Страшные сказки Женщины в белом - Крис Пристли

Крис Пристли

Страшные сказки Женщины в белом

Иллюстрации Дэвида Робертса

Text copyright © Chris Priestley, 2009

Illustrations copyright © David Roberts 2009

This translation of Tales of Terror from the Tunnel‘s Mouth is published by Samokat Publishing House by arrangement with Bloomsbury Publishing Plc

© Александрова Н., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом „Самокат“», 2023

Любое использование текста и иллюстраций допускается только с письменного согласия Издательского дома «Самокат».

* * *

Крис Пристли — английский писатель, мастер «страшилок», от которых кровь стынет в жилах, по спине бегут мурашки, а душа уходит в пятки.

* * *

Х. С. с благодарностью

Поезд

Это было мое первое самостоятельное путешествие по железной дороге. Мачеха поехала провожать меня на вокзал и принялась донимать непрошеными объятиями, поцелуями и сюсюканьем, которые служили у нее проявлениями нежности.

Мой отец был на войне, сражался с бурами под палящим солнцем Южной Африки, и я бы с радостью присоединился к нему, лишь бы ни на секунду не оставаться с его надоедливой нудной женой. Хотя наши с отцом отношения тоже едва ли можно назвать близкими.

Однако, к моему счастью, каникулы все же подошли к концу, и теперь я отправлялся в новую школу. В обычных обстоятельствах я, без сомнения, волновался бы из-за этой перемены, однако недели с мачехой оказались тяжким испытанием и закалили и укрепили мой характер настолько, что я был готов к встрече с любыми возможными трудностями. Я не боялся ничего.

По крайней мере, так мне казалось.

Мы ждали на платформе почти полчаса: мачеха настояла, чтобы мы приехали до абсурдного рано, — так сильно она беспокоилась, что я опоздаю на поезд.

Мы сидели на платформе на деревянной скамье. Беседа иссякла, и я читал «Иллюстрейтед Лондон Ньюс», а мачеха дремала. У нее невероятная способность засыпать в мгновение ока. Стоит обычному распорядку прерваться — и вот она уже спит. Готов поклясться, что в ней больше от кошки, чем от человека.

Я огляделся. Довольно приятное солнечное утро, непримечательная станция в сельской Англии. Пока мы сидели, прибыли трое или четверо пассажиров, а по платформе взад и вперед ходил начальник станции, тучный и бородатый. Каждые две минуты он взглядывал на часы, улыбался и дотрагивался до шляпы, приветствуя каждого, кто шел мимо.

По правде говоря, все было совершенно заурядно и до ужаса спокойно — пока мачеха, сдавленно вскрикнув, вдруг не очнулась от своей кошачьей дремоты: этот вскрик заставил меня подпрыгнуть на несколько дюймов и привлек к нам обеспокоенные и смущенные взгляды других ожидающих поезда пассажиров.

— Ради всего святого. — Я покраснел и изо всех сил старался не встретиться взглядом ни с кем из окружающих. — На нас все смотрят.

— О! — Мачеха повернулась ко мне с весьма безумным видом и дико вытаращила глаза. — У меня только что было ужаснейшее видение!

Самое время упомянуть, что она считала себя наделенной подобным даром.

— Вам приснилось, — ответил я и улыбнулся смотревшему на нее джентльмену, который, судя по выражению лица, задавался вопросом, не сбежала ли эта дама из лечебницы для душевнобольных, — надо сказать, не без основания.

— Но, дорогой мой, я явственно ощутила присутствие опасности, смертельной опасности, — сказала она, глядя на меня все в том же смятении.

— Что вы такое говорите, мадам? — прошипел я.

— Я предпочла бы, чтобы ты не называл меня так. — Она прижала ладони к вискам.

Я прекрасно знал, что ей это не по душе, но ни за что на свете не назвал бы ее матушкой, как она того хотела.

— Так что за опасность? — спросил я.

— Не знаю, — ответила она. — Я вижу… Вижу поцелуй.

— Поцелуй? — Я рассмеялся. — Они, кажется, неопасны — по крайней мере, не смертельно. Разве что мне придется целоваться с крокодилом.

— Поцелуй, — повторила она. — И тоннель — длинный, темный, жуткий тоннель…

— Меня ждет поцелуй с тоннелем? Что ж, это, пожалуй, немного опасно, — сказал я с издевательской ухмылкой.

Однако мачеха продолжала смотреть на меня самым странным образом, и каким бы смехотворным ни казалось ее заявление, что-то в ее взгляде настораживало, и я поневоле отвернулся.

Опять это ее «видение». Такое же смутное, как и обычно. Я вздохнул и посмотрел на пути, желая, чтобы поезд пришел поскорее. Я всем сердцем хотел уехать от нее подальше.

— Вы заснули. Это был всего лишь сон. — Мне с трудом удавалось скрыть презрение. — Или сновидение, или что там обычно снится, когда решаешь вздремнуть на вокзале среди бела дня.

Мой тон возмутил мачеху.

— Будь добр, не говори со мной так, — сказала она.

— Если я вас оскорбил, прошу простить, — ответил я и отвернулся.

Но я совсем не раскаивался.

С путей раздался свисток, возвестивший скорое прибытие моего поезда. Какое облегчение! Я поднялся на ноги.

— Что ж, мне пора.

— Мой дорогой мальчик. — Мачеха кинулась мне на шею самым вульгарным образом.

— Прошу вас. — От неловкости я поморщился. — Люди смотрят.

Наконец я выпутался из ее объятий и, подхватив сумку, направился к вагону. Она схватила меня за рукав.

— Я бы предпочла, чтобы ты поехал другим поездом.

Я не остановился.

— После того, как мы прождали здесь почти час? Вот еще.

Нет уж, я больше ни на миг не задержусь на этой платформе! Я ступил в вагон и с силой захлопнул дверь, надеясь тем самым отчасти продемонстрировать свои чувства. Сквозь стекло в верхней части двери я видел, как мачеха одной рукой прижимала к лицу носовой платок, а другой обмахивалась на манер веера, словно вот-вот упадет в обморок (разумеется, исподтишка озираясь в надежде на публику).

Клубы пара скрыли ее — немало порадовавшая меня иллюзия, — но, когда поезд тронулся, я мельком увидел, как она лихорадочно машет вслед, и, притворившись, что не замечаю ее, отправился искать себе место.

Я пошел по коридору, заглядывая в купе, пока не обнаружил одно со свободным местом у окна. Единственным его пассажиром был строгий джентльмен с военной выправкой и красным лицом, тяжелым, выдающимся вперед подбородком и пышными усами. Назовем его Майором. Я вошел, и он кивнул в знак приветствия.

— Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам, сэр? — спросил я.

— Нисколько, — ответил он, выпрямляясь