Социология - Юрий Гревцов

Р. Давид пишет, что сильнейшим фактором, сдерживающим правовое развитие России, являлась не столько юридико-техническая отсталость, сколько порожденное особенностями исторического развития страны отношение к праву. Во всей континентальной Европе, так же, как и в Англии, право рассматривается как естественное дополнение к морали и как одна из основ общества – нет общества без права. Авторы из западных стран могут сколько угодно насмехаться над юстицией и судами, высмеивать их слабости, но ни один из них не представляет себе общества без права, правосудия. Но такое отношение мало что значило в России, точнее оно там ничего не стоило. Л. Н. Толстой желал исчезновения права и создания общества, основанного исключительно на христианской любви и милосердии.[84]

Славянофилы, народники, марксисты, не говоря уже об анархистах, рассматривали право как явление, чуждое или даже вредное российскому обществу (мотивировки такой оценки были, конечно, разные).

Н. А. Бердяев считал, что именно с русским коллективизмом связано отрицательное отношение к праву, смешение права с моралью. Отрицание права, которое у русских шло и слева, и справа, есть отрицание личности, порабощение ее коллективизмом. Право призвано защищать личность от посягательств на нее злой воли. Именно право делает свободу личности не зависящей как от добродетели, так и от пороков других людей, от их нравственного уровня и произвола. Право делает возможной свободу личности даже при существовании зла или дурной воли людей. Русские смешивают право с моралью и ставят судьбу личности в зависимость от нравственного сознания людей, их добродетелей. Но есть свобода, которая должна быть гарантирована человеку и при порочности людей, при склонности их к насилию. Этого никогда не принимало народничество, как правое, так и левое. Такое отрицание права есть ослабление личного самосознания, есть недостаток личного достоинства, есть погружение в безликий коллектив.[85]

Д. А. Кавелин (1818–1885) замечал, что в истории русских правовых институтов личность всегда заслонялась семьей, общиной, государством и не получала своего юридического определения. По мнению Герцена, «правовая необеспеченность, искони тяготевшая над народом, была для него своего рода школой. Вопиющая несправедливость одной половины законов научила его ненавидеть другую, он подчиняется им как силе. Полное неравенство перед судом убило в нем всякое уважение к законности. Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает закон повсюду, где это можно сделать безнаказанно; и совершенно так же поступает правительство».[86]

По мнению современного английского исследователя Р. Пайпса, самобытность правового развития России обусловливалась и таким фактором, как неразвитость (или недоразвитость) в ней основных институтов феодального этапа развития страны. Он подчеркивает, что «хроническое российское беззаконие, особенно в отношениях между стоящими у власти и их подчиненными, проистекает в немалой степени из-за отсутствия какой-либо договорной традиции, вроде той, что была заложена в Западной Европе вассалитетом».[87]

В послереволюционной России с особой силой заявил о себе законодательный фасад, за которым протекала реальная жизнь, причем по правилам, резко расходящимся с начертанными на официальном законодательном фасаде. В немалой степени это было связано с той ролью, которая официально признавалась за государственной властью, в том числе и в области правотворчества. Эта роль была, конечно, гипертрофированна, государство выступало единственной и исключительной силой, устанавливающей, ограничивающей и отменяющей любые правовые возможности людей.

Российское общество никогда не было избаловано механизмами и гарантиями, обеспечивающими человеку тот или иной уровень пользования правами, их защиту, включая право на безопасность. Потому что не знало их. В конце концов российскому обществу были дарованы четыре (1918, 1924, 1936, 1977 гг.) конституции, в каждой из которых государство считало возможным замалчивать универсальные юридические ценности и гарантии этих ценностей: естественные права и свободы, прямой порядок действия основных норм конституции, принцип разделения властей и многое другое. Даже то, что провозглашалось в конституциях, не обеспечивалось надежными гарантиями использования и защиты.

Начиная с 90-х гг. двадцатого столетия обозначился некоторый сдвиг в правовом развитии и становлении правосознания в недрах российского общества. Возможность широкого знакомства с серьезными работами в области права (как отечественными, так и зарубежными), расширила кругозор определенной части общества, стимулировала развитие юридического мировоззрения. Все это вызвало усиление интереса к праву у более широкой аудитории. Последующие социально-экономические преобразования действовали в этом же направлении как бы из глубин общества. Но слишком отягощена, видимо, наша действительность традициями и стереотипами коллективистского развития и социалистического образа жизни. Государство продолжает нещадно экономить на правовом развитии своих граждан, прежде всего на корпусе профессиональных юристов, которых у нас все еще заметно меньше, нежели в соседних европейских странах (судей, к примеру, на сто тысяч населения у нас в несколько раз меньше, чем в Германии, Франции и др.). Все это сказывается на качестве юридических услуг, оказываемых населению.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Муромцев С. Определение и основное разделение права. М., 1879. С. 14, 33, 48.

2

Дюркгейм Э. Курс социальной науки // Социология. Ее предмет, метод, назначение. М., 1995. С.178.

3

Дюркгейм Э. Курс социальной науки // Социология. Ее предмет, метод, назначение. М., 1995. С.178.

4

Штомпка П. Социология социальных изменений. М., 1996. С. 120.

5

Giddens A. Social Theory and Modern Sociology. Cambridge: Polity Press, 1987. Ch. 2. P. 22–51 (Пер. Е. Якимовой).

6

Giddens A. Social Theory and Modern Sociology. Cambridge: Polity Press, 1987. Ch. 2. P. 22–51 (Пер. Е. Якимовой).

7

Дюркгейм Э. Указ. соч. С. 176.

8

Муромцев С. А. Указ. соч. С. 34.

9

Гидденс Э. Указ. соч.

10

Томпсон Дж. Л., Пристли Дж. Социология. М. – Львов, 1998. С. 7.

11

Смелзер Н. Социология. М., 1994. С. 14.

12

Ковалевский М. М. Социология. СПб., 1910. Т. 1. Социология и конкретные науки об обществе. С. 9.

13

Привод. по: Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993. С. 547 и сл.

14

Ядов В. А. Стратегия социологического исследования. М., 1998. С. 18.

15

Привод. по: Штомпка П. Указ. соч. С. 19.

16

Привод. по: Штомпка П. Указ. соч. С. 135–137.

17

Привод. по: Штомпка П. Указ. соч. С. 27–28.

18

Арон Р. Указ. соч. С. 361.

19

Дюркгейм Э. Указ. соч. С. 197.

20

Дюркгейм Э. Указ. соч. С. 197.

21

Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права. СПб., 1998. С. 78 и сл.

22

Адомант К. Нормативная логика – теория метода – юридическая политология: Сб. статей по теории права (1979–1985) // Общественные науки за рубежом. Реферативный журнал. Сер. 4: Государство и право. 1988. № 3. С. 11 и сл.

23

Гидденс Э. Социология. М., 1999. С. 24–25.

24

Социология. Учеб. пособие / Под общ. ред. Э. В. Тадевосяна. М., 1995. С. 105–106.

25

Монтескье Ш. О духе законов. М., 1999. С. 13.

26

Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993.

27

Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, назначение. М., 1995. С. 167–199.

28

Ядов В. А. Стратегия социологического исследования. М., 1998. С. 14–43.

29

Миронов Б. Н. Социальная история России. В 2 т. Т. 2. СПб., 1999. С. 423–424.

30

Привод. по: Синха С. П. Юриспруденция. Философия права. Москва – Будапешт, 1996. С. 166.