Жатва - Тесс Герритсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Марк закрыл карточку, снял очки и принялся тереть заспанные глаза.
— Чертова лихорадка. Что могло ее спровоцировать? Меня это заботит посильнее любых бумажек.
— А вдруг это инфекция, перешедшая от донора?
— Очень сомневаюсь. С донорскими сердцами я такого еще не видел.
— Но мы же ничего не знаем о доноре. Нам неизвестна его история болезни. Мы даже не знаем, из какой клиники привезли сердце.
— Эбби, у тебя это превращается в навязчивую идею. Я знаю, что Арчер звонил хирургу, изымавшему сердце. И документы тоже были. Они лежали в коричневом конверте.
— Вспоминаю… конверт действительно был.
— Вот видишь? Наши воспоминания совпадают.
— Тогда где этот конверт?
— Послушай, я же стоял возле операционного стола. У меня руки были по шею в крови. Это ты, надеюсь, тоже помнишь. Я пересаживал сердце, и мне было просто некогда следить за каким-то чертовым конвертом.
— Но почему донор окружен такой завесой секретности? Бумаги куда-то делись. Мы даже имени его не знаем.
— Это стандартная процедура. Документы донора относятся к категории конфиденциальных. Они всегда хранятся отдельно от карточки реципиента. В противном случае стороны могли бы встретиться. Родственники донора требовали бы пожизненной благодарности, а сторона реципиента либо терзалась бы чувством вины, либо откровенно ненавидела бы донорскую родню. Все это привело бы к нескончаемым эмоциональным конфликтам. — Марк плюхнулся на стул. — Эбби, мы понапрасну тратим время и силы. Через несколько часов вся эта загадка разрешится. Давай лучше вплотную займемся лихорадкой Нины Восс.
— Давай. Но если возникнут вопросы, тебе придется их обсуждать с Банком органов Новой Англии.
— При чем тут БОНА?
— Я туда позвонила. Они дежурят круглосуточно. Я сказала, что ты или Арчер потом свяжетесь с ними.
— Арчер им все объяснит. Он будет здесь с минуты на минуту.
— Ты и его вызвал?
— Его тоже волнует эта лихорадка. Странно, почему Аарон молчит. Ты звонила ему на пейджер?
— Трижды. Никакого ответа. Элейн сказала, что он поехал в клинику.
— Аарон где-то здесь. Я видел его машину на стоянке. Наверное, задержался в кардиологии.
Марк снова принялся листать карточку Нины Восс.
— Придется начинать без него.
Эбби повернулась к смотровому окну отсека Нины Восс. Глаза пациентки были закрыты. Она спала. Ритмичное дыхание свидетельствовало о том, что с легкими все в порядке.
— Я начинаю курс антибиотиков, — сказал Марк. — Широкий спектр.
— Какую инфекцию ты собираешься лечить?
— Пока не знаю. Это временный мостик, пока не придут результаты бактериологических анализов. У пациентки понижен иммунитет, и нам нельзя рисковать. Инфекция есть инфекция.
Марк встал со стула и подошел к окну отсека. Он стоял, вглядываясь в спящую Нину Восс. Кажется, ее вид несколько его успокоил. Эбби тоже подошла и встала рядом. Они почти касались друг друга, но все их мысли сейчас были только о послеоперационной лихорадке. Врачи беспокоились, а Нина Восс мирно спала.
— Может, реакция на лекарства, — предположила Эбби. — Ей столько всего кололи. Любой препарат мог вызвать скачок температуры.
— Допускаю такую вероятность. Но вряд ли дело в стероидах и циклоспорине.
— Я нигде не нашла источника инфекции. Представляешь? Нигде.
— Пойми: у нее ослаблен иммунитет. Стоит что-то упустить, и она мертва. — Марк взял карточку. — Начнем, так сказать, с прохладительных напитков.
В шесть утра Нине внутривенно ввели первую дозу азактама. Для дальнейших действий требовалась неотложная консультация специалиста по инфекциям. В четверть восьмого прибыл консультант, некто доктор Мур. Он согласился с решением Марка. Лихорадка у пациента с ослабленным иммунитетом — слишком опасный симптом. Необходимо принимать меры.
В восемь часов Нине ввели второй антибиотик — пиперациллин.
В то время Эбби делала утренний обход в реанимации хирургического отделения. Ее столик-тележка был доверху нагружен карточками. Ночное дежурство выдалось тяжелым. Она поспала всего час, когда около двух ее разбудил звонок медсестры. С того времени ей не удалось отдохнуть и пяти минут. Эбби взбодрилась двумя чашками кофе. В конце туннеля уже маячил свет: завершение дежурства. Это придавало ей силы, необходимые для обхода.
«Еще четыре часа, и я поеду домой. Нужно только продержаться до полудня».
Проходя мимо пятнадцатого отсека, Эбби остановилась и заглянула через окошко.
Нина не спала. Увидев Эбби, она слабо улыбнулась и махнула рукой, приглашая войти. Эбби оставила столик возле двери, надела халат и вошла.
— Доброе утро, доктор Ди Маттео, — тихо сказала Нина. — Боюсь, из-за меня вам не удалось поспать.
— Не волнуйтесь, — улыбнулась Эбби. — На прошлой неделе я хорошо выспалась. Как вы себя чувствуете?
— Чувствую, что стягиваю на себя довольно много внимания.
Нина покосилась на стойку с капельницей, откуда в ее организм поступали антибиотики.
— Это лекарство от моей лихорадки?
— Мы надеемся. Вы получаете смесь пиперациллина и азактама. Это антибиотики широкого спектра действия. Если у вас инфекция, они должны подействовать.
— А если не инфекция?
— Тогда жар не спадет. Мы попробуем что-то другое.
— Иными словами, вы сами не знаете, чем вызвана высокая температура.
— Не знаем, — помолчав, ответила Эбби. — Увы, не знаем. И, что называется, стреляем наугад.
Нина кивнула:
— Я так и думала, что вы скажете правду. Доктор Арчер вряд ли будет со мной откровенен. Да вы и сами знаете. Он был у меня утром. Призывал не волноваться. Говорил, что все хорошо, все под контролем. Не захотел признаваться, что вы… стреляете наугад.
Нина тихо рассмеялась, как будто ее лихорадка, антибиотики, все эти трубки и аппараты были частью иллюзии, созданной чьим-то капризом.
— Просто доктор Арчер не захотел вас волновать, — сказала Эбби.
— Правда меня не пугает. Совсем не пугает. Врачи ведь редко говорят правду. — Она пристально поглядела на Эбби. — Мы обе это знаем.
Эбби инстинктивно перевела взгляд на мониторы. Судя по линиям, все показатели Нины Восс были в пределах нормы. Пульс. Кровяное давление. Давление в правом предсердии. Графики и цифры привычно успокаивали. Они не задавали трудных вопросов и не ждали беспощадно правдивых ответов.
— Виктор, — прошептала Нина.
Эбби повернулась и увидела входящего в отсек Виктора Восса.
— Пошла вон! — рявкнул он. — Прочь из палаты моей жены!
— Я всего лишь проводила осмотр.
— Вон, я сказал!
Восс схватил Эбби за халат. Эбби вырвалась. В тесноте отсека ей было некуда отступать.
Теперь Восс схватил ее за руку с явным намерением сделать больно.
— Виктор, прекрати! — потребовала Нина.
Эбби вскрикнула. Восс с силой вытолкал ее из отсека. Спиной Эбби налетела на столик-тележку — тот откатился, и она больно шлепнулась на ягодицы. Тележка уткнулась в боковую стенку стола дежурной медсестры. Все карточки, что лежали на нем, посыпались на пол. Виктор Восс подскочил к ошеломленной Эбби, навис над ней. Он тяжело дышал, но не от перенапряжения. От злости.
— Чтоб больше не смела приближаться к моей жене! — рявкнул он. — Понятно… доктор? Я спрашиваю: это понятно?
Восс повернулся к шокированным медсестрам и санитаркам:
— Я требую не допускать эту женщину к моей жене. Напишите это на большом листе бумаги и прикрепите к двери. Немедленно!
Он с отвращением посмотрел на Эбби, после чего ушел в отсек жены и задернул занавеску на окошке.
Двое медсестер поспешили к Эбби, чтобы помочь ей встать.
— Я сама, — запротестовала она. — Со мною все нормально.
— Да он с ума сошел, — прошептала одна из медсестер. — Нужно вызвать охрану.
— Не надо, — остановила ее Эбби. — Только хуже будет.
— Но он же напал на вас! Вы можете привлечь его к ответственности.
— Я хочу поскорее забыть об этом, и только.
Эбби подошла к столику-тележке, вокруг которого валялись карточки и листы с результатами анализов. Она стала их собирать. У нее пылало лицо. Отчаянно хотелось разреветься.
«Нельзя плакать, — твердила себе Эбби. — Только не здесь. Я не заплачу».
Она подняла голову. Персонал отделения молча наблюдал за нею.
Эбби оставила собранные карточки на столике и ушла.
Через три часа Марк нашел ее в больничном кафетерии. Эбби сидела в углу, склонившись над чашкой чая и черничным маффином. Маффин был едва надкушен, а чайный пакетик болтался в чашке так долго, что остывшая вода приобрела цвет кофе.
Марк выдвинул стул и сел напротив:
— Эту сцену устроил Восс, а не ты.
— Зато не он, а я приземлилась на пятую точку. Шикарное зрелище для медсестер.