыслу…

Я читаю ровные каллиграфические строчки и понимаю, что Нордиш прав. Надо же, какой почерк был у дамы, раньше этому специально учили, и зря перестали, потому что вот я, например, корябаю как курица лапой, часто и сама не пойму, что написала: привыкла все печатать, от руки уже не выходит, да и раньше не выходило, так что комп тут ни при чем. А в письме такие буквы четкие, каждую прочитать можно, одно удовольствие расшифровывать такие письма, не то что мою клинопись.

«Здравствуй, милая Лизонька! Очень надеюсь, что мое письмо найдет тебя, передаю с оказией, потому что на почту надежды нет. Мы здоровы, слава богу, мама все так же пребывает в состоянии расстроенного воображения, но в остальном же все у нас хорошо: Николай поступил на службу, он недурной инженер, ты же знаешь, и помог ему устроиться его давнишний друг, милейший Уваров, ты должна его помнить, он ухаживал за тобой когда-то. Кто бы мог подумать, что Александр Петрович окажется так ловок, что, представь себе, за год до начала всех наших ужасов продал имения, перевел капиталы в швейцарский банк и обосновался за границей не хуже, чем прежде дома. А нам же пришлось спешно бежать, оставив все, хотя Уваров накануне отъезда приходил к нам и убеждал последовать его примеру, но мы и помыслить не могли, что бедствия, которые постигли государство и нас, вообще когда-то станут возможны. Слава богу, что Николай по окончании гимназии настоял, чтобы закончить университет и получить специальность, а ведь покойный отец прочил его на военную службу.

Слухи до нас доходят самые разные, и я очень надеюсь, что они неправдивы, потому что если хоть часть из них правда, то тебе нужно выбираться к нам любыми путями. Лиза, я очень тебя прошу одуматься и решиться, пока еще не поздно. Мне снятся дурные сны, и мама тоже вспоминает о тебе, а об Михаиле никогда не вспоминает, словно умер он, и я иной раз думаю, что лучше бы он умер, чем примкнул к нашим гонителям, отобравшим у нас все.

Дорогая Лиза, Николай и дети кланяются тебе, и мама тоже, и особая просьба от мамы – сохранить ее девичье трюмо и немецкой работы секретер красного дерева, но это, конечно, она не в себе, самое главное, чтобы ты решилась приехать. Мы скучаем, и мама, надо сказать, очень плоха, и я буду весьма рада, если бы ты решилась и приехала. Мы с Николаем пришлем тебе денег, если нужно.

На этом заканчиваю, любящая тебя – твоя сестра Полина Радловская.

24 сентября 1922 года».

– Насколько я могу судить, семейство убежало от революции, то есть сестра с семьей и мать, а вторая сестра осталась зачем-то, а их брат встал на сторону революции. – Норд взъерошил волосы. – Я представить себе не могу, что могло заставить эту бедолагу остаться в разоренной воюющей стране, но это было что-то чертовски важное.

– Да, глупо.

Трюмо и секретер. Значит, я была права: они принадлежали одному человеку, и это была мать девушек, которые переписывались. Вряд ли они знали, что скрывает секретер, по крайней мере, Полина Радловская не знала, судя по ее письму.

– Давай второе почитаем. – Норд осторожно разворачивает пожелтевший листок. – Я так понимаю, она кому-то их передавала, и этот человек привозил их сюда и уже здесь отсылал второй сестре или передавал, а конверты эта Лиза не сохранила, может быть потому, что они были подписаны чужой рукой.