Заледеневший - Джеймс Тейбор

— Все-все! Постойте! Я с вами согласна.

Доктор растерянно замигал.

— Согласны? Но почему?

— Вы первый сказали о том, что ее убили. Поэтому сначала вы расскажите мне все, а потом я расскажу вам то, что мне известно.

Он согласно кивнул.

— Начну с двух важных обстоятельств. Я не думаю, что Эмили употребляла наркотики. И причиной этого был «Вишну».

Услышав это, Халли буквально оторопела.

— Индуистский бог-творец?

— Тот, кого моя религия называет «великим избавителем».

— Я не понимаю, о чем вы.

Фида сделал глубокий вдох, затем глубокий выдох.

— Этот экстремофил, который Эмили обнаружила в криопэге, является супергалофилом.

— Способным существовать в среде с таким содержанием натрия, при котором гибнет все живое. А какая концентрация соли в этой среде?

— Тридцать шесть процентов.

Халли было трудно в это поверить.

— Ведь даже Salinibacter ruber не выдерживает концентрацию соли выше двадцати пяти процентов.

— Вы правы. И вам наверняка известно, что это единственная из всех известных на земле бактерий, способная выдержать такую концентрацию соли.

— Да, — ответила Халли, думая о последствиях погружения в такую воду. Сейчас это было для нее главным.

— А кем в действительности является «Вишну»?

— Он существует вечно в этой промерзшей абсолютной тьме.

— На чем же основан его обмен веществ?

— Он перерабатывает диоксид углерода.

Для нее это было чем-то неслыханным.

— Когда я училась в Стэнфорде, Джеймс Ляо пересадил гены четырех разных бактерий цианобактерии. И этот новый микроорганизм потреблял диоксид углерода.

— Ну это нечто совсем другое.

— Почему?

— Они потребляли его в микродозах.

— А «Вишну»?

— «Вишну» может потреблять CO2 в количестве, на порядки больше того, что известно науке.

Халли потребовалось всего несколько мгновений, чтобы оценить последствия того, о чем поведал Фида. Диоксид углерода растворяется в воде. Фактически океаны, являющиеся гигантскими «углеродными могильниками», поглощают до половины диоксида углерода, содержащегося в атмосфере. Она понимала, что в будущем — скорее раньше, чем позже, если дело пойдет в том же темпе, — вода океанов перенасытится углекислым газом. Когда это произойдет, на Земле начнется медленный процесс горения, который в конце концов превратит ее в безжизненную планету, подобную Марсу.

— А вы знаете, какая концентрация CO2 в океанской воде? — спросил Фида.

— Разные исследования дают разные цифры. Но можно принять ее равной девяноста частям на миллион с некоторой поправкой в ту или иную сторону.

— А вы хотите узнать, какая концентрация CO2 в этом криопэге?

— Если знаете, скажите.

— Примерно десять частей на миллион.

— Постойте. Так это же в ней океанская вода, верно? Ведь весь континент лежит под замерзшим слоем океанской воды толщиной в несколько миль.

— Да.

— Я не понимаю.

— А вы знаете, какой может быть возраст этого льда?

— Понятия не имею.

— Он сформировался в эоценовую эпоху. Палеонтологи определили это, проведя исследования пылевидных вкраплений в пробах льда.

— Это примерно пятьдесят миллионов лет назад, так?

— Около того. А вам известно, какая концентрация CO2 в атмосфере была в то время?

— Думаю, что высокая.

— Очень высокая. В Вайоминге росли пальмы. В Гудзоновом заливе плавали крокодилы. Для этого там должен был быть такой климат, как во Флориде. Полярных льдов не было. Льдов вообще нигде не было. Концентрация CO2 в атмосфере была где-то на уровне тысячи трехсот частиц на миллион.

— А сегодня она примерно на уровне трехсот восьмидесяти частей на миллион? — спросила Халли.

— Да, вы правы. И вы видите, что это значит.

Она как раз начинала видеть то, что это значит.

— А какая концентрация CO2 во льду над криопэгом?

Фида улыбнулся. Это была первая улыбка на его лице за все то время, что они провели вместе.

— Около тысячи трехсот частиц на миллион.

— И вы сказали, что в воде этот показатель равен десяти частям на миллион?

— Да. Проверяли и перепроверяли эти данные, поскольку сначала не могли поверить. Но это так.

— Я сдаюсь. Просветите меня.

— Это «Вишну».

— Галофилия?

— Да.

— Они усваивают диоксид углерода из воды? В таком объеме?

— Да.

— Боже мой. Это же невероятное количество.

— Эмили говорила, что это напоминает систему коралловых рифов. И уходит в глубину намного дальше, чем мог достичь свет ее фонаря. Возможно, на сотни футов.

Халли потребовалось меньше секунды, чтобы переориентировать мысли в иное направление.

— Вы представляете себе значимость того, что здесь происходит?

— Подождите, это еще не все.

— Есть что-то еще?

— Есть. Образец, который мы исследовали, усваивает не только диоксид углерода; он производит еще и некий горючий побочный продукт, который на молекулярном уровне отличается от дистиллятов нефти.

— И в чем его отличие?

— При его сгорании выделяется на семьдесят пять процентов меньше отходов, чем при сгорании топлива, получаемого из нефти.

— Это может остановить изменение климата. Если сжигать этот побочный продукт в промышленных объемах.

— Значит, вы поняли суть. Все правильно. Это сможет замедлить глобальное потепление, одновременно вытеснив нефтяное топливо. Конечно, пока нельзя говорить о каком-либо практическом применении этого продукта. Но возможность, хотя и весьма отдаленная, все-таки существует.

— «Вишну» — хорошее имя для него.

— Я тоже так думаю.

— Несколько минут назад вы выглядели счастливым. А теперь нет. Мне показалось, вы будете прыгать до потолка.

— Я думаю, это и могло послужить причиной убийства Эмили.

Его слова потрясли Халли.

— Вы имеете в виду контакт с экстремофилом?

— Нет. Мы работали в соответствии со строжайшими правилами биозащиты, и мы работали вместе. Если бы ее убил «Вишну», я бы сейчас здесь тоже не сидел.

— Тогда я вообще ничего не понимаю.

— Ее убил кто-то, кто боится «Вишну».

— Кому может прийтись не по нраву открытие, подобное этому?

Но еще до того, как Халли озвучила этот вопрос до конца, она уже знала ответ — ответ такой очевидный и ясный, что она поняла всю глупость заданного ею вопроса.

— Самые богатые люди на земле — это те, кто производит топливо из нефти. Следом за ними идут те, кто продает это топливо.

Первой мыслью Халли было: «Он, похоже, тронулся. Это явная паранойя».

— Позвольте мне убедиться, что я правильно поняла ваши слова. Вы полагаете, Эмили убил кто-то, кто связан с добычей и переработкой нефти?

— Что является фундаментальным средством научного подхода? Метод исключения. Пользуясь им, я не могу предложить другого приемлемого объяснения.

От его слов все в голове Халли смешалось, мысли путались.

— А кто-нибудь из ученых, работающих здесь, связан с нефтяными монополиями?

— Из ученых никто, насколько мне известно. Но кое-кто из персонала станции с ними связан.

— И кто же это?

— Начальник станции работает на НАСИ, которая входит в структуру ГЭНЕРГО. Вы это знаете?

— «Глобальная Энергетическая Корпорация»… — задумчиво, как бы про себя, произнесла Халли. — Это у них в прошлом году произошел огромный разлив нефти в Северном море.

— Нефть правит миром. А если здесь есть человек, который безоговорочно выполняет приказы, то это Грейтер.

— Не знаю, что и сказать на это, Фида. Не натяжка ли это?

— Да неужели? Начнем с того, что он неуравновешенный. И что для него значит лишить жизни одного человека ради сохранения миллиардов, а может быть, и триллионов прибыли? Я думаю, для них это то же самое, что раздавить таракана.

Халли не могла избавиться от мысли, что все сказанное им слишком невероятно, слишком отдает сумасшедшей теорией заговора. Но постепенно она начала припоминать… Какая-то корпорация несколько лет назад инициировала ее увольнение, причем с позором, из БАРДА по сфабрикованным обвинениям. Крот, работавший на эту корпорацию, убил трех человек и едва не убил и ее во время экспедиции в мексиканскую пещеру. Бауман потом рассказал ей кое-что.

Чем больше Халли думала о том, что только что сказал Фида, тем более реальным казались ей его предположения. Одна жизнь в сравнении с миллиардами прибыли. Может быть, триллионами. В этом нет ничего невероятного. Печально, но это правда. Именно так и делаются дела. Так было всегда. Бизнес есть бизнес. Подобная риторика служит лишь для того, чтобы приукрасить правду, сделать ее менее отвратительной. И для того, чтобы смириться с такой ситуацией было не так больно. Оставался только один, вполне очевидный вопрос.