Страшные сказки Женщины в белом - Крис Пристли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это настоящие волосы? — спросила Эмма, но тут заметила, что в другой руке кукловод держит еще одну куклу. Она тоже выглядела знакомо.
Это был вылитый Джеральд в миниатюре, но странным образом в кукле было больше жизни, чем в настоящем Джеральде. По сравнению с ним лицо куклы выглядело более одушевленным.
— Станцуйте для леди, — сказал кукловод.
К изумлению Эммы, кукла, похожая на Джеральда, и те другие, что висели в повозке, медленно зашевелились.
— Ну же. — В голосе кукловода появилась злость. — И вы называете это танцами? Танцуйте!
В ответ куклы задвигались быстрее и стали выделывать головокружительные коленца.
— Как это у вас получается? — спросила Эмма, с улыбкой глядя на скачущих кукол. Кукловод снова постучал себя по носу и подмигнул ей.
— Не могу же я раскрыть тебе все свои секреты, правда? — сказал он. — Вот. Можешь посмотреть Арлекина, если хочешь.
И, не дождавшись ответа Эммы, кукловод вложил куклу ей в руки. Эмма ахнула. Арлекин был восхитительный. И вдруг он пошевелился. Он повернул голову и посмотрел на нее.
Эмма выронила куклу, будто та раскалилась добела, и кукловод засмеялся. Это просто еще один замысловатый фокус, подумала она. И как только ему это удается? Но пока она гадала, Арлекин поднялся на свои крохотные ножки и пошел обратно к кукловоду. У Эммы вдруг закружилась голова.
Ну конечно. Вот кого она видела (и даже смутно узнала) тогда во сне. Вот кто бежал по саду. Это он проник в ее комнату. Это он отрезал ее волосы, забрал их и принес этому человеку, чтобы тот сделал по куклу по ее подобию, и с ее же волосами. Но зачем?
Внезапно Эмма почувствовала, что падает, задыхается, слабеет и парит в воздухе словно пушинка, парит на теплом летнем ветру.
Затем она вдруг увидела саму себя, а вместе с тем услышала стук колес под ногами. Она смотрела на безжизненную девочку в переулке, ту, которая когда-то была Эммой, но теперь в ней едва ли осталось что-то, кроме крови, костей и бледной усталой плоти.
Все лучшее, что было Эммой, мерно раскачивалось в повозке. Она повернулась к кукольному Джеральду и слишком поздно поняла, что мальчик, которым он раньше был, пытался предупредить ее даже во сне и отпугивал от кукольного театра, чтобы Эмма не разделила его судьбу. Но напрасно.
— Едем, мои прекрасные, — сказал кукловод. — Пора нам найти новых товарищей для игр.
С этими словами он щелкнул поводьями, и повозка с грохотом покатилась по мощеному переулку.
* * *
Мои жизненные силы тоже словно бы кто-то похитил. Я снова почувствовал, что забываюсь, и хотя голос Женщины в белом по-прежнему доносился до меня, он становился все более неземным и похожим на эхо.
— А вам нравится театр? — говорила она.
— В детстве я любил кукольный театр, — ответил я, собрав всю свою волю. — Увидев его, я всегда бежал посмотреть. Меня приходилось уводить силой. Я всегда находил их увлекательными.
— Совсем как Эмма, — ухмыльнулась Женщина в белом.
— Да, пожалуй, что так, — ответил я, не вполне уверенный, что мне приятно сравнение с несчастной девочкой. — Хотя, думаю, куклы всегда немного меня пугали, — добавил я, припомнив странный трепет, который у меня вызывали их разрисованные личики.
Образ повозки, полной висящих в ней кукол, пронзил мое воображение, словно разряд молнии. Я практически слышал стук колес уезжающей повозки и снова отчетливо ощутил нечто незримое. Оно было рядом, но я не мог его разглядеть. Знал только, что это нечто еще более ужасное, чем кукловод.
— А что вы скажете о настоящем театре? — спросила Женщина в белом. — О настоящих, живых актерах?
Я был рад избавиться от своей фантазии. Покачал головой, будто пьяный, и покраснел, вспомнив кое-что забавное. Дама приподняла бровь. Я глуповато ухмыльнулся.
— Однажды в субботу мы с несколькими товарищами из школы отправились в Лондон и пошли в мюзик-холл. Было страшно весело. Там был мужчина, который выбрался из бака с водой. А одна собака исполнила государственный гимн.
— Звучит замечательно.
— Боюсь, некоторые шутки бы вас возмутили.
Она улыбнулась.
— Там была леди, которая… — начал было я, но не смог подобрать вежливых выражений, чтобы описать действия этой леди, а потому сконфуженно поглядел на спящего Епископа и потер руки.
— А настоящий театр? — спросила она. — Что вы скажете о великом барде — Шекспире?
— Думаю, я видел недостаточно, чтобы судить. Однажды отец водил меня на «Макбета». Очень занимательно.
— Ах, «Макбет». Прекрасный выбор. А почему, как вам кажется, пьеса вам так понравилась?
Прошла вечность, прежде чем ее слова достигли моего слуха, будто нас разделяла не пара футов, а целое ущелье. Воздух словно сгустился, и мы застыли в нем, как в желе. Я из последних сил сосредоточился на Женщине в белом и подгонял разум, чтобы тот скорее сочинил ответ.
— Что ж, полагаю, мне понравился сюжет о ведьмах, предсказаниях и прочем, хотя вы и сказали, что я люблю все рациональное. И мне, как вы знаете, нравятся мрачные истории. Ну а в «Макбете» много крови, убийств, привидений и много чего еще.
— Совершенно верно.
Я на мгновение закрыл глаза, но тут же открыл их, испытав жуткое ощущение, что падаю.
— И, конечно, мне нравится все, что связано с историей, — продолжил я. — Рыцари, воители и так далее. Я бы очень хотел отправиться в прошлое и посмотреть, как все действительно было в те времена.
— Вы хотели бы? — Ее голос звучал равнодушно. Почему-то девушек обычно не слишком интересуют подобные вещи. Отчасти поэтому я считал, что собеседницы из них никудышные.
— О да. Разве не замечательно было бы понаблюдать за битвой при Гастингсе или осадой Трои? Не могу представить себе ничего более увлекательного.
Женщина в белом наградила меня довольно сочувственным взглядом.
— Битвы не столь увлекательны, как вам кажется.
Для того, кто никак не мог иметь опыта военного дела, она произнесла эти слова с холодной и странной уверенностью. И тут меня озарило.
— Возможно, вы медсестра, мисс? — сказал я, взмахнув в воздухе указательным пальцем на манер университетского профессора, решившего особенно трудную математическую задачку.
Она склонила голову набок и улыбнулась.
— Нет, — ответила она через мгновение. — Нет, дорогой мальчик, я не медсестра. Хотя меня часто призывали к больным, и надеюсь, что иногда эти визиты приносили им облегчение.
Женщина в белом взглянула на часы.
— Который час? — спросил я.
— У меня есть для вас еще одна история, — сказала она. — Хотите
