Сочинение, не сданное на проверку - Александр Гарцев

Взял, принес и, как это часто бывает, забыл. Прошло время. Как-то разбираясь в бумагах, наткнулся. Сел на диван, полистать. Прочитал несколько строк. Попал на фразу:

– Нет для меня в жизни более страшного, чем выйти из строя. Об этом даже не могу и подумать. Я готов вынести все, лишь бы возвратиться в строй». Прочитал. Подумал. И начал читать с первой страницы. Три вечера я ее читал. Три вечера ходил сам не свой. Три вечера стоял перед глазами облик Павки. Я и допустить мысли не мог, что когда-нибудь переверну последнюю страницу этого чуда, и эта эпоха, эта бьющая через край энергия эпохи, так зарядившая меня, закончится.

Хотелось всю жизнь посвятить правому делу, борьбе за права рабочих, за лучшую жизнь, за будущее, и вместе с Корчагиным и его друзьями нестись в атаку, строить, бороться и убеждать.

Да, впечатление – неизгладимое. Желание быть таким же человеком с безграничной выносливостью. Я влюбился в этот тип человека, который борется, пашет, трудится, переносит все трудности, а главное не ноет, как я, о трудностях роста, самосовершенствования, стойко переносит страдания и не показывает их всем и каждому.

Я стал сторонником того образа революционера, для которых личное – ничто по сравнению с общим. Какая – то даже гордость охватила меня что у нас были и, наверное, есть такие люди, нужные стране, нужные молодежи.

– А вот я мирный и смирный, – подумалось мне – я послушный, дисциплинированный, не такой буян, как Павка.

Интересно, это что время такое, конец шестидесятых? Не нужны стране такие люди, как Корчагин? А какие нужны? Поразмышлять бы надо на эту тему как – нибудь.

Давай, Сашок, порассуждаем, задумаемся над своей жизнью, оценим ее. Итак, что же движет меня в жизни? Что я сделал великого, большого, нужного стране, людям? Как я прожил эти полные 16 лет, чего добился? Боже мой, как мало, как мало.

А ночью снился мне кошмар. Большой как скала и красный как знамя Павка Корчагин с лицом страшно волевым и глазами как отлитыми как из металла, метал в меня, в бесформенное и беспомощное существо, вопросы – молнии: «Кто ты? Зачем ты? Что ты сделал для страны»? А я ежился, прятался, но везде бил набатом вопрос: «Зачем ты? Зачем ты? Зачем ты»? Ужасный сон. Проснулся в поту.

Да после прочтения такой книги я просто не мог быть таким, как прежде, каким был. Нет я не хочу просто просуществовать свою жизнь. Нет я не хочу винить себя, ругать, истязать потом в конце пути. Несколько дней звучало неотвязно мелодией общеизвестное: «Жизнь надо прожить так, чтобы…».

Ужас. Вот наваждение. Опять вопрос: «Кто я в будущем? Простой обыватель? Или Павка Корчагин? Кто»?

Вообще, написать бы рассказ о молодом человеке, только входящем в жизнь. Показать, как идеалы его не совпадают с реалиями жизни, как он переживает это, как пытается бороться с собой, чтобы не расстаться со свами чистыми юношескими идеалами и не стать таким же как все. Эти мысли, эта борьба тяжелым камнем ложатся на его сердце, мешают, тяготят. И его не покидает чувство, что никуда ему не деться от этой реальности, обволакивающей его своей мягкой приятностью. Он уже знал. Он уже чувствовал, что никуда не деться, что его особость, его индивидуальность, его непохожесть и талантливость растворятся рано или поздно.

Хорошо бы в этом рассказе показать, как его «Я» обволакивает змеиной тихостью обывательщина, примтившина и элементарная лень. Где юное бунтарство? Где самодостаточность, самоуверенность? И нет удивительного романтика, нет мечтателя, а есть этот примитивный борец и драчун, фанатик Корчагин.

***

«Бледное небо уже начинает темнеть по краям. Расплющенное красно-рыжее солнце, едва касаясь верхушек далеких синих деревьев, поласкало их в последний раз свои розоватым светом и тает, тает, тает, превращаясь из круга, в овал, затем в полукруг, и вздохнув последним лучиком, наконец, в полоску и растаяло совсем в синем воздухе летнего вечера.

Теплый ветерок, это верный спутник легкого летнего вечера, порхал надо мной, любовно перебирая и играя с цветами на лугу, и листочки берез приветливо махали ему вослед.

Я забыл про свою грусть, про размышления. Страстно захотелось сделать вечной эту удивительно красивую природу, остановить мгновенье, сохранить эту бодрящую свежесть вечернего воздуха. Это не первый раз. Он уже замечал за собой, что желание «остановить мгновенье» часто у него появляется в приятные моменты жизни, в красивые моменты жизни. Вот и сейчас. Но не сделать вечным этот удивительный миг, эту красоту природы. Уже через часик другой и темная листва деревьев уже будет пугать, пронизывающий втер зло носиться, а холодный блеск луны сделает все вокруг мертвенно-бледным.

Тут само собой сложились строки: «Холодно светит луна, словно твои глаза». А не написать ли мне песню?

Холодно светит луна

Словно твои глаза

Стой, луна, не свети!

Сердце мое не стучи!

А впрочем, можешь стучать.

Ей все равно не понять.

Что бьется моя любовь

В радужных блесках снов

Верю, что нежность рассветов

Есть и в душе твоей

Временна   наша планета

Вечна любовь на ней»

1969 год

***

Рассказ, который я хотел написать по мотивам книги «Как закалялась сталь», так и остался ненаписанным. Сюжет – переписка с другом, разные точки зрения на современного Корчагина выходят далеко за рамки моих личных переживаний. Это уже вопросы идеологии, уже проблемы современной молодежи. А готов ли я рассуждать на эту тему, не зная жизни. Не ведая, а что в реальности представляет из себя нынешняя молодежь конца 60-х. А если не знаешь, что как можно писать?

Конечно, если описать только свои представления. Но честно ли это будет к своим читателям? Если уж писать, Сашок, так пиши исповедь, свою. Это будет честно.

***

Не совсем чистая с какими – то расплывчатыми пятнами по бокам, но совершенно круглая луна снисходительно склонилась над краем земли. Она была еще очень бледная, лишь розоватые лучики уставшего от дневной вахты солнца румянили ее. Казалось, она смотрела на мир и, увидев что-то, стеснялась, розовела. Было ли это стыдливое смущение юной мечтательницы или гневное возмущение сдержанной девушки. Вернее все вместе. Об этом говорил и ее нежный свет, которым она озаряла изредка поэтов и влюбленных, постоянных ее ночных собеседников.

***

Из записной книжки

Так много в этой жизни мне непонятного. Та много того, до чего не дают мне ответы ни мои родители, ни мои учителя, ни книги, которые я прочитал. Надо самому во всем том, что накипело у меня разобраться. Особенно дать себе ответы во на эти вопросы, которые меня почему-то мучают последнее время и никак не отпускают. Вот в порядке значимости их для меня я и запишу сейчас. Запишу сейчас, сформулирую,