Русская жена арабского наемника - Юлия Малахова

Мы решили-таки разморозить мои карточные счета и оплатили самый шикарный отель в Эль Гуне, охранявшийся от египтян получше, чем Мубарак от покушений недовольных. Наконец-то цивилизация и восточная роскошь! Мраморные ванные с доносящимися оперными ариями из вмонтированных в стены колонок, разбросанные лепестки жасмина и роз, сменная два раза в день постель и полотенца, электрокары для прогулок по дивному ботаническому саду внутри отеля. Рассвет на террасе спальни, где под роскошным балдахином стоит огрмоная кровать на случай, если ты хочешь встретить рассвет на открытом воздухе. Огромные рыбы, плещущиеся прямо у твоих ног под балконом и горлицы с цаплями, пристально рассматривающие тебя поутру.

Я поймала ящерицу и стала ее прикармливать. Цапли совершенно не боялись людей и быстро склевывали рыбку, принесенную им с ужина. Бабочки деликатно садились на прозрачные складки балдахина и я понимала, что рай можно купить за деньги. Спасибо Айдарчику, уговорившему меня сделать подлог. И овцы сыты, и волки целы — или наоборот? Да, какая разница? Главное, что мы счастливы, и мой любимый — цел и невридим — лежит рядом со мной.

Муж, как и я, наслаждался покоем и безмятежной роскошью ленивых буден.

В то, что у нас будет ребенок, он долго не верил, но вот уже неделю, как тот бойко пинал Ваэльку по уху, стоило папашке приложиться к моему разбухшему животу.

Я послала факсом заявление на декретный отпуск, которое произвело сенсацию в Конторе. На мое кресло усадили стареющего гомика, ожидавшего прибавки к недалекой пенсии. Гадюкина торжествовала, Щукина плескалась в городке Краб во Франции, Калерия Эрнестовна развелась со своим козлищем-стариком и уехала впервые в жизни отдыхать в Турицю. Одна! Люсенька наотрез отказалась от замужества с Федей и вытребовала у него деньги на открытие сети кальянных баров и пекарен в столице. Сотрудников она набирала сама, строго отбирая из приезжих арабов. За три месяца ее прибыль с размахом покрыла все прибыли Федора с его сделками, и теперь он, как пионер перед комсомольцем, стоит у Люськи в роли подшефного испытуемого. Лишь один Маркус исчез неведомо куда.

Возможно, он где-то в глубинах Сахары сидит в тайном зале и читает мудрые книги? Или посылает в опасную дорогу очередную влюбленную русскую дурочку? Или выступает с докладом о находках где-то в Европе? Получил ли он мои подарки, спрятанные в тайнике в Гизе? Никто из его семьи и родственников ничего не знал об этом веселом простом египтянине в неизменной полосатой галабее и кружевной шапочке на затылке.

Садат — толстый и веселый адвокат — лишь раз позвонил мужу, сказав, что визы за нас получили другие люди, и мы можем теперь забрать свои паспорта у его посыльного. За особое вознаграждение на Востоке умеют все-таки устраивать любое дело быстро и блестяще. Вот и мы, не выходя из роскошной спальни, получили все необходимые документы на выезд. Садат — хорошие деньги, мы же с благодарностью гладили хранимые под простыней паспорта сирийцев и ждали возможности улизнуть отсюда в Лондон.

Глава 31. В компании с мумией

На одном из последних ужинов в отеле нам к столику принесли шампанское. Изумленно взглянув на оифицианта, говоришем на чистейшем английском, мы развернули крохотную записочку на визитке. На ней красовалась очень красивая и абсолютно лживая надпись «Хайм Рабинович, композитор». Татарские глазки и хохоток за столиком на одну персону вывели меня из ступора.

Айдар вежливо обменялся рукопожатием с моим мужем и я их представила друг другу — «муж» и «одноклассник». После еле выговоренного заикой «Вот так встреча! После двадцати лет!» и прочего вранья, мы закончили бутылку и вышли прогуляться к морю. Ваэль приветливо и обстоятельно отвечал на все татарские вопросы, не ожидая подвоха. Я же во всем видела тайный смысл, даже в воспоминаниях однокашника про то, как его мама — Царствие Ей Небесное! — учила меня тонко раскатывать и резать подсушенную лапшу.

Они оторвались от меня и ушли на пирс, о чем-то оживленно беседуя. Малыш больно пнул меня и выставил пятки поперек пупка, я его легонько пощекотала и он начал ворочаться. Весь живот чесался так, что я оперлась о пальму и стала остервенело чесаться через тунику. Изумленный охранник, скрывавшийся в кустах, не занл как реагировать — ему показалось, что я делаю ему авансы и он уже почти расстегнул ширинку, как вернулись мои мальчики и мы медленно удалились смотреть очередное шоу на крохотную эстраду.

Ваэль ни словом не обмолвился мне о том, что они так долго обсуждали с татарином на пирсе. Да и Айдар исчез как-то быстро и суетливо опустив глаза. Чмокнул меня по-братски и сказал, что все контакты — на его визитке, и ему пора в Хайфу. Мы обещали списаться через соцсети и выйти в скайп. И с облегчением помахали друг другу рукой, когда Айда садился в шикарный лимузин.

На рассвете когда туристская Хургада лишь замирает на десяток минут в тишине, Ваэль ворвался на террасу, где я кормила целую стаю птиц, и срочно стал собирать наши сумки. Потеряв половину вещей, схватив меня в охапку, он вывез меня на электрокаре к выходу отеля, больше напоминавшего дворец шейха и, быстро перегрузив скарб и беременную жену в повозку с ослом, отправился в путь. Ничего не сказав, сжав под тряпками мой рот крепкой рукой, любимый вез меня через посты и кордоны. Я узнавала по шуму и запаху квартальчики Хургады и понимала, что, пока туристы спят или забивают лежаки на пляже, в городе идет огромная облава. Из обрывков разговоров стало ясно — полиция получила уведомления о трех заминированных точках курорта, в том числе одного отеля, но вместо того, чтобы оповестить туристов, проводит облавы и ищет места взрывов. Городок, выросший лет пятнадцать назад на месте американской военной базы, напоминал то райские кущи, то разбомбленную деревушку под Ханоем времен американо-вьетнамской войны, в зависимости от того, с какого угла на городок посмотреть.

После появления бедуинов в столь охраняемом городе, все секретные службы, армия и полиция встрепенулись и начали искать заложенные сепаратистами бомбы. Разминировав несколько автомобилей и обнаружив тикающее устройство в самом шумном и популярном интернет-кафе на главной улице — Шератон роуд, агенты словно обезумели, а полиция запросила у Каира особых полномочий. Туризм, приносящий правительству Мубарака двенадцатую часть всего бюджета, не мог быть подорван. Более тринадцати миллионов мужчин — турагентов, сотрудников отелей, ресторанных работников, владельцев лавочек, салонов и интернет-кафе были в нем задействованы и кормили свои семьи за счет русских, немецких, британских и польских туристов.