Убийства в Солтмарше. Убийство в опере (сборник) - Глэдис Митчелл

– Да. Вы про те подложные письма и все такое прочее?

– Письмо было не подложное. Если вы говорите о послании, полученном Бертом, то его написала сама девушка с определенной целью, и свою цель оно выполнило, хоть и не так, как планировала Кора. Его написали, чтобы создать у Берта впечатление, что в момент отправки письма Кора находилась в некоем месте. Однако когда его отправили, она была уже мертва. Такой оборот событий она не предвидела. Думаю, ее возлюбленный тоже.

– Но почему он ее убил? – спросил я, по нашему молчаливому уговору не упоминая имени сэра Уильяма.

– Вопрос следует ставить иначе: убил он ее или нет?

До чего утомительно было с ней беседовать… Со строгой гримасой она погрозила мне желтым пальцем и продолжила:

– Он с ней развлекался, заставил поверить, будто они уедут вместе на то время, пока «Пташки» будут на гастролях. Кора по-своему любила Берта и не бросила бы навсегда. Однако у нас нет фактов, указывающих, что Кору Маккенли убил ее любовник. Она принадлежала к вполне определенному типу женщин. У них нет образования, нет никаких особых интересов или занятий. Они любят очаровывать мужчин и на удивление снисходительно относятся к их недостаткам – с них довольно, если мужчина веселый и небедный. В этой глухой деревушке у Коры только и было развлечений, что морочить голову Берту. Помните, к примеру, вечер, когда юный Куттс сидел с Корой, пока Берт и Йорк ходили в деревню за книгами?

– Вы имеете в виду Гэтти на крыше? – Я, как всегда, проявил сообразительность.

– Да. Какое у вас сложилось впечатление о поведении Коры?

– Когда я пришел, она казалась совершенно взвинченной.

– Именно. И она, разумеется, вовсе не думала, что на крыше озорничают мальчишки.

– Согласен, не думала.

– Почему она вообще так испугалась?

– Уильям тоже испугался.

– Естественно. Страх – самая заразительная из всех болезней. Но согласитесь, Кора могла подумать, что на крыше прячется ее любовник и Берт, возвращаясь со станции, его увидит!

– Кто? Гэтти?! Да, это объясняло бы странности миссис Гэтти. Неверный муж, измены и все такое. Хотя трудно представить коротышку Гэтти в роли донжуана. И потом вы же согласились, что ее любовник живет в Манор-Хаусе.

Миссис Брэдли тяжко вздохнула, уж не знаю почему.

– Я говорю не о Гэтти, – страдальчески произнесла она.

– Так ведь на крыше был Гэтти! С этим-то не поспоришь!

– Я и не собираюсь спорить. – Она как-то вдруг обмякла. Да уж, в таком возрасте люди быстро устают. – На крыше прятался Гэтти, верно. Однако Кора могла думать, что там ее любовник. Так вам понятнее, мой мальчик?

– А, да, да, ясно. – Нет бы сразу объяснить все нормально. – Значит, у ее любовника примерно та же комплекция…

Миссис Брэдли обдумала мои слова.

– Это можно проверить, – медленно молвила она. – Мне как раз нужен повод явиться в Бунгало. Хочу посмотреть, как Берт принял новости. Он уже должен знать. Идите домой, возьмите Уильяма Куттса, а я пойду в Моут-Хаус за мистером Гэтти.

Мне самому жутко любопытно было узнать, как Берт принял известие об убийстве Коры, но когда наш странный квартет поднимался по крутой извилистой дорожке, ведущей в Бунгало, мне совершенно расхотелось просить его об участии в следственном эксперименте, предложенном миссис Брэдли. Она придумала, чтобы мы по одному забирались на крышу и топтались над гостиной. Уильяму предстояло сидеть в комнате и записывать в тетрадь различия в производимых нами шумах под номерами, не зная, кто из нас в какой очередности выполняет акробатические трюки. Против того участника, от которого будет столько же шума, как от Гэтти в ту ночь, ему следовало поставить крестик. Мальчика это весьма развлекало.

Берт держался угрюмо. Нам он сказал, что произошедшее его ничуть не удивило. Он, дескать, в неверности Коры и не сомневался – слишком уж она строила из себя добродетельную жену. Берт, нечего и говорить, выразился иначе. Его слова больше подошли бы для комедии времен Реставрации, а не для скромного повествования о событиях в деревне Солтмарш.

Признаков скорби он не выказывал, разве что был задумчив и раздражителен. На эксперимент миссис Брэдли согласился сразу, хоть ничего и не понял, – и сам не возражал полезть, и нам разрешил. С Гэтти он разговаривал вполне прилично и даже предложил нам выпить. Миссис Брэдли поблагодарила от имени всех, но сказала, что дело прежде всего.

День стоял дивный. После убийств, уж не знаю почему, погода исправилась. Я растянулся на крыше, умостившись в желобок между двумя скатами; туловище было на солнце, а ноги в тени. Солнышко пригревало; устроился я удобно и, прикрыв шляпой лицо, ждал сигнала. Берт шел по списку первым, Гэтти вторым, а я третьим. Сигнал последовал минут через пять. Я вытянул ноги, встал сначала на четвереньки, потом на колени и осторожно пополз вдоль желобка в сторону гостиной. Во время ночного приключения Гэтти был в теннисных туфлях, и сегодня мы все обулись так же. Пока я полз, поглядывал на задний двор. Там находился слуга Фостер Вашингтон Йорк. В его красивых руках был топор, которым он колол дрова. Держался слуга с царственной грацией, я даже загляделся. Однако же для нашего эксперимента требовалась тишина; я тщетно пытался привлечь его внимание; потом из-за угла появилась миссис Брэдли и попросила его прекратить работу.

Я старался передвигаться ловко, как кошка, но весь перепачкался, потерял опору и стал сползать, пока моя нога не уперлась в сточный желоб. Потом я спустился, и мы пошли изучать записи Уильяма.

Разница в нашем весе была не настолько велика, чтобы Уильям заметил существенные отличия. Берт весил немногим больше восьмидесяти килограммов, Гэтти поменьше семидесяти, а я где-то посередине.

– Не могла Кора определить, кто там ползал, – заключил я.

Миссис Брэдли поблагодарила Берта и сделала мне знак уйти вместе с остальными. Я счел это неразумным. Если Кору убил Берт, к чему я уже склонялся, не годится слабой и хрупкой женщине оставаться с ним наедине. И потому, выпроводив остальных, я остановился на небольшом расстоянии от дома на тот случай, если Берт что-нибудь выкинет. Он ничего не выкинул, и через десять минут появилась миссис Брэдли. Выйдя из ворот, она со зловещим добродушием помахала нам.

– Нашли доказательства? – спросил я.

– Доказательства?

– Что Берт убил Кору.

– А, нет. А вы этого ожидали? Он ведь ее и не убивал.

– Слишком уж он спокоен, – заметил я.

– Если бы он горевал, было бы куда подозрительнее. Как по-вашему?

Ее заявление застало меня врасплох, и я его обдумывал, пока мы спускались с горы.

– Вы видели, как слуга колол дрова? – спросила миссис Брэдли.

– Видел. Складный парень, правда?

– Да. – В следующий раз она заговорила, когда мы подошли к воротам Манор-Хауса. – А как в деревне относятся к цветным? Только не нужно ходить и расспрашивать! Не хочу, чтобы беднягу записали в убийцы. Я должна как-то выяснить… А нельзя ли попросить мистера Куттса, чтобы он прочел на эту тему проповедь? Тогда я смогу спокойно работать, и люди не будут связывать мои расспросы с убийствами.

Старый Куттс, который всегда рад подсказкам, с удовольствием воплотил ее идею в жизнь в своем воскресном выступлении. Да, тут я согласен с миссис Куттс. Его потуги никак не назовешь проповедью.

В понедельник я пошел в «Герб Морнингтона» – в баре шла оживленная дискуссия. Все соглашались с тем, что негры тоже люди, и относиться к ним следует как к нашим братьям-христианам. Камнем преткновения стал, однако, вопрос о смешанных браках. Никто не желал жениться на негритянке, а от мысли, что их дочери могут выйти замуж за негров, у спорщиков просто пена на губах вскипала – больше чем от пива, которое они тем временем усердно поглощали.

Я, нечего и говорить, следовал нашему негласному уговору и сам никого ни о чем не расспрашивал, а если спор разгорался при мне, повторял тезисы викария.

– Ну и как? – спросила меня миссис Брэдли.

Я рассказал ей про общий настрой и поинтересовался делом Коры.

– Это уже другой разговор. – На миг миссис Брэдли призадумалась, потом неожиданно поинтересовалась:

– Мэг хоронили в пятницу, не так ли?

Я ответил утвердительно.

– Как я уже упоминала, убийца старался поменьше рисковать. – Она говорила словно сама с собой. – Однако между вторником и четвергом он пошел на большой риск.

– То есть?

Миссис Брэдли только фыркнула.

– Просветите меня, – попросил я.

– Не знаю, как быть, – сказала она наконец. – Я ведь не мстительна. И казнь через повешение не одобряю. Порой об этом жалею. Все бы отдала, лишь бы не уметь смотреть на события с разных точек зрения. А иногда, дорогой Ноэль, просто хочется верить в адские муки.

В заключение речи она взвизгнула – куда там трубе иерихонской. Совершенно невозможная женщина.

Глава XIII

Маразм на скамье присяжных