Дорога дней - Хажак Месропович Гюльназарян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А потом?
— Потом дадим знать, что делать.
Парон Рапаэл облегченно вздохнул:
— Слава богу!
— Ты нужен нам для большего, теперь этими детскими взрывами и пожарами пусть занимаются другие. Кстати, где взрывчатка?
— В доме башмачника.
— Как это?
— Не беспокойтесь, он готов молиться на меня.
— Хорошо. Вижу, что ты способен на многое. Так вот, передашь чемодан парону Пиону, ему нужно для станции в ущелье, а тебе пока взрывчатка ни к чему.
— Слушаю, — заискивающе сказал довольный Рапаэл.
— Вот и все. Ну, а теперь можешь идти. Прощай, держись молодцом…
Послышался шорох. Из развалин вынырнул парон Рапаэл. Смбат проводил его до щели в стене и, насвистывая, вернулся в свое логово.
Когда Рапаэл ушел, мы еще с минуту были в оцепенении, затем быстро скользнули в щель. Вскоре мы уже мчались по другой дороге, ведущей из ущелья. Бежали сломя голову, бездомные псы с лаем бросались нам вслед, но страх подгонял нас, и мы неслись без оглядки.
Ущелье осталось позади. Мы летим мимо кантарского рынка, вот и ряды жестянщиков…
Наконец добежали до нашего двора. Возле ворот стоял какой-то человек. «Неужто Рапаэл?» — пронеслось в голове. Я едва не закричал от ужаса. А человек направился прямо к нам и спокойно произнес:
— Где пропадали, что несетесь сломя голову?
— Товарищ Сурен! — вскрикнули мы. — Товарищ Сурен… Рапаэл… Смбат… Врам…
— Тише, — сказал товарищ Сурен и, не пустив нас во двор, повел в противоположную сторону. — Тише. Я давно жду вас, пошли.
Мы запыхались и, не знаю почему, плакали, а товарищ Сурен, обняв нас за плечи, шел по улице. Мы не знали, куда идем, но теперь это было все равно, — ведь товарищ Сурен был с нами.
В центре города, перед каким-то двухэтажным домом, товарищ Сурен остановился. Он что-то сказал человеку с винтовкой у дверей. Мы прошли по коридору и вошли в дверь, обитую кожей.
Бросилась в глаза большая керосиновая лампа на столе, за которым сидели Погос, Амо и какой-то человек.
Когда мы вошли, все трое поднялись с места, а товарищ Сурен, обращаясь не то к ребятам, не то к этому человеку, сказал:
— Вот и они.
РАЗВЯЗКА
Был уже день, когда я проснулся. Солнечные лучи играли на сваленных в углу инструментах отца, на куче старых башмаков и на его стуле. Погос и Амо сидели на нашей тахте, а соседи сновали взад и вперед, весело и чуть удивленно переговариваясь с нашими. Громче всех говорил Газар.
Я хотел сразу встать с постели, но мать поспешно подошла ко мне и снова уложила.
— Отдохни, родненький, отдохни.
После событий вчерашней ночи меня не удивляла нежность матери.
Вечером, придя с поминок, родители заметили мое отсутствие. Вначале они подумали, что я заигрался у товарища, но, когда я не вернулся и ночью, забеспокоились и пошли к Погосу. Там узнали, что и Погос после похорон не приходил домой. Они еще пуще разволновались, подняли на ноги Торгома и Газара, искали меня и Погоса по всему городу. А когда выяснилось, что и Чко и Амо тоже нет дома, страх и беспокойство овладели всеми.
— Измотались мы до утра, — уже потом рассказывала мать. — Братец Газар пошел в милицию.
Словом, наше исчезновение доставило массу хлопот. Но нам всё простили, более того: с этого дня мы стали самыми знаменитыми личностями если не всего города, то, по крайней мере, нашего квартала.
Каким образом Погос и Амо очутились у «незнакомого человека», я узнал ночью, когда мы с Чко, промокшие и перепуганные, вошли в комнату. На работе Погос крепко подружился с товарищем Суреном и поведал ему о своих подозрениях. Рассказал, как пьяный Врам защищал его от нападок тикин Грануш, как тот же Врам, будучи трезвым, раздавал ребятам конфеты, и больше всего ему и Мко. Рассказал, как мы с Чко видели сумасшедшего Смбата на церковном дворе разговаривающим с кем-то. Наконец рассказал и о тех странных словах, которые я и Чко услышали на Кантаре в день ограбления магазина парона Рапаэла.
И сразу после похорон товарищ Сурен отозвал в сторонку Погоса и Амо и повел их к «незнакомому человеку». Потом он пришел за мной и Чко. Я не буду пересказывать наш разговор с «незнакомым человеком». Поговорив с нами около часу, он поблагодарил нас и попросил товарища Сурена отвести всех домой.
Когда мы с товарищем Суреном выходили из комнаты, незнакомец вдруг обнял нас и, смеясь, сказал:
— Ах вы, чушки! Ну и грязные же у вас рожицы, даже поцеловать некуда! — и расцеловал обоих.
На рассвете, когда я и товарищ Сурен пришли домой, у самых ворот встретили парона Рапаэла. Его сопровождали двое мужчин. Один из них нес чемодан.
Товарищ Сурен улыбнулся им, парон Рапаэл, опустив голову, притворился, что не замечает нас, а я сразу догадался, что́ за чемодан они несут.
Мы вошли в дом. Родители взволнованно обняли меня, отец вышел с товарищем Суреном, а мать сняла с меня грязную одежду, вымыла лицо и ноги, уложила в постель. Я весь дрожал, тело ломило, лицо горело.
После этого я две недели пролежал в постели. За это время Чко меня ни разу не навестил, он тоже болел.
— Простыли ребята в ту ночь, — говорил Газар, и все соглашались с ним.
Но я должен признаться, что не в простуде было дело. Днем, окруженный вниманием всех взрослых, я чувствовал себя героем, вместе с Амо и Погосом
