Собрание сочинений. В 4-х т. Том 2. Месть каторжника - Луи Жаколио

— Вас обманули, отец, он не мог встать с постели из-за своей раны!

— Я говорю вовсе не с чужих слов: я сам его видел.

— В таком случае он был с перевязанной рукой!

— Ничуть не бывало!

— Здесь кроется какая-то ошибка, это невозможно! Мало зная их, вы приняли старшего брата за Мануэля…

— Это еще возможно; но есть средство решить этот вопрос — это отправиться в особняк де Кастро.

— Я хотел предложить это вам, отец; моя карета уже готова.

Несколько минут спустя они с удивлением узнали, что оба португальца отправились в путешествие на несколько месяцев.

— Как! Несмотря на рану Мануэля де Кастро? — спросил Поль де Марсэ.

— Вы ошибаетесь, — отвечал слуга, принявший их, — господин Мануэль де Кастро совершенно здоров, как вы и я, и никакой раны у него нет!

Несчастный заместитель прокурора не знал, что и подумать, слыша все это.

— Нет раны! — повторил он машинально. — Но тогда…

— Тогда, мой дорогой сын, — с достоинством проговорил старый советник, — ты стал жертвой аферы международных авантюристов, которые теперь подло скрылись, чтобы у них нельзя было потребовать отчета в их действиях. Когда приходится иметь дело с подобными людьми, то им только платят, не вступая в пререкания… Подожди, мой сын… завтра эти люди получат деньги.

— Милостивый государь, — сказал в это время человек, который их принимал, — не разрешите ли вы мне сказать вам пару слов по секрету?

— Слуга этих…

— Я вовсе не слуга их.

— Так кто же вы?

Старый советник вдруг заметил, что из-за своего нервного состояния он не разглядел, что незнакомец выглядел весьма солидным и изящным господином.

— Я — первый секретарь при португальском консульстве.

Старик раскланялся и прошел в маленький кабинет, который указал ему собеседник. Когда он вышел, то был страшно бледен и держал спрятанный под сюртуком какой-то предмет, которого его сын не мог видеть.

— Что с вами, отец? — спросил молодой человек, энергия которого еще не ослабла благодаря клокотавшему в нем бешенству.

— Ничего, сын мой! Я только убедился, что эти люди способны на все… Не заботься ни о чем, я беру на себя заботу найти необходимую для уплаты сумму!

— Я должен герцогу Даминару лишь один миллион, отец; у меня оставалось пятьсот тысяч франков, которые я предназначал для других надобностей и которых не трогал. Я вам их пришлю!

— Хорошо, мой сын, остальное будет еще легче достать. Теперь я должен тебя просить кое о чем: мне нужно кое-куда съездить… одному.

— И вы хотите, чтобы я вам предоставил свою карету?

Старик сделал утвердительный знак.

— В котором часу я вас увижу, отец?

— Приходи не раньше завтрашнего утра; я думаю, что смогу тогда сообщить тебе приятную новость, что ты уже вне опасности очутиться в лапах этих господ.

Старик помчался скорей домой; он спешил узнать, что заключал в себе маленький пакет, который ему передал секретарь посольства.

Едва он вскрыл его, как тотчас же с глухим стоном выпустил из рук.

— А! — вскричал он. — Это месть!

Затем, придя в себя, добавил тихим голосом:

— Нет, это пробил час суда!..

Пакет заключал в себе обыкновенную визитную карточку, большого формата, как следовало по моде, на ней было два имени и следующая надпись:

Шарль Лефевр

Эрнест Дютэйль

Помни!

— О! Мне не нужно было этих слов, чтобы напомнить об этом, — продолжал старик, — ибо это воспоминание душит меня. За свою жизнь я совершил только один этот бесчестный поступок. Нужно было спасти свою семью от позора… и я не устоял… Теперь мстят моему сыну. Но я его буду защищать. Он не виноват; прежде всего, Тренкар должен дать миллион, который мне нужен. Разве не для него я забыл свой долг, не его спас, добившись осуждения двух его ни в чем не повинных служащих? Так пусть же он мне поможет теперь спасти сына, а иначе! — И старик угрожающе тряхнул головой, взял карточку, выпавшую из его рук, и тщательно уложил ее в свой бумажник.

В тот же день еще до четырех часов дня де Марсэ передал в банк Эусебио Миранда, под расписку за надлежащими подписями, один миллион пятьсот тысяч франков. Немедленно ему было дано письмо на имя Фроле, предлагающее начальнику полиции безопасности передать де Марсэ-отцу, советнику Кассационного суда, чек, который был передан Фроле лишь на хранение.

Старик отправился в префектуру во время присутствия и, прося не беспокоить ради него его зятя, прямо прошел в кабинет начальника полиции безопасности. Предупрежденный об этом Фроле принял его снисходительно, но несколько уклончиво, и извинился за ту ужасную миссию, которую ему пришлось выполнить по отношению к господину де Марсэ единственно ради того, чтобы избежать в этом деле огласки, а это неминуемо случилось бы, если бы дело было передано кому-нибудь другому. Что же касается чека, то, если он не передает его господину де Марсэ тотчас же, то только потому, что он не хотел оставлять его в префектуре, в руках первого встречного. Требования службы не позволяют ему немедленно идти за ним к себе домой, но если советник согласился бы еще раз придти вечером часов в одиннадцать, то документ был бы к его услугам.

Де Марсэ нашел извинение достаточным, ибо не хотел обнаруживать тех чувств, какие ему внушало поведение Фроле, до того времени, пока компрометирующий честь его сына чек не будет в его руках, а затем можно уже было вывести начальника полиции безопасности на чистую воду и попросить его отставки.

Фроле, у которого тоже были свои планы, назначил такой поздний час для того, чтобы можно было свободно переговорить с де Марсэ, так как тогда уже все служащие, за редким исключением, уходили из префектуры.

Советник был пунктуален: ровно в одиннадцать часов он тихонько постучал в дверь кабинета Фроле, выходящую в коридор, ведущий в канцелярию префекта.

Таким образом он избежал прохода через переднюю, где находилась часть полицейской бригады. Фроле тотчас же предложил ему кресло около себя. В это время он забавлялся великолепным малайским кинжалом, который показал и де Марсэ.

— Я большой любитель оружия, — сказал он, — и у меня имеется неплохая коллекция. Не хватало только малайского кинжала с клинком в форме пламени, снабженного желобком, с кураре, и мне вот только что сегодня подарили этот самый кинжал!

Начальник полиции безопасности поостерегся сказать, что этот подарок он получил в особняке де Кастро, куда он сегодня ходил около полудня, и что оба португальца просили его сделать все возможное, чтобы удержать у себя чек еще на сорок восемь часов, так как эта отсрочка нужна для их дальнейших планов. Фроле, со своей стороны, хотел воспользоваться этим удобным случаем, который ему больше никогда, несомненно, не представится, и променять свою полицейскую службу на более обеспеченное положение члена Государственного Совета. И вот, чтобы не терять времени, он с редким бесстыдством сразу поставил вопрос ребром.