Владыки Аспирона. В гостях у Тьмы - Артём Николаевич Мухин

10

Город просто мирно спал,

Каждый мял свою кровать,

Пока огонь в печи трещал.

Хотя им стоило бежать.

Чёрный – это страшный цвет?

Нет, не страшный, цвет ночи.

Но если чёрный душит свет,

Тогда уже давай кричи.

Город просто мирно спал,

А чернота уже ползла.

И никто, увы, не знал,

Что этот 'чёрный' – вестник зла.

Проклятье ело каждый дом

И всех, кто заперт был внутри

В своём жилище иль чужом.

Гасли тихо фонари.

В какой-то миг раздались стоны,

Шум драки, боли и возни.

Начали орать вороны,

Погасли разом все огни.

Уже, поди, никто не спал,

Стараясь отыскать врага,

А врагом там каждый стал:

Хозяин и его слуга,

Муж с женой и их ребёнок,

Старушка и ворчливый дед,

Группа маленьких девчонок,

Друг, знакомый и сосед.

Ярость вырвала из сна

Жителей простого града.

Накрыла всех одна волна

Туманящего разум яда.

Хаос, боль… и снова боль.

Древний этим наслаждался:

Он в этой черноте король,

А я во тьме той задыхался.

Вдох, точнее даже хрип,

Закончил ужас и кошмар.

Я будто там во сне погиб.

Неужто месть нам за Бизар?

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Вила трясла меня за плечи,

Мифан шлёпал по щекам,

Не возвращался дар мой речи,

Разум мой был где-то там.

Мне хотелось спрыгнуть с воза

И бежать… бежать туда

Предупредить всех об угрозе.

Но опоздал я, навсегда.

Мои сны – моё проклятье:

Я вижу будто наяву,

Как Чидар зовёт в объятья,

Туда я с жертвами плыву.

Кэшри выбрались в разведку.

Мы стали у входных ворот,

Напоминавших больше сетку.

И все открыли дружно рот.

Абсолютно никого…

Пусто, будто все пропали,

Было всё вокруг мертво,

У входа ожидать не стали.

Выбиты стёкла, сломаны двери,

Вынуты камни из тротуара,

Будто буянили дикие звери,

Где-то валялась глиняная тара.

Лопнуты толстые серые плиты,

Жидкость алая всюду разлита,

Погнуты прутья, телеги разбиты,

Забытая кукла возле корыта.

В каждом предмете я чувствовал боль,

Ненависть, страх, утрату, печаль.

Каждый предмет сыграл свою роль.

Мой сон был не сон, а реальность. Как жаль…

Я тяжело упал на колени.

Все эти люди убили друг друга,

Теперь Чидар охраняет их тени.

И я понимал, чья то заслуга.

Древний! Ублюдок! Даже детей!

Ради этих паршивых скелетов,

Ради армии верных костей.

Нет для тебя законов, запретов.

Будь же ты проклят всем Светом!

Пусть тебя бросят все люди,

Грозно кляня при этом.

И пусть тебя мир забудет!

Молчали Вила и Мифан,

Глядели на хаос вокруг.

Я сунул руку в карман,

Тебя не хватает, мой друг.

Он так дорог мне, родной.

Живчик всё ещё молчал,

Он всё ещё хранил покой

Или в коконе дремал.

Мифан позвал своих котов

Особым очень низким свистом.

И, услышав его зов,

Два создания пушистых

Оказались с нами рядом.

Их вид вокруг не волновал.

Окинув местность острым взглядом,

Самец куда-то убежал.

Мы трое просто были в шоке,

Когда заметили одежду

В неработающем стоке.

И вид не подавал надежды.

– Что же здесь произошло? -

Задала Вила вопрос. -

Тут творилось точно зло,

Нельзя никак смотреть без слёз.

Где все люди? Где они?

Нельзя же спрятать целый град?

Что случилось тут, взгляни!

Все вещи будто бы кричат.

Мифан обнял её, прижал.

А ведь Вила не из трусливых,

Мор её не испугал

За столько мрачных дней паршивых.

– Это Древний, – я сказал. –

Я видел это пару раз:

Чернь, что бьёт всех наповал.

Точнее, это некий сглаз,

Что пробуждает всё то зло,

Что каждый прячет за спиной.

Будто чёрное стекло,

Что отражает мир иной,

Давая ненависти путь.

И это льётся из тебя,

Мешая разум свой вернуть,

Всё лучшее в тебе губя.

Они…, – я горестно сглотнул, -

Убили, видимо, друг друга,

Никто от чар не ускользнул:

Нет спасенья от недуга.

Древний создаёт войска,

Чтоб рвануть на земли Света.

И их не слепишь из песка,

Имея преданность при этом.

В Бизаре был лишь первый ход,

Но, видимо, мы помешали,

Пришлось им действовать в обход,

И они сей град избрали.

Но по-другому… Всё сложнее.

Могу, конечно, ошибаться.

Этот способ тяжелее,

Нужно очень постараться,

Чтоб вызвать чары дикой мощи,

И накрыть такой объём.

С чумою было явно проще.

Древний танцевал с огнём:

Отдача высосет все силы,

Он потеряет весь запас.

Наверняка, сейчас он хилый

И где-то прячется от нас,

От Корага и других.

Сейчас от точно уязвим,

Но в окружении своих…

Найдём его и отомстим!

Кэшри тот, что покрупнее,

Вернулся, явно был взволнован

И убежал опять скорее.

Был так поступок истолкован:

Нас за собой идти зовёт.

Мы побежали в тот же миг.

Продвигаясь всё вперёд,

Мы пришли в глухой тупик.

Кроме мусора и пыли

Был только ящик на углу,

Который чем-то завалили,

Сюда б лопату да метлу.

Я вызвал меч на всякий случай.

Кошачьим явно не терпелось

Увидеть, что же там под кучей,

А самка вовсе расшумелась.

Мечом подковырнул дощечку

И услышал детский плач,

Принадлежащий человечку.

– Конг, железку свою спрячь, -

Шепнула на ухо Вила.

Она легко меня толкнула

И крышку мягко подняла,

И робко внутрь заглянула.

Девочка, годков на пять,

Свернулась, будто бы клубок,

И начала реветь опять.

Весь воротник её промок,

Она сжимала деревяшки,

Напоминавшие игрушки,

Пряча их в подол рубашки.

Её простые завитушки

Были грязными совсем.

Запах нечистот разил

(Откуда – ясно было всем),

Но никого не тяготил.

– Мы хотим тебе помочь!

Вила погладила малютку.

У неё была ведь дочь,

Судьба сыграла злую шутку.

Постепенно плач исчез.

Мифан дал девочке 'воды'

И затем в мешок полез,

Чтоб достать простой еды.

Всё ещё чуть-чуть с опаской

Малютка что-то в руки брала,

Но улыбнулись её глазки,

Нервозность, вроде как, ушла.

Её достали и умыли

В каком-то выжившем корыте,

Что, видно, чудом не разбили.

– Одежду для неё найдите!

Мифан взял кэшри, убежал.

А я ходить стал по домам

И даже что-то откопал,

Поискавши по шкафам.

Вила, казалось, ожила,

Целуя, обнимая, Лику

(Так девочка себя звала),

Примеряя ей тунику.

Лицо хранило синяки

И даже небольшой порез.

Слиплись волосы в пучки.

Какой же для ребёнка стресс,

Увидеть то, что здесь творилось.

Мне было очень плохо

Просто от того,