Эрнесто Че Гевара - Иосиф Лаврецкий

В Туспан можно было добраться только на автомо­биле. Сойдя на одной из железнодорожных станций, Че и его друзья стали ловить попутный транспорт. «Найти ма­шину оказалось очень трудно, — вспоминает Каликсто. — Мы долго ждали на улице. Наконец остановили одну сво­бодную машину и попросили водителя довезти нас до порта. Тот запросил сто восемьдесят песо. Мы согласи­лись, но на полпути водитель, очевидно, струсил и отказался ехать дальше. Наше положение было тяжелым: и так уже было потеряно много времени, а тут еще непред­виденное осложнение…

Тогда Че сказал мне: «Наблюдай за дорогой, а шофе­ра я беру на себя». С трудом уговорил он его довезти нас до Роса-Рика, что составляло немногим более поло­вины пути, а оттуда, пересев на другую машину, мы по­ехали дальше к месту назначения. Наконец впереди по­казался маленький городок Туспан. При въезде нас встретил Хуан Мануэль Маркес и повел к реке, где у бе­рега стояла яхта «Гранма».

Опоздавшие спешат на палубу «Гранмы».

Фидель приказывает:

— Отдать концы и запустить мотор!

Перегруженная донельзя «Гранма» с потухшими ог­нями с трудом отчаливает от берега и ложится курсом на Кубу.

Бойцы поют кубинский гимн и гимн «Движения 26 июля».

Фидель сдержал свое слово: в 1956 году им пред­стоит стать героями или мучениками…

СЬЕРРА-МАЭСТРА

БОИ В ГОРАХ

Вперед, заре навстречу,

Товарищи в борьбе!

Штыками и картечью

Проложим путь себе!

«Гранму» в море встретил шторм. «Судно, — пишет Че в воспоминаниях, — стало представлять собой траги­комическое зрелище: люди сидели с печальными лицами, обхватив руками животы, одни — уткнувшись головой в ведро, другие — распластавшись в самых неестественных позах. Из 82 человек только два или три матроса да четы­ре или пять пассажиров не страдали от морской болезни».

Неожиданно яхту стало заполнять водой. Насос для откачки испортился, заглох двигатель. Попробовали вы­черпывать воду ведрами. Чтобы избавиться от лишнего груза, за борт побросали консервы. Тогда обнаружили, что причина «наводнения» — открытый кран в уборной. С трудом вновь пустили в ход двигатель.

Каликсто Гарсия вспоминал об этом плавании: «Нуж­но иметь богатое воображение, чтобы представить себе, как могли на такой маленькой посудине разместиться 82 человека с оружием и снаряжением. Яхта была набита до отказа. Люди сидели буквально друг на друге. Продук­тов взяли в обрез. В первые дни каждому выдавалось полбанки сгущенного молока, но вскоре оно кончилось. На четвертый день каждый получил по кусочку сыра и колбасы, а на пятый остались лишь одни гнилые апель­сины». А ведь им предстояло еще плыть долгих три дня…

На «Гранме» Че страдал от острого приступа астмы, но, как вспоминает Роберто Роке Нуньес, он крепился и находил в себе силы шутить и подбадривать других…

Из-за этого Роберто, опытного, к слову сказать, моря­ка, назначенного Фиделем штурманом судна (капита­ном был Ладислао Ондино Пино), было потеряно несколь­ко драгоценных часов. Стараясь определить местонахож­дение яхты, Роберто залез на крышу капитанской рубки, и набежавшая волна смыла его в море. Злополучного моряка с трудом обнаружили в воде и подняли на борт.

Сверхперегруженная яхта медленно шла по направле­нию к острову, часто сбиваясь с курса. Фидель рассчиты­вал высадиться в селении Никаро вблизи Сантьяго 30 но­ября. Отсюда Фидель рассчитывал направиться в Санть­яго, где Франк Паис и его единомышленники именно в этот день готовились поднять восстание. Но 30 нояб­ря «Гранма» находилась в двух днях хода от берегов Кубы.

В 5.40 утра в Сантьяго сторонники мужественного Франка Паиса вышли на улицы города и захватили правительственные учреждения. Но удержать власть в своих руках не смогли. В тот же день самолеты Батисты «засекли» у берегов Кубы «Гранму».

Только 2 декабря днем «Гранма» наконец подошла к кубинскому берегу.

«Был отдан приказ быть готовыми к бою, — вспоми­нает один из участников экспедиции. — Нет слов описать, что мы испытывали тогда, особенно те из нас, кто давно покинул родину. При полном молчании яхта тихо сколь­зила с приглушенным мотором. Все смотрели вперед, стараясь разглядеть берег. Стало слышно, как киль и дно судна зашуршали по песку. Мы были в Лас Колорадас — в зоне мыса Крус, муниципальный округ Никаро, в про­винции Ориенте».

Не доходя до берега, «Гранма» села на мель. На борту яхты имелась шлюпка. Ее спустили было на воду, но она тут же затонула. Бойцам пришлось добираться до берега вброд, вода покрывала им плечи. С собой удалось взять только оружие и немного еды. К месту высадки сразу же устремились батистовские катера и самолеты, они откры ли по бойцам Фиделя Кастро яростный огонь. «Это была не высадка, а кораблекрушение», — вспоминал впослед­ствии Рауль Кастро,

Революционерам пришлось долго пробираться по за­болоченному, илистому побережью. Ванда Василевская, посетившая это место в 1961 году, так описала его в Кни­ге «Архипелаг свободы»:

«Болото и мангровые заросли. Рыжая вязкая топь, над которой поднимаются причудли­вые переплетения голых корней и мангровых веток, по­крытых мясистыми глянцевыми листьями. Это не ольхо­вые заросли, которые нетрудно раздвинуть, и не заросли ивняка, легко сгибающиеся под рукой, — это частая твер­дая решетка, а вернее, сотни решеток. Своим основанием они уходят далеко в ил. Местами грунт кажется более твердым, местами мангровые ветки переплетаются над водой, разливающейся маленькими озерцами, но и здесь на дне — рыжий ил».

Преодолеть эту преграду, подобную проволочным за­граждениям, голодным, испытывавшим жажду, обессилен­ным бойцам стоило нечеловеческих усилий. Писательница замечает, что, может быть, если бы ей не пришлось пере­жить войну и видеть потонувших в осенней грязи дорог отступления сорок первого года, она не испытала бы там, в зарослях далекой Кубы, такого волнения. Теперь она знала, чувствовала, понимала, как шли, что переживали и как умирали бойцы с «Гранмы».

Казалось, история повторялась. Шестьдесят лет назад где-то неподалеку от этих мест воевали легендарные мамбисы — кубинские патриоты. Их возглавлял другой отважный борец за независимость Кубы — генерал Антонио Масео. Петр Стрельцов, русский доброволец, сражав­шийся в рядах повстанцев, оставил воспоминания. Они были напечатаны в «Вестнике Европы». Он писал о своих соратниках:

«Они калечили босые ноги о камни, тяжелые, неуклюжие ящики натирали им спины до ран. У них на­чинались приступы желтой лихорадки: они падали на голые камни и глухо стонали, а здоровые… двигались все вперед и вперед, буквально неся на плечах успех осво­бождения своей родины. Многие во все время перехода, то есть в течение 4—5 дней, почти ничего не ели… Но, не­смотря на это, я не слышал ни одной жалобы, ни одного упрека: так велик подъем патриотизма у инсургентов».